так что же было дальше?..
— Жаннетта успокоилась, убедившись, что меня послал к барышне какой-то важный господин, и согласилась помочь мне. Правда, предупредила, что до восьми вечера к ним не пробраться, и предложила, залившись очаровательным румянцем:
— Вы, сударь, можете пока посидеть в моей каморке. Пошли, я провожу вас туда.
Мы опять вышли в переднюю и из нее попали в узенький коридор с низкими сводами. Я шагал за Жаннеттой, но внезапно в дальнем конце коридора появилась какая-то фигура.
— Снова этот мерзкий Жиль! — подскочил Пардальян-старший.
— Нет, отец, теперь Жилло. Хорошо, что я заприметил в стене коридора нишу, а в нише дверку. Жаннетта оцепенела от ужаса, я же у нее за спиной юркнул в эту самую нишу. Служаночка оглянулась, поняла, что мне удалось спрятаться, и спокойно обратилась к Жилло. Я тем временем открыл дверку — к счастью, она была незаперта — и увидел лестницу, спускавшуюся в подвал. Я осторожно закрыл за собой дверь и навострил уши.
— Куда ты так торопишься, Жилло? — поинтересовалась Жаннетта.
— Сначала хотел заскочить в буфетную, поцеловать тебя.
— А потом?
— А потом дядюшка Жиль приказал привести в порядок закрытый экипаж. Им давно не пользовались, так что придется его чистить и мыть часа два, не меньше. Вот я и решил подкрепиться перед этим винцом… Сбегаю в погреб, возьму бутылочку…
— Так погреб же на замке!
— А я его тайком отпер, сейчас спущусь…
Чувствую, дверь, за которой я стою, медленно отворяется. Мельком вижу испуганное личико Жаннетты, а Жилло уже ступает на лестницу. Тут я на цыпочках крадусь по ступенькам вниз и вжимаюсь в стену подвала. Я надеялся, что Жилло схватит бутылку и поспешит наверх, но этот идиот зажег факел, тут же увидел меня и застыл с разинутым ртом. Я понял: сейчас он завопит. Я вцепился ему в горло и, как выяснилось, правильно сделал: наверху, в коридоре раздалось сердитое брюзжание. Экое, мол, безобразие, погреба нараспашку… Это был дядюшка Жиль… Жаннетта, наверное, уже унесла ноги. И господин управляющий запер дверь подвала.
— Черт побери! — крякнул Пардальян-старший. — Значит, тебя закрыли в погребе! И как же тебе удалось выбраться?
— Да уж сумел, хотя мерзавец Жиль три раза повернул ключ в -замке. Так вот, стоим мы с Жилло в подвале, я держу его за горло, чтобы он не закричал, а у него морда уже даже не красная, а лиловая. Ну, разжал я руки, а этот кретин сразу бух мне в ноги скулит:
— Сударь, забирайте все, что пожелаете, я ни слова не скажу, только не губите!
— Так он решил, что ты грабитель! — расхохотался старик.
— Вот именно! В погребе, и правда, добра было немало. Я, разумеется, не стал спорить с этим дураком, а связал его покрепче и заткнул ему рот.
— И во сколько это произошло?
— Примерно в одиннадцать утра.
— Подумать только! В это время я проделал такой же фокус с Дидье! Но об этом после. Продолжай! Значит, ты связал Жилло…
— Да, связал и положил на пол. Пролетел час, потом второй. Факел догорел и погас. Сижу я на лестнице в кромешной тьме, с пистолетом в одной руке и с кинжалом в другой и в волнении ожидаю, что какого-нибудь лакея отправят за чем-нибудь в погреб, он откроет дверь, и тогда я попробую прорваться наружу.
Но часы бегут, никто не появляется, кругом тишь и безмолвие. А в одиннадцать вечера узниц увезут неизвестно куда, и я ничем не смогу помочь им!
— Да, ситуация скверная! Но как же ты все-таки отпер дверь?
— Я не отпер. Отперла Жаннетта.
— Прелестное дитя!
— Быстрее, быстрее, — шепнула она мне. — Я стащила ключ, его вот-вот хватятся. Уже десять вечера! Уходите скорее!
У меня камень с души свалился: значит, экипаж еще не уехал! Я от всего сердца расцеловал Жаннетту и поклялся, что скоро вновь навещу ее.
Тут она вспомнила о своем женихе:
— А где Жилло?
— С ним все в порядке, — успокоил я ее. — Дремлет там, с кляпом во рту.
Жаннетта кинулась в подвал, а я выбрался в сад. Калитка была на запоре, так что я перелез через забор и обогнул дворец. У меня -уже не оставалось времени, чтобы переговорить с узницами, и я решил ждать карету у ворот особняка на углу.
Через полчаса, смотрю, ворота распахнулись. Показался экипаж. Рядом с ним лишь один всадник. У меня сразу же возник план: выстрелом из пистолета убиваю кучера, стаскиваю на землю всадника, нападаю на него и вынуждаю защищаться… Смертельно или не смертельно ранив этого дворянина, вышибаю дверцы кареты и выпускаю дам на волю…
Я выстрелил в кучера… Что было дальше, отец, вам хорошо известно, — грустно закончил Жан.
— Но ведь это события только одного дня, да и о них я начал узнавать с конца, — проговорил ветеран. — А что было раньше, сразу после того, как я уехал из города?
— Ах, батюшка! — покачал головой шевалье. — Этот день мог бы стать самым важным в моей жизни. Мне просто необходимо было попасть во дворец, ибо мою судьбу определяют судьбы двух этих дам. Я спасу их… или погибну! Вы, возможно, слышали, куда их увезли? Прошу вас, скажите!
— Увы, мальчик мой… Это мне неведомо…
— Я верю вам, батюшка! — вздохнул Жан, прощаясь с последней надеждой.
— Но ты-то можешь мне объяснить, что это за дамы, почему маршал де Данвиль держит их в заключении и причем тут ты? Кажется, ты упомянул, что они — родственницы Монморанси?
— Родственницы… Помните, батюшка, вы рассказывали о женщине, у которой много лет назад похитили ребенка? Ее имя вы тогда от меня утаили, утверждая, что это не ваш секрет…
Пардальян-старший содрогнулся и побелел.
— Так вот, это дитя — Лоиза де Пьенн, вернее, Лоиза де Монморанси… Именно ее с матерью увезли в том чертовом экипаже!
— И ты любишь ее!
— Люблю! Страстно и безответно! И не успокоюсь, пока не вызволю их из плена.
— Теперь все понятно. Ясно, почему меня держали под замком и зачем так заботились о мерах предосторожности: маршал де Данвиль опасался, что я дознаюсь, кого он скрывает у себя в доме. Если бы я докопался до правды, то сам совершил бы все то, что не сумел нынче вечером сделать ты.
— Ах, батюшка, но вы-то как попали на службу к маршалу? Сколько времени вы пробыли у него во дворце?
— Я только вчера вечером добрался до Парижа. А во дворце с меня не спускали глаз. Впрочем, господин де Данвиль заверил меня, что после полуночи я смогу располагать собой. Тогда я и хотел зайти к тебе.
Отец поведал сыну о том, как столкнулся в Пон-де-Се с маршалом де Данвилем, а юноша затем вкратце рассказал о приключениях, выпавших на его долю после отъезда Пардальяна-старшего из столицы.
Посовещавшись, наши герои решили, что ветеран отправится обратно во дворец Мем и станет пока вести себя как преданный слуга Анри де Монморанси; это была единственная возможность разузнать хоть что-то о Жанне де Пьенн.
— Во дворце же есть одна особа, которой отлично известно, куда поехала карета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— Жаннетта успокоилась, убедившись, что меня послал к барышне какой-то важный господин, и согласилась помочь мне. Правда, предупредила, что до восьми вечера к ним не пробраться, и предложила, залившись очаровательным румянцем:
— Вы, сударь, можете пока посидеть в моей каморке. Пошли, я провожу вас туда.
Мы опять вышли в переднюю и из нее попали в узенький коридор с низкими сводами. Я шагал за Жаннеттой, но внезапно в дальнем конце коридора появилась какая-то фигура.
— Снова этот мерзкий Жиль! — подскочил Пардальян-старший.
— Нет, отец, теперь Жилло. Хорошо, что я заприметил в стене коридора нишу, а в нише дверку. Жаннетта оцепенела от ужаса, я же у нее за спиной юркнул в эту самую нишу. Служаночка оглянулась, поняла, что мне удалось спрятаться, и спокойно обратилась к Жилло. Я тем временем открыл дверку — к счастью, она была незаперта — и увидел лестницу, спускавшуюся в подвал. Я осторожно закрыл за собой дверь и навострил уши.
— Куда ты так торопишься, Жилло? — поинтересовалась Жаннетта.
— Сначала хотел заскочить в буфетную, поцеловать тебя.
— А потом?
— А потом дядюшка Жиль приказал привести в порядок закрытый экипаж. Им давно не пользовались, так что придется его чистить и мыть часа два, не меньше. Вот я и решил подкрепиться перед этим винцом… Сбегаю в погреб, возьму бутылочку…
— Так погреб же на замке!
— А я его тайком отпер, сейчас спущусь…
Чувствую, дверь, за которой я стою, медленно отворяется. Мельком вижу испуганное личико Жаннетты, а Жилло уже ступает на лестницу. Тут я на цыпочках крадусь по ступенькам вниз и вжимаюсь в стену подвала. Я надеялся, что Жилло схватит бутылку и поспешит наверх, но этот идиот зажег факел, тут же увидел меня и застыл с разинутым ртом. Я понял: сейчас он завопит. Я вцепился ему в горло и, как выяснилось, правильно сделал: наверху, в коридоре раздалось сердитое брюзжание. Экое, мол, безобразие, погреба нараспашку… Это был дядюшка Жиль… Жаннетта, наверное, уже унесла ноги. И господин управляющий запер дверь подвала.
— Черт побери! — крякнул Пардальян-старший. — Значит, тебя закрыли в погребе! И как же тебе удалось выбраться?
— Да уж сумел, хотя мерзавец Жиль три раза повернул ключ в -замке. Так вот, стоим мы с Жилло в подвале, я держу его за горло, чтобы он не закричал, а у него морда уже даже не красная, а лиловая. Ну, разжал я руки, а этот кретин сразу бух мне в ноги скулит:
— Сударь, забирайте все, что пожелаете, я ни слова не скажу, только не губите!
— Так он решил, что ты грабитель! — расхохотался старик.
— Вот именно! В погребе, и правда, добра было немало. Я, разумеется, не стал спорить с этим дураком, а связал его покрепче и заткнул ему рот.
— И во сколько это произошло?
— Примерно в одиннадцать утра.
— Подумать только! В это время я проделал такой же фокус с Дидье! Но об этом после. Продолжай! Значит, ты связал Жилло…
— Да, связал и положил на пол. Пролетел час, потом второй. Факел догорел и погас. Сижу я на лестнице в кромешной тьме, с пистолетом в одной руке и с кинжалом в другой и в волнении ожидаю, что какого-нибудь лакея отправят за чем-нибудь в погреб, он откроет дверь, и тогда я попробую прорваться наружу.
Но часы бегут, никто не появляется, кругом тишь и безмолвие. А в одиннадцать вечера узниц увезут неизвестно куда, и я ничем не смогу помочь им!
— Да, ситуация скверная! Но как же ты все-таки отпер дверь?
— Я не отпер. Отперла Жаннетта.
— Прелестное дитя!
— Быстрее, быстрее, — шепнула она мне. — Я стащила ключ, его вот-вот хватятся. Уже десять вечера! Уходите скорее!
У меня камень с души свалился: значит, экипаж еще не уехал! Я от всего сердца расцеловал Жаннетту и поклялся, что скоро вновь навещу ее.
Тут она вспомнила о своем женихе:
— А где Жилло?
— С ним все в порядке, — успокоил я ее. — Дремлет там, с кляпом во рту.
Жаннетта кинулась в подвал, а я выбрался в сад. Калитка была на запоре, так что я перелез через забор и обогнул дворец. У меня -уже не оставалось времени, чтобы переговорить с узницами, и я решил ждать карету у ворот особняка на углу.
Через полчаса, смотрю, ворота распахнулись. Показался экипаж. Рядом с ним лишь один всадник. У меня сразу же возник план: выстрелом из пистолета убиваю кучера, стаскиваю на землю всадника, нападаю на него и вынуждаю защищаться… Смертельно или не смертельно ранив этого дворянина, вышибаю дверцы кареты и выпускаю дам на волю…
Я выстрелил в кучера… Что было дальше, отец, вам хорошо известно, — грустно закончил Жан.
— Но ведь это события только одного дня, да и о них я начал узнавать с конца, — проговорил ветеран. — А что было раньше, сразу после того, как я уехал из города?
— Ах, батюшка! — покачал головой шевалье. — Этот день мог бы стать самым важным в моей жизни. Мне просто необходимо было попасть во дворец, ибо мою судьбу определяют судьбы двух этих дам. Я спасу их… или погибну! Вы, возможно, слышали, куда их увезли? Прошу вас, скажите!
— Увы, мальчик мой… Это мне неведомо…
— Я верю вам, батюшка! — вздохнул Жан, прощаясь с последней надеждой.
— Но ты-то можешь мне объяснить, что это за дамы, почему маршал де Данвиль держит их в заключении и причем тут ты? Кажется, ты упомянул, что они — родственницы Монморанси?
— Родственницы… Помните, батюшка, вы рассказывали о женщине, у которой много лет назад похитили ребенка? Ее имя вы тогда от меня утаили, утверждая, что это не ваш секрет…
Пардальян-старший содрогнулся и побелел.
— Так вот, это дитя — Лоиза де Пьенн, вернее, Лоиза де Монморанси… Именно ее с матерью увезли в том чертовом экипаже!
— И ты любишь ее!
— Люблю! Страстно и безответно! И не успокоюсь, пока не вызволю их из плена.
— Теперь все понятно. Ясно, почему меня держали под замком и зачем так заботились о мерах предосторожности: маршал де Данвиль опасался, что я дознаюсь, кого он скрывает у себя в доме. Если бы я докопался до правды, то сам совершил бы все то, что не сумел нынче вечером сделать ты.
— Ах, батюшка, но вы-то как попали на службу к маршалу? Сколько времени вы пробыли у него во дворце?
— Я только вчера вечером добрался до Парижа. А во дворце с меня не спускали глаз. Впрочем, господин де Данвиль заверил меня, что после полуночи я смогу располагать собой. Тогда я и хотел зайти к тебе.
Отец поведал сыну о том, как столкнулся в Пон-де-Се с маршалом де Данвилем, а юноша затем вкратце рассказал о приключениях, выпавших на его долю после отъезда Пардальяна-старшего из столицы.
Посовещавшись, наши герои решили, что ветеран отправится обратно во дворец Мем и станет пока вести себя как преданный слуга Анри де Монморанси; это была единственная возможность разузнать хоть что-то о Жанне де Пьенн.
— Во дворце же есть одна особа, которой отлично известно, куда поехала карета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140