Если вы возьмете клад, то, спрятав его от Вильгельма, вы потом сможете обменять его на свое прежнее состояние.
Даже если этот раб врет, то все равно вопросы не помешают.
– Где клад?
– В Гвинтале.
Название ничего не говорило Ричарду.
– В Уэльсе?
Делмас в нерешительности помялся.
– Не уверен, что именно там.
– Так ты ничего не знаешь? Только болтаешь!
– Я встретил Бринн в лесу, далеко от маленькой деревушки под названием Кайт в Уэльсе. Мне не удалось заставить ее рассказать о Гвинтале.
– Тогда откуда тебе известно о кладе?
– Все в деревне знают о Гвинтале и зарытых там сокровищах. Ее отец проболтался об этом в сильном подпитии. Он вечно бубнил о каком-то небольшом острове.
– Остров! – недоверчиво поморщился Ричард. – Разве может простая женщина отыскать маленький остров в огромном море? Или ты предлагаешь мне наугад бороздить моря?
– Я уже сказал вам, милорд, что встретил Бринн в лесу, далеко от Кайта. Она шла по дороге к деревне Селкирка, которая стоит у моря. Значит, она-то уж наверняка знает, где лежит остров.
– Может быть.
Заметив интерес в глазах Ричарда, Делмас осмелился приблизиться к нему еще на шаг.
– Вот видите, – подобострастно прошепелявил он, – нам непременно нужно вернуть Бринн.
Нам. Неужели этот слизняк и в самом деле думает, что он поделится с ним, попади к нему клад? Впрочем, разумнее не подавать виду, что ему очень захотелось поверить Делмасу, ведь тот знал не только ту уэльскую деревню, но и по-прежнему оставался мужем Бринн, а значит, мог применить к ней свою власть. Ричард подошел к своему креслу. Поступь его стала тверже, должно быть, сногсшибательная новость о кладе отрезвила его. Боже, проясни его ум, чтобы отличить правду от выдумки!
Клад. Не слишком ли простой выход из его плачевного положения? Впрочем, тут же мысленно возразил он себе, разве не заслужил он хоть толику везения после столь ужасных ударов судьбы? Никчемная женщина, доставшаяся ему в жены, король, неспособный защитить земли своих рыцарей от проклятых норманнов. Может, теперь для Ричарда наступила пора успешных действий.
Не без садистского удовольствия разглядывал он кислую мину Делмаса. Мерзкая скотина. Как же низко ему, лорду, пришлось опуститься, что он готов иметь дело с этим мерзавцем! Ричард откинулся на спинку кресла и изобразил на лице подобие улыбки.
– Если ты не врешь, то я попытаюсь забрать у норманна твою жену обратно.
– Истинная правда, клянусь вам!
– Твои клятвы гроша ломаного не стоят. Ты обманом хочешь вернуть ее назад.
Переминаясь, Делмас достал что-то из-за пояса.
– Вот доказательство. Когда я встретил ее, рубин на цепочке висел на ее шее, и она схватилась со мной, как молодая волчица, не желая его отдавать.
Небольшой великолепный рубин на ладони Делмаса кроваво поблескивал при свете свечей.
– Мелковат немного, – осторожно отозвался Ричард, боясь показать свой внезапно вспыхнувший интерес, – но прозрачный и прекрасного чистого цвета. Откуда такое сокровище у простой деревенской девчонки?
Ричард взял камень и поднес его поближе к свету. Рубин оказался превосходным. Древние ценили его выше алмаза за мистическое свойство – рождать влечение к великому. Однако только благородного человека он ведет к победам и подвигам. Значит, и Ричарда могут ожидать подвиги во имя собственной славы.
– Действительно, откуда? – вслух повторил он и вытянулся в кресле. – Но я хотел бы узнать побольше обо всем, прежде чем решить, что привело тебя к откровенности – желание позабавиться с Бринн в постели или отыскать клад. Расскажи-ка мне поподробнее о Гвинтале и о своей встрече с Бринн из Фалкаара.
***
– А где же этот Гвинтал? – спросил Малик.
Бринн замерла над его раной, перестав ее перевязывать.
– О чем ты? – Голос ее звучал спокойно.
– Гвинтал. Ты ведь родилась там?
– Да. – Она зачерпнула из горшка немного целебного бальзама. – Но я не помню, чтобы говорила тебе о нем.
– Она ничего не рассказывала тебе, – вступил в разговор Гейдж Дюмонт, сидя на своей подстилке. – Иначе бы я помнил.
– Может, тебя в это время не было. – Малик нахмурился, пытаясь вспомнить.
– Я почти не отходил от тебя после первой ночи, – отозвался Гейдж, непонятно почему ревнуя Малика к Бринн, вернее, к тому, что друг о ней знает больше.
«Истинная правда», – подумала Бринн. Постоянное волевое присутствие Гейджа довлело над ней с тех пор, как Малик пришел в себя. Он прослеживал каждый ее шаг, контролируя каждый ее жест, подбадривая друга. Временами ей казалось, что именно его жесткая воля помогла Малику выбраться из тьмы небытия.
Малик по-прежнему не мог ничего понять.
– В лесах прохладно и тихо… Ночные цветы или диковинные птицы, – бормотал он.
Это были ее собственные слова, сказанные той первой ночью, когда она пыталась достучаться до его сознания.
– Разве я выдумываю, Бринн? – спросил Малик.
– Конечно, нет, – улыбнулась она. – Я рассказывала тебе о Гвинтале и не думала, что ты запомнишь мои снова.
– А я и не запоминал, – зевнул Малик. – Твои слова сами пришли ко мне.
– Но ты же уверяла, что Малик не просыпался той ночью, – осторожно начал Гейдж Дюмонт. – Или ты солгала мне?
– Я сказала правду. – Бринн смазала бальзамом холст и снова принялась бинтовать рану. – Просто я пытаюсь объяснять тем, кто уходит в иной мир, что мы очень хотим, чтобы они вернулись обратно. Тогда мне приходится проникать глубоко в душу, как его удалось е Маликом.
– Не слишком ли смело сказано? – недоверчиво заметил норманн. – Не высоко ли ты занеслась?
Бринн смерила его взглядом.
– Я делаю все как надо. Если ты умеешь делать лучше, то лечи его сам. Я всегда знаю свои возможности и отношусь к ним с уважением и пониманием.
– Ты очень умная, – поспешил вступить в разговор Малик, – и Гейдж его признает. Гвинтал, сдается мне, необычайно красивое место. Любому захотелось бы туда вернуться.
Бринн с облегчением вздохнула и посмотрела на него.
– Да, там замечательно. Я никогда не встречала более красивого и тихого места на этом свете.
– Тихого? – В вопросе Гейджа сквозила насмешка. – Я вообще сомневаюсь, что такое место есть на земле.
– Потому что ты, как и все воины, стремишься больше убивать и калечить других и думаешь, как бы получше это сделать. Гвинтал не знает войн.
– С трудом в это верится.
– Это дело твое.
Гейдж Дюмонт, определенно, само насилие, жестокость и неукротимая ярость. Он никогда не примет и не поймет Гвинтал, Только в общении с Маликом оставляла его обычная угрюмость и воинственность, казалось, будто яркий луч света пробивался сквозь густые грозовые облака, которые плотным туманом накрывали и обволакивали всех и вся на своем пути. А что, если эти лучи упадут на кого-нибудь другого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85