— Нет.
— Скажите, — помедлив, промолвила Алиса, — вы получили весточку от него? Где он?.. Что с ним?
— Весь Париж обсуждает то, что королева Наваррская приехала в Блуа и ведет переговоры с королем Франции. Скорее всего, граф тоже в Блуа.
Глаза Алисы радостно засияли.
«Если бы королева Жанна сообщила ему правду обо мне, Деодат давно был бы здесь, — сообразила фрейлина. — А раз он не примчался в Париж, значит, Жанна д'Альбре все от него скрыла».
Лицо Алисы осветилось улыбкой. Красавица тут же вспомнила об обязанностях хозяйки и кликнула Лауру; та подала фрукты, прохладительные напитки и сладости. Но шевалье не притронулся к лакомствам.
Алиса уже полностью взяла себя в руки и мило извинилась перед Пардальяном:
— Ради Бога, не обижайтесь на меня за столь нелюбезный прием. Я просто обезумела, это было какое-то затмение…
— Забудем об этом! Раз вы видите во мне друга, осмелюсь обратиться к вам с одной просьбой.
— Буду рада вам помочь, шевалье! Вы ведь говорили, что у вас ко мне какое-то дело…
— Да, это так, — ответил шевалье.
Он все больше волновался. Алиса заметила его тревогу. Она внимательно посмотрела на молодого человека и улыбнулась:
— Послушайте, шевалье, я хочу вам сказать только одно. Я сочту за честь быть вам полезной; поверьте, ради вас я пойду на любые жертвы.
— Сударыня, — ответил Жан, — боюсь, я действительно попрошу вас о жертве.
— Я готова. Все, что угодно! — воскликнула Алиса. — Мне кажется, вы страдаете — и потому почувствовали боль, терзающую меня. Вы облегчили мои муки… Шевалье, для меня вы воплощение чести. Другой, услышав мои признания, отвернулся бы от преступницы… Самые великодушные постарались бы, по крайней мере, предостеречь моего возлюбленного… Да, они сочли бы это своим долгом, святой обязанностью настоящих друзей графа… А вы, шевалье, вы не стали ни о чем расспрашивать меня. Вы пожалели несчастную и не пожелали выведывать причины ее скорби… Это говорит о благородстве и величии вашей души… И я буду счастлива сделать для вас все, что в моих силах… Говорите же, я слушаю!..
— Так вот, — решительно начал Пардальян, — я тоже влюблен. И моя избранница дорога мне так же, как вам — граф де Марийяк… А теперь вообразите на минуту, что граф, ваш суженый, оказался моим пленником… И вы пришли ко мне, заклиная отпустить его… О, вы дрожите — значит, вы все поняли. Я не собираюсь выяснять, почему именно в ваш дом маршал де Данвиль поместил узниц — меня это не интересует. Скажите лишь одно: можете ли вы ради меня, ради человека, которого сочли своим другом, освободить Жанну де Пьенн и ее дочь?
Жан говорил, а Алиса становилась все бледнее.
— Вы влюблены в Лоизу… Лоизу де Монморанси!
— Да, мадам!
— О Боже! Почему судьба так жестока ко мне!
— Алиса, где они? Что с ними произошло?
— Они жили здесь, но теперь покинули мой дом.
— Данвиль забрал их отсюда и переправил в другое место! — вскричал шевалье. — О, я объеду всю Францию, но отыщу их, а когда доберусь до него…
— Да нет же, шевалье! Данвиль их никуда не увозил. Это я выпустила их на волю.
— Так они свободны!
— Послушайте, шевалье! Вся моя жизнь состоит лишь из тяжких грехов и жестоких мучений… Я знаю: мой любимый, человек с кристально чистой душой и благороднейшим сердцем, в ужасе отшатнется от меня. Он меня проклянет! Так что мне ли бояться угроз Данвиля… Ведь королева Жанна в любом случае все расскажет Деодату! Мне нечего опасаться! Узницы жили в этом доме, на втором этаже. Я вошла к ним в комнату и прошептала: «Простите меня, я причинила вам много зла, сама того не желая, но отныне вы свободны… « О, зачем я так поступила! Если бы они по-прежнему были здесь, вы бы сейчас увиделись с Лоизой! Я проклята, проклята!
— Не убивайтесь так, — ласково промолвил Пардальян. — Вы сделали меня счастливым: ведь теперь я уверен, что Лоиза и ее мать вырвались из плена. Может быть, они сообщили вам, где надеются укрыться?
— Нет, я так разволновалась, что ни о чем их не спросила. Но даже если бы я их и спросила, не думаю, что они бы мне ответили. Кто я для них? Тюремщица…
— И у вас нет никаких предположений?.. Может, они что-то говорили?..
— Абсолютно ничего.
Поколебавшись, Алиса добавила:
— Шевалье, мне кажется, вы хотите кое-что выяснить, но боитесь обидеть меня. Однако я догадалась, что вас интересует… Знайте же: живя здесь, они ни в чем не нуждались и страдали лишь оттого, что оказались в заточении… Я старалась помочь им… Кроме того, клянусь вам, маршал де Данвиль ни разу у меня не появлялся.
Молодые люди немного помолчали, а потом шевалье тихо поинтересовался:
— Скажите, вы разговаривали с Лоизой или мадам де Пьенн?
— Да, дважды или трижды.
— А Лоиза произносила мое имя?
— Ни разу!
Пардальян печально вздохнул.
«А почему, собственно, они должны были вспоминать обо мне? — тоскливо подумал он. — Она давно забыла меня… Однако тем утром, когда меня отправили в Бастилию, Лоиза все-таки звала на помощь именно меня… «
Пардальяну больше незачем было задерживаться в особнячке Алисы де Люс. Он попрощался, пообещав заглянуть еще, и поспешил на Тиктонскую улицу в кабачок толстухи Като.
В конце концов, он мог считать, что ему повезло: Лоиза и ее мать вырвались из лап Данвиля!
Размышляя о последних событиях, шевалье двинулся по направлению к Тиктонской улице. Он добрался до улицы Бове, которая в те времена была одной из самых оживленных в Париже и выходила прямо к каменной ограде Лувра. Но тут путь Пардальяну преградила плотная толпа зевак.
Жан пригляделся и увидел, что подъемный мост со стороны улицы Бове опущен. Как всякий парижанин, шевалье знал, что в отсутствие короля все мосты Лувра бывают подняты. А сегодня не только мост был опущен, но вдоль улицы выстроилась целая рота вооруженных аркебузами солдат в парадной форме с гербами королевского дома и в касках, увенчанных пышными плюмажами.
Город гудел, толпа перед дворцом стремительно росла. Парижане нарядились в лучшие одежды; женщины рвались занять места поближе к проезжей части улицы; стражники, размахивая алебардами, пытались навести порядок и освободить мостовую от зевак.
Началась давка. Хорошенькая девушка вцепилась в рукав Пардальяна, чтобы не упасть.
— Что тут происходит? По какому случаю такая суматоха? — спросил ее удивленный шевалье.
— Как! Вы что, ничего не знаете? — удивилась девушка. — Король, наш милостивый повелитель, возвращается из Блуа к себе в Лувр — и возвращается не один…
Но тут толпа заволновалась: прошел слух, что государь со свитой проследует не по улице Бове, а двинется в объезд, через Монмартр. В одну секунду зевак словно ветром сдуло. Людское море, схлынув, превратилось в мелкие ручейки, которые переулками потекли на Монмартр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140