– Он, правда, попахивает вином, но больше мне ничего не удалось найти. Женщины приняли меня за сумасшедшую, когда я сказала, что буду мыться в нем.
– Уж пусть лучше пахнет вином, чем рыбой, которой от меня несет весь день.
Бринн потянула носом. С ним вместе вошел и рыбный дух.
– Тебе пришлось нелегко, – сказала она и, открыв дверь, вышла.
Вернувшись, Бринн застала Гейджа сидящим в бочонке. Он хмурился от нетерпения.
– Давай скорее! – сказал он. – Я чертовски устал и боюсь, что вообще не выберусь из этого корыта, так я окоченел.
– Ничего, на этот случай у нас есть топоры. – Она показала на двух солдат, внесших вслед за ней котлы с водой – из котлов валил густой пар.
Окунувшись в горячую воду, Гейдж через четверть часа со вздохом облегчения привалился к стенке бочонка.
– Согрелся? – Бринн намылила его широкую спину и окатила водой.
– Да, а то я уже и верить перестал, что вообще согреюсь когда-нибудь. Господи, какой жуткий ветер!
– Ты же привык к холоду. Ведь Норвегия не в теплых же краях?
– Верно, но я давно уехал оттуда. В Византии тепло, а в Нормандии вполне сносно. Интересно, и зачем понадобилось Гевальду забираться так далеко на север в поисках своей земли обетованной?
– В Гвинтале не так холодно. Я говорила тебе, что остров защищен высокими скалами. – Бринн поднялась с колен. – Чище мне тебя не вымыть в этом маленьком бочонке. Вставай, я вытру тебя.
Недовольно ворча, Гейдж вылез из бочонка.
– Еле-еле.
– Что ты сказал? – спокойно спросила Бринн, растирая его полотном.
– Еще чуть-чуть, и тебе пришлось бы звать Лефонта с топором.
Она обернула его в большой сухой кусок полотна.
– Хорошо еще, что вообще удалось найти хоть что-то. Не надо было вырастать таким огромным.
– Это наследственное. Хардраада был выше двух метров ростом.
Она покачала головой.
– Поразительно! Посиди у огня. Сейчас солдаты унесут бочонок, а потом я накормлю тебя похлебкой.
Гейдж устроился поближе к очагу и привалился к теплым камням.
– Могу я узнать, с чего это ты так добра ко мне?
– Я отдохнула и согрелась, а ты нет.
– Раньше ты не очень-то думала о нас обоих.
– Как нелегко быть с тобой! Вечно ты стремишься все дотошно выяснить. Даже заботу о себе воспринимаешь подозрительно. Как трудно тебе предлагать свою помощь! – Бринн открыла дверь, чтобы позвать солдат, и в комнату ворвался резкий ветер. – Не снимай полотна. – И она вышла.
Бочонок солдаты унесли. Бринн вернулась встревоженная.
– Малик сидит на пороге у домика Эдвины.
– Знаю. Я подходил к нему, когда шел мимо, но он ответил, что так надо.
– Какая глупость! На улице ледяной холод. Наверное, Эдвина права, я заставлю его пройти в дом.
– Оставь их в покое. Малику не понравится, что ты вмешиваешься.
«Похоже, он прав», – подумала Бринн. Малик обычно знал, что делает.
– Давай ужинать, – поторопил ее Гейдж. Она наклонилась над огнем, к котлу с кипящей похлебкой.
– Удалось достать лодки?
– Всего четыре. – Гейдж взял у нее из рук деревянную ложку и миску. – И то совсем маленькие. На каждую едва поместится человек восемь, так что придется оставить здесь часть людей Лефонта и всех лошадей.
– В Гвинтале тебе не понадобится армия.
– Надеюсь! – Он доел похлебку, а потом сказал:
– Но все в жизни меняется, и Гвинтал, может, уже не тот спокойный остров, каким ты знала его.
– Там все по-прежнему, – поспешила уверить его Бринн. – Гвинтал никогда не изменится. Еще похлебки?
– Нет! – Он поставил миску на пол. – Мне надо кое о чем рассказать тебе.
У Бринн тревожно забилось сердце.
– Что случилось?
Он снял с себя полотно и встал.
– Мне надо показать тебе кое-что. – Гейдж, не одеваясь, подошел к своей одежде, лежавшей на стуле, и достал кожаный кошелек. – Похоже, мы не первые чужестранцы в этой прибрежной деревне. Неделю назад здесь был некто молодой светловолосый и симпатичный.
– Ричард?
– Он не назвался. – Гейдж открыл кошелек. – Но он хотел попасть на остров к северу отсюда. Взял лодку и молодого мужчину в помощь, а заплатил вот этим.
Взглянув на его ладонь, Бринн увидела свой небольшой рубин.
– Твой? – спросил он.
– Да. Делмас, как я и думала, отдал его Ричарду.
– Ты права. – Он вложил рубин ей в руку. – Этот юноша, Уолтер, оставил камень отцу, чтобы тот сохранил рубин до его возвращения. Он будто предчувствовал, что, отправляясь в путь с Ричардом, не стоит брать с собой ничего ценного.
От камня веяло холодом и враждебностью. Совершенно чужой камень. Она носила рубин с самого детства, но сейчас она не могла избавиться от странного ощущения, будто не имеет к нему никакого отношения: он не принадлежит ей после того, как послужил жаждой наживы Делмасу и хитрому коварству Ричарда.
– Этот Уолтер наверняка повез Ричарда в Гвинтал, но он не сумеет пристать к берегу.
– Если Ричарду все же удастся попасть на остров, то нам, возможно, придется столкнуться с неприятной неожиданностью, когда мы окажемся там.
– Он не сумеет найти дорогу! – уверенно повторила она и, подойдя к своей кожаной сумке в углу, положила туда рубин. Вряд ли она сможет надеть его снова на шею. – Гвинтал находится в безопасном месте от него.
И все же, как она ни старалась успокоить Гейджа, возможное появление Ричарда смутило ее. Он шел не вслед за ними, а опередил их и явно готовился к неожиданной встрече.
Взяв в охапку шерстяные одеяла, сваленные в углу, Бринн поднесла их к камину.
– Это наши собственные. Я вытрясла их сегодня днем. На кровати одеяла грязноватые, боюсь, в них могут оказаться насекомые. – Она расстелила их у огня. – Мы отправляемся завтра?
– Да, рано на рассвете.
– Тогда спать. – Она сняла платье и легла. – Ну, что стоишь? Ты ведь устал.
– Ладно. – Гейдж лег и отвернулся от нее. – Спокойной ночи.
Бринн не понимала, что происходит. Он отказался от нее, не может быть. Она устроилась поудобнее, стараясь не дотрагиваться до него.
– Спокойной ночи.
В комнате сгустилось молчание, и только хруст потрескивавших поленьев нарушал тишину.
– Почему? – тихо спросил он.
Она сама едва не задала ему тот же вопрос, когда он повернулся к ней спиной.
– Почему ты так ласкова со мной сегодня? – снова спросил он.
– А почему ты был так добр ко мне в Кайте?
– Так, значит, в благодарность?
– И да, и нет. Тебе было тяжело, и мне захотелось помочь. – Она помолчала, а потом неуверенно спросила:
– Почему ты не обнимешь меня? Слишком устал?
– Я никогда не видел тебя такой, как в Кайте, тебе было так плохо, и я подумал, что тебе необходимо время, чтобы оправиться.
Снова доброта.
– Когда ты обнимаешь меня… мне приятно. Я чувствую себя очень одинокой и немного испуганной. Если тебя не очень затруднит…
Его руки обвились вокруг нее. Тяжелые, теплые, оберегающие.
– Не затруднит, – хрипло проговорил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85