— заключил Пардальян-старший и спокойно удалился.
XLVII
СЮРПРИЗ ДЛЯ ПАРДАЛЬЯНА-СТАРШЕГО И ПАРДАЛЬЯНА-МЛАДШЕГО
Бывалый солдат, хоть прожил во дворце Мем и недолго, но успел неплохо изучить расположение комнат. У него сохранилась военная привычка, попав куда-нибудь, прежде всего сориентироваться на местности.
Что же он искал? С какой целью осматривал дворец?
Пардальян — по праву ли, нет ли — считал, что Данвиль обязан возместить ему убытки. Насвистывая охотничий марш, старый рубака бродил по апартаментам дворца Мем.
Пардальян не сомневался, что во дворце нет ни одной живой души. Не теряя ни минуты, старик кинулся в буфетную, перетряс все шкафы и хорошенько подкрепился остатками хозяйской снеди. Потом отыскал ключи от апартаментов маршала и принялся обследовать особняк.
Он попал в большой зал с громадным зеркалом и критически взглянул на свое отражение. Вид у ветерана был действительно жутковатый: шляпу он потерял, одежда превратилась в отвратительные лохмотья, сплошь покрытые пятнами крови, грязи и вина. Шпагу Пардальян выронил еще во время боя в коридоре… Зато раны затянулись, даже не оставив особых следов. Не пострадало и лицо старика; вот только на носу багровела изрядная ссадина.
«Будем действовать аккуратно и методично», — подумал Пардальян. Он направился в спальню маршала, где обнаружил большой вместительный шкаф. Ветеран попробовал отпереть его, но не смог подобрать ключа и, пустив в ход кинжал, решительно взломал дверцу.
— Вот так-то! — удовлетворенно потер руки Пардальян.
В шкафу он нашел одежду и белье. Старик тут же занялся своим туалетом: медлить с этим было нельзя. Облачившись во все новое, Пардальян позаимствовал из арсенала маршала отличную длинную шпагу.
Потом он двинулся дальше, заглянул в кабинет и увидел там массивную шкатулку, запертую на три замка. Через час ветеран сумел-таки ее открыть — и залюбовался содержимым: шкатулка была доверху наполнена золотыми и серебряными монетами.
— Я, разумеется, не бандит и обворовывать господина маршала не намерен. Но по вине Данвиля я понес серьезные убытки и обязан их возместить.
Следует определить сумму этого ущерба по справедливости, чтобы никого не обидеть. Мне изодрали одежду, правда, я заменил ее другой, но старая была мне как-то ближе… Итак, за неприятные ощущения, которые я испытываю в новом костюме, — сто ливров. Далее, меня ранили. За каждую рану — десять ливров. Разве много? По-моему, в самый раз! На мне десять царапин, значит, сто ливров за телесные повреждения. Прибавим первые сто ливров за костюм — и получаем двести ливров! Это все? Нет, не все! А волнения и переживания? Тысяча восемьсот ливров за волнения, а переживания прилагаются к ним бесплатно… Добавим тысячу ливров за однообразное питание: все ветчина да ветчина, придется обратиться к врачу и подлечить желудок. Итого, нанесенный мне ущерб составил три тысячи ливров… Что-что, а считать я умею!
Заявив это, Пардальян отсчитал три тысячи ливров, выбирая только золотые монеты, сложил их в свой кожаный пояс, аккуратно запер шкатулку, захлопнул дверь кабинета и быстрым шагом устремился на улицу.
Выйдя из дворца Мем, Пардальян-старший продолжил беседу с самим собой:
— Итак, что же произошло за то время, покуда я отсиживался в погребе? Почему дворец Мем совершенно пуст? Куда делся маршал де Данвиль? И самое главное: что стряслось с моим сыном?
Примчавшись на постоялый двор «У ворожеи», Пардальян переговорил с почтеннейшим Ландри и выяснил, что король со свитой отправился в Блуа.
— Разрешите мне, сударь, — с поклоном ввернул трактирщик, — искренне вас поздравить. Судя по роскошному одеянию, вам улыбнулась удача.
— Совершенно верно, любезнейший Ландри, — ухмыльнулся Пардальян-старший. — Я кое-куда съездил и поправил свои дела. Так что могу, наконец, расплатиться с вами…
— О, сударь, — вскричал Ландри, — я всегда говорил, что вы — самый учтивый человек в мире!
Но тут господин Грегуар заметил, что ветеран смотрит поверх его головы куда-то на улицу. Не успел достойнейший хозяин понять, что же происходит, Пардальян заорал:
— Подлец! Сейчас я до тебя доберусь!
И сметая с пути столы, старик выбежал из зала.
Дело в том, что как раз в эту минуту на улице Сен-Дени появился виконт Ортес д'Аспремон, в котором Пардальян вполне заслуженно видел виновника всех своих неприятностей. Д'Аспремон не смог сопровождать Данвиля в Блуа, так как еще не совсем оправился от ран. Сейчас виконт, похоже, куда-то спешил: он быстро свернул за угол, и сбитый с толку Пардальян мгновенно потерял его из виду.
Выругавшись, отец заторопился к сыну, во дворец Монморанси.
— Только бы с шевалье все было в порядке, — бормотал он. — От этих Монморанси всего можно ожидать, и Анри — яркий тому пример. Еще вопрос, насколько Франсуа лучше братца…
Ветеран застал юношу во дворце; тот, слава Богу, был цел и невредим. Обняв отца, Жан тревожно поинтересовался:
— Почему вы так долго не появлялись, батюшка?
— После объясню.
— Вы куда-то ездили?
— Вроде тога, да так далеко, что едва не сгинул. Ну, а как твои дела?
— Мои? Да все по-прежнему…
— Что-то ты осунулся и грустишь, словно монах в конце долгого поста.
— Расскажите мне сперва, что с вами случилось, а после уж поговорим обо мне.
Пардальян-старший не стал отказываться и тут же поведал со всеми подробностями о своей ссоре с маршалом де Данвилем.
— Значит, — рассмеялся шевалье, — Жиль и Жилло теперь сидят в погребе вместо вас?
— Да, только у меня была куча окороков, а у них — груда обглоданных костей. Ну а сейчас выкладывай свою историю, шевалье…
— Батюшка, вам же известна причина моих страданий…
— Да, тебя изводит мысль о двух похищенных милашках… Они так и не объявились?
— Увы! Мы с маршалом Монморанси обыскали весь Париж. Похоже, надеяться больше не на что…
— Клянусь кровью Христовой! Клянусь Пилатом и Вараввой! — взревел вдруг Пардальян-старший. — Думаю, я нашел!
— Что нашел? — изумился сын.
— Нашел твоих красоток… вернее, возможность установить, где их прячут, что, в общем-то, одно и то же.
— Ах, батюшка, умоляю, не пробуждайте во мне напрасных надежд! Если снова ничего не выйдет, я этого не переживу! Я просто умру!
— Вот еще! Говорю тебе — я нашел их. Вперед, шевалье! Но что ты так дрожишь? Ах да, я и забыл, любовь… И как это порядочный и умный человек, вроде тебя, может забивать себе голову подобными глупостями… Женись на ней поскорее и покончим с этой чепухой! Если нужно мое согласие, я тебе его даю!
— Вы издеваетесь надо мной, отец!
— Я?! Да пусть дьявол вырвет мне язык, если я произнесу хоть одно глумливое слово!.. Серьезно говорю, шевалье, женись! Конечно, ты удивлен, я всегда твердил тебе, что с женщинами не стоит связываться надолго… Но если уж ты не хочешь возвратиться на путь истинный, я готов потакать твоим безумствам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
XLVII
СЮРПРИЗ ДЛЯ ПАРДАЛЬЯНА-СТАРШЕГО И ПАРДАЛЬЯНА-МЛАДШЕГО
Бывалый солдат, хоть прожил во дворце Мем и недолго, но успел неплохо изучить расположение комнат. У него сохранилась военная привычка, попав куда-нибудь, прежде всего сориентироваться на местности.
Что же он искал? С какой целью осматривал дворец?
Пардальян — по праву ли, нет ли — считал, что Данвиль обязан возместить ему убытки. Насвистывая охотничий марш, старый рубака бродил по апартаментам дворца Мем.
Пардальян не сомневался, что во дворце нет ни одной живой души. Не теряя ни минуты, старик кинулся в буфетную, перетряс все шкафы и хорошенько подкрепился остатками хозяйской снеди. Потом отыскал ключи от апартаментов маршала и принялся обследовать особняк.
Он попал в большой зал с громадным зеркалом и критически взглянул на свое отражение. Вид у ветерана был действительно жутковатый: шляпу он потерял, одежда превратилась в отвратительные лохмотья, сплошь покрытые пятнами крови, грязи и вина. Шпагу Пардальян выронил еще во время боя в коридоре… Зато раны затянулись, даже не оставив особых следов. Не пострадало и лицо старика; вот только на носу багровела изрядная ссадина.
«Будем действовать аккуратно и методично», — подумал Пардальян. Он направился в спальню маршала, где обнаружил большой вместительный шкаф. Ветеран попробовал отпереть его, но не смог подобрать ключа и, пустив в ход кинжал, решительно взломал дверцу.
— Вот так-то! — удовлетворенно потер руки Пардальян.
В шкафу он нашел одежду и белье. Старик тут же занялся своим туалетом: медлить с этим было нельзя. Облачившись во все новое, Пардальян позаимствовал из арсенала маршала отличную длинную шпагу.
Потом он двинулся дальше, заглянул в кабинет и увидел там массивную шкатулку, запертую на три замка. Через час ветеран сумел-таки ее открыть — и залюбовался содержимым: шкатулка была доверху наполнена золотыми и серебряными монетами.
— Я, разумеется, не бандит и обворовывать господина маршала не намерен. Но по вине Данвиля я понес серьезные убытки и обязан их возместить.
Следует определить сумму этого ущерба по справедливости, чтобы никого не обидеть. Мне изодрали одежду, правда, я заменил ее другой, но старая была мне как-то ближе… Итак, за неприятные ощущения, которые я испытываю в новом костюме, — сто ливров. Далее, меня ранили. За каждую рану — десять ливров. Разве много? По-моему, в самый раз! На мне десять царапин, значит, сто ливров за телесные повреждения. Прибавим первые сто ливров за костюм — и получаем двести ливров! Это все? Нет, не все! А волнения и переживания? Тысяча восемьсот ливров за волнения, а переживания прилагаются к ним бесплатно… Добавим тысячу ливров за однообразное питание: все ветчина да ветчина, придется обратиться к врачу и подлечить желудок. Итого, нанесенный мне ущерб составил три тысячи ливров… Что-что, а считать я умею!
Заявив это, Пардальян отсчитал три тысячи ливров, выбирая только золотые монеты, сложил их в свой кожаный пояс, аккуратно запер шкатулку, захлопнул дверь кабинета и быстрым шагом устремился на улицу.
Выйдя из дворца Мем, Пардальян-старший продолжил беседу с самим собой:
— Итак, что же произошло за то время, покуда я отсиживался в погребе? Почему дворец Мем совершенно пуст? Куда делся маршал де Данвиль? И самое главное: что стряслось с моим сыном?
Примчавшись на постоялый двор «У ворожеи», Пардальян переговорил с почтеннейшим Ландри и выяснил, что король со свитой отправился в Блуа.
— Разрешите мне, сударь, — с поклоном ввернул трактирщик, — искренне вас поздравить. Судя по роскошному одеянию, вам улыбнулась удача.
— Совершенно верно, любезнейший Ландри, — ухмыльнулся Пардальян-старший. — Я кое-куда съездил и поправил свои дела. Так что могу, наконец, расплатиться с вами…
— О, сударь, — вскричал Ландри, — я всегда говорил, что вы — самый учтивый человек в мире!
Но тут господин Грегуар заметил, что ветеран смотрит поверх его головы куда-то на улицу. Не успел достойнейший хозяин понять, что же происходит, Пардальян заорал:
— Подлец! Сейчас я до тебя доберусь!
И сметая с пути столы, старик выбежал из зала.
Дело в том, что как раз в эту минуту на улице Сен-Дени появился виконт Ортес д'Аспремон, в котором Пардальян вполне заслуженно видел виновника всех своих неприятностей. Д'Аспремон не смог сопровождать Данвиля в Блуа, так как еще не совсем оправился от ран. Сейчас виконт, похоже, куда-то спешил: он быстро свернул за угол, и сбитый с толку Пардальян мгновенно потерял его из виду.
Выругавшись, отец заторопился к сыну, во дворец Монморанси.
— Только бы с шевалье все было в порядке, — бормотал он. — От этих Монморанси всего можно ожидать, и Анри — яркий тому пример. Еще вопрос, насколько Франсуа лучше братца…
Ветеран застал юношу во дворце; тот, слава Богу, был цел и невредим. Обняв отца, Жан тревожно поинтересовался:
— Почему вы так долго не появлялись, батюшка?
— После объясню.
— Вы куда-то ездили?
— Вроде тога, да так далеко, что едва не сгинул. Ну, а как твои дела?
— Мои? Да все по-прежнему…
— Что-то ты осунулся и грустишь, словно монах в конце долгого поста.
— Расскажите мне сперва, что с вами случилось, а после уж поговорим обо мне.
Пардальян-старший не стал отказываться и тут же поведал со всеми подробностями о своей ссоре с маршалом де Данвилем.
— Значит, — рассмеялся шевалье, — Жиль и Жилло теперь сидят в погребе вместо вас?
— Да, только у меня была куча окороков, а у них — груда обглоданных костей. Ну а сейчас выкладывай свою историю, шевалье…
— Батюшка, вам же известна причина моих страданий…
— Да, тебя изводит мысль о двух похищенных милашках… Они так и не объявились?
— Увы! Мы с маршалом Монморанси обыскали весь Париж. Похоже, надеяться больше не на что…
— Клянусь кровью Христовой! Клянусь Пилатом и Вараввой! — взревел вдруг Пардальян-старший. — Думаю, я нашел!
— Что нашел? — изумился сын.
— Нашел твоих красоток… вернее, возможность установить, где их прячут, что, в общем-то, одно и то же.
— Ах, батюшка, умоляю, не пробуждайте во мне напрасных надежд! Если снова ничего не выйдет, я этого не переживу! Я просто умру!
— Вот еще! Говорю тебе — я нашел их. Вперед, шевалье! Но что ты так дрожишь? Ах да, я и забыл, любовь… И как это порядочный и умный человек, вроде тебя, может забивать себе голову подобными глупостями… Женись на ней поскорее и покончим с этой чепухой! Если нужно мое согласие, я тебе его даю!
— Вы издеваетесь надо мной, отец!
— Я?! Да пусть дьявол вырвет мне язык, если я произнесу хоть одно глумливое слово!.. Серьезно говорю, шевалье, женись! Конечно, ты удивлен, я всегда твердил тебе, что с женщинами не стоит связываться надолго… Но если уж ты не хочешь возвратиться на путь истинный, я готов потакать твоим безумствам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140