– Тогда деревня казалась гораздо больше.
– В детстве все кажется больше. – Гейдж повернулся к Малику. – Не знаю, как долго пробудем здесь, так что поищи, где мы могли бы остановиться. На побережье чертовски холодно.
– А ты чем займешься? – спросил Малик.
– Тем, что умею делать лучше всего – торговаться. – Гейдж пришпорил коня. – Хочу перехватить рыбаков до их выхода в море, иначе придется торчать без дела до заката, пока они не вернутся.
«Торчать без дела? Гейдж понятия не имеет, что это значит», – с грустью подумала Бринн. Такой неугомонный характер всегда будет в вечном движении. За долгие недели ее борьбы за спасение жизни сарацина Гейдж из-за вынужденного добровольного безделья еще больше привязался к другу.
– Поехали, – сказал Малик. – Укроем вас, женщин, от этого дикого ветра. Эдвина просто посинела от холода.
– Очень любезно с вашей стороны, – едко заметила Эдвина, – но мне не так уж плохо. Вы сами, как я заметила, дрожите, словно лист на ветру.
Слова Эдвины задели Малика.
– Ты всегда замечаешь только плохое и не хочешь видеть того, что бросается в глаза. Почему бы тебе не обратить внимание, как великолепно я смотрюсь на своем коне. Или, скажем, оценить мое остроумие. Нет, я, видите ли, чувствителен к холоду. У меня на родине не бывает таких убийственных северных ветров.
Эдвина опустила глаза, прикрыв их длинными пушистыми ресницами.
– Я рада, что вы так понятно объяснили мне свои достоинства, и не стану больше укорять вас за то, что вы неженка.
– Неженка? – повторил Малик, не веря своим ушам. – Разве есть хоть капля слабости в…
– Эдвина, может, и примирилась с холодом, а я так вся дрожу, – вступила в разговор Бринн. Ее забавляли перепалки между ними, так и подмывало послушать дальше, но на этот раз она слишком устала. Пережитое в Кайте, длинный переход утомили ее. – И потом я хочу спать.
– Я мигом! – Малик махнул рукой Лефонту, и они поскакали в деревню.
Жители встретили их с крайним недоверием и неохотно торговались. Битый час Малик пытался уговорить их, прежде чем нашел то, что искал. Недовольный собой он вернулся к ожидавшим его Бринн и Эдвине.
– Гейджу станет не по душе, если здешние мужчины станут торговаться так же яростно, как и их жены. Мне удалось договориться всего о пяти домишках, да и то втридорога. – Малик кивнул на небольшой домик на берегу. – Для Гейджа и для тебя, Бринн, – сказал он и, повернувшись к Эдвине, добавил:
– Вы с Алисой займете вон то жилище, а Лефонту с его людьми придется разместиться в трех остальных.
– А как же ты? – спросила Эдвина.
– Лягу у вашего порога.
– Как это?
– Только так я смогу доказать, что не неженка. – Малик принял героическую позу. – Свернусь у дверей, подставив лицо холоду, всегда готовый отразить любую беду от вас, даже под угрозой схватить жуткую простуду, которая унесет меня из этого бренного мира, – мрачно добавил он.
– Разрешаю тебе пролежать часа два! – усмехнулась Эдвина.
– Увидишь. – Малик завернулся поплотнее в накидку и направился к Лефонту. – Идите в дом и согрейтесь, пока я займусь размещением всех остальных на этом заброшенном побережье. – Он вздохнул. – Кроме себя самого.
– Он что, и вправду решил улечься у дверей? – нахмурилась Эдвина, глядя ему вслед.
– Я бы не удивилась, – ответила Бринн.
– Надо помешать ему, – встревожилась Эдвина. – Он только после болезни, и упрямство не доведет его до добра.
– Он сейчас здоров, как никогда.
– И все же это безумие. Скажи ему, чтобы он не вздумал сделать так, как пообещал.
– А почему ты сама ему не скажешь?
– Потому что только этого он и ждет от меня. Хочет услышать, как он силен. Так вот, я не стану ничего говорить.
– Но почему?
– Потому что он каждый раз… Не стану, и все! – Эдвина окликнула Алису, разговаривавшую с Лефонтом. Рядом стоял Малик. – Нам есть где укрыться, Алиса. – Эдвина с вызовом посмотрела на Малика. – И наверняка там найдется теплый уютный очаг.
– Не сомневаюсь, – мрачно заметил Малик.
Эдвина пробормотала что-то себе под нос и направилась к домику.
– Она сердится? – спросила Алиса, подойдя к Бринн.
– Понятия не имею, – уклонилась от разговора Бринн. Между Маликом и Эдвиной сложились непростые отношения, и порой трудно было понять их взаимные чувства. – Почему бы тебе не спросить у нее самой?
– Мне она вряд ли скажет, – ответила Алиса. – Она не разговаривает со мной о Малике.
На них обрушился сильный порыв ветра. Алиса поежилась и торопливо зашагала к домику.
Алиса полнеет день ото дня, посмотрела ей вслед Бринн. Поездка пошла подневольной любовнице на пользу. И держаться Алиса стала уверенно, с чувством собственного достоинства. Куда и девалась робкая, забитая служанка Эдвины, что боялась собственной тени! Обе женщины вели себя как настоящие подруги, и им обеим такая дружба пошла на пользу.
Бринн бросила взгляд на берег. Там сидел Гейдж на перевернутой рыбацкой лодке, разговаривая с небольшой группой деревенских жителей, собравшихся около него. Он яростно жестикулировал, иногда улыбался, стараясь убедить и перехитрить их. Его волосы отливали густым иссиня-черным цветом. Под серым безрадостным небом ветер безжалостно трепал шевелюру Гейджа. Уж если его ураганные порывы пронизывали Бринн, укрывшуюся возле домика, то у воды он наверняка просто сбивал с ног и резал, как кинжал. Гейдж продрогнет до костей, а если верить Малику, вернется он, похоже, не скоро.
Своим ожиданием на ветру и волнением Гейджу не поможешь, и Бринн быстро зашагала к домику, на который ей показал Малик.
Гейдж вернулся с побережья только с наступлением темноты.
Бринн стояла у очага. Увидев его, заволновалась.
– Ты ужасно выглядишь! Закрывай дверь и иди к огню. – Она поспешила навстречу.
Щеки Гейджа обветрились, а в уголках рта от усталости пролегли глубокие морщины.
– Огонь? А что это такое? – Он пытался улыбнуться, но застывшие губы плохо повиновались. Он потянулся к очагу. Почувствовав тепло, закрыл глаза. – Ага, теперь припоминаю.
Бринн расстегнула его накидку и положила на стул.
– Снимай доспехи.
– Подожди.
– Снимай. Ты просто валишься с ног от усталости. Мне не стащить с тебя эту тяжелую кольчугу.
Он попытался было развязать кожаные ремешки, но пальцы не гнулись.
– Стой спокойно! – Бринн приподнялась на носки и развязала кольчугу на его плечах, а потом расстегнула остальные петли. – Теперь разденься совсем, а я велю принести воды.
– Воды?
– Чтобы ты вымылся. Час назад Лефонт приказал своим солдатам нагреть ее.
Он смотрел на нее непонимающим взглядом.
– Как мило с его стороны! Я не замечал раньше, чтобы Лефонт так заботился обо мне.
– Разденешься – полезай туда. – Бринн кивнула на неглубокий деревянный бочонок, который ей удалось выпросить в деревне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– В детстве все кажется больше. – Гейдж повернулся к Малику. – Не знаю, как долго пробудем здесь, так что поищи, где мы могли бы остановиться. На побережье чертовски холодно.
– А ты чем займешься? – спросил Малик.
– Тем, что умею делать лучше всего – торговаться. – Гейдж пришпорил коня. – Хочу перехватить рыбаков до их выхода в море, иначе придется торчать без дела до заката, пока они не вернутся.
«Торчать без дела? Гейдж понятия не имеет, что это значит», – с грустью подумала Бринн. Такой неугомонный характер всегда будет в вечном движении. За долгие недели ее борьбы за спасение жизни сарацина Гейдж из-за вынужденного добровольного безделья еще больше привязался к другу.
– Поехали, – сказал Малик. – Укроем вас, женщин, от этого дикого ветра. Эдвина просто посинела от холода.
– Очень любезно с вашей стороны, – едко заметила Эдвина, – но мне не так уж плохо. Вы сами, как я заметила, дрожите, словно лист на ветру.
Слова Эдвины задели Малика.
– Ты всегда замечаешь только плохое и не хочешь видеть того, что бросается в глаза. Почему бы тебе не обратить внимание, как великолепно я смотрюсь на своем коне. Или, скажем, оценить мое остроумие. Нет, я, видите ли, чувствителен к холоду. У меня на родине не бывает таких убийственных северных ветров.
Эдвина опустила глаза, прикрыв их длинными пушистыми ресницами.
– Я рада, что вы так понятно объяснили мне свои достоинства, и не стану больше укорять вас за то, что вы неженка.
– Неженка? – повторил Малик, не веря своим ушам. – Разве есть хоть капля слабости в…
– Эдвина, может, и примирилась с холодом, а я так вся дрожу, – вступила в разговор Бринн. Ее забавляли перепалки между ними, так и подмывало послушать дальше, но на этот раз она слишком устала. Пережитое в Кайте, длинный переход утомили ее. – И потом я хочу спать.
– Я мигом! – Малик махнул рукой Лефонту, и они поскакали в деревню.
Жители встретили их с крайним недоверием и неохотно торговались. Битый час Малик пытался уговорить их, прежде чем нашел то, что искал. Недовольный собой он вернулся к ожидавшим его Бринн и Эдвине.
– Гейджу станет не по душе, если здешние мужчины станут торговаться так же яростно, как и их жены. Мне удалось договориться всего о пяти домишках, да и то втридорога. – Малик кивнул на небольшой домик на берегу. – Для Гейджа и для тебя, Бринн, – сказал он и, повернувшись к Эдвине, добавил:
– Вы с Алисой займете вон то жилище, а Лефонту с его людьми придется разместиться в трех остальных.
– А как же ты? – спросила Эдвина.
– Лягу у вашего порога.
– Как это?
– Только так я смогу доказать, что не неженка. – Малик принял героическую позу. – Свернусь у дверей, подставив лицо холоду, всегда готовый отразить любую беду от вас, даже под угрозой схватить жуткую простуду, которая унесет меня из этого бренного мира, – мрачно добавил он.
– Разрешаю тебе пролежать часа два! – усмехнулась Эдвина.
– Увидишь. – Малик завернулся поплотнее в накидку и направился к Лефонту. – Идите в дом и согрейтесь, пока я займусь размещением всех остальных на этом заброшенном побережье. – Он вздохнул. – Кроме себя самого.
– Он что, и вправду решил улечься у дверей? – нахмурилась Эдвина, глядя ему вслед.
– Я бы не удивилась, – ответила Бринн.
– Надо помешать ему, – встревожилась Эдвина. – Он только после болезни, и упрямство не доведет его до добра.
– Он сейчас здоров, как никогда.
– И все же это безумие. Скажи ему, чтобы он не вздумал сделать так, как пообещал.
– А почему ты сама ему не скажешь?
– Потому что только этого он и ждет от меня. Хочет услышать, как он силен. Так вот, я не стану ничего говорить.
– Но почему?
– Потому что он каждый раз… Не стану, и все! – Эдвина окликнула Алису, разговаривавшую с Лефонтом. Рядом стоял Малик. – Нам есть где укрыться, Алиса. – Эдвина с вызовом посмотрела на Малика. – И наверняка там найдется теплый уютный очаг.
– Не сомневаюсь, – мрачно заметил Малик.
Эдвина пробормотала что-то себе под нос и направилась к домику.
– Она сердится? – спросила Алиса, подойдя к Бринн.
– Понятия не имею, – уклонилась от разговора Бринн. Между Маликом и Эдвиной сложились непростые отношения, и порой трудно было понять их взаимные чувства. – Почему бы тебе не спросить у нее самой?
– Мне она вряд ли скажет, – ответила Алиса. – Она не разговаривает со мной о Малике.
На них обрушился сильный порыв ветра. Алиса поежилась и торопливо зашагала к домику.
Алиса полнеет день ото дня, посмотрела ей вслед Бринн. Поездка пошла подневольной любовнице на пользу. И держаться Алиса стала уверенно, с чувством собственного достоинства. Куда и девалась робкая, забитая служанка Эдвины, что боялась собственной тени! Обе женщины вели себя как настоящие подруги, и им обеим такая дружба пошла на пользу.
Бринн бросила взгляд на берег. Там сидел Гейдж на перевернутой рыбацкой лодке, разговаривая с небольшой группой деревенских жителей, собравшихся около него. Он яростно жестикулировал, иногда улыбался, стараясь убедить и перехитрить их. Его волосы отливали густым иссиня-черным цветом. Под серым безрадостным небом ветер безжалостно трепал шевелюру Гейджа. Уж если его ураганные порывы пронизывали Бринн, укрывшуюся возле домика, то у воды он наверняка просто сбивал с ног и резал, как кинжал. Гейдж продрогнет до костей, а если верить Малику, вернется он, похоже, не скоро.
Своим ожиданием на ветру и волнением Гейджу не поможешь, и Бринн быстро зашагала к домику, на который ей показал Малик.
Гейдж вернулся с побережья только с наступлением темноты.
Бринн стояла у очага. Увидев его, заволновалась.
– Ты ужасно выглядишь! Закрывай дверь и иди к огню. – Она поспешила навстречу.
Щеки Гейджа обветрились, а в уголках рта от усталости пролегли глубокие морщины.
– Огонь? А что это такое? – Он пытался улыбнуться, но застывшие губы плохо повиновались. Он потянулся к очагу. Почувствовав тепло, закрыл глаза. – Ага, теперь припоминаю.
Бринн расстегнула его накидку и положила на стул.
– Снимай доспехи.
– Подожди.
– Снимай. Ты просто валишься с ног от усталости. Мне не стащить с тебя эту тяжелую кольчугу.
Он попытался было развязать кожаные ремешки, но пальцы не гнулись.
– Стой спокойно! – Бринн приподнялась на носки и развязала кольчугу на его плечах, а потом расстегнула остальные петли. – Теперь разденься совсем, а я велю принести воды.
– Воды?
– Чтобы ты вымылся. Час назад Лефонт приказал своим солдатам нагреть ее.
Он смотрел на нее непонимающим взглядом.
– Как мило с его стороны! Я не замечал раньше, чтобы Лефонт так заботился обо мне.
– Разденешься – полезай туда. – Бринн кивнула на неглубокий деревянный бочонок, который ей удалось выпросить в деревне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85