– Я жду, чтобы этому дали название вы.
– Вы далеко не всегда бываете столь предупредительны, – сказал, немного помолчав, Озмонд.
– На этот раз я решила попытаться вести себя так, как этого хотели бы вы. Слишком часто мне это не удавалось.
Озмонд, медленно повернув голову, посмотрел на нее.
– Вы пытаетесь со мной поссориться?
– Нет, я пытаюсь жить с вами в мире.
– Что может быть проще; сам я, как вы знаете, никогда не ссорюсь.
– А когда вы пытаетесь вывести меня из себя, как вы это называете? – спросила Изабелла.
– Я не пытаюсь, а если так получается, то неумышленно. Во всяком случае, сейчас я не пытаюсь с вами ссориться.
Изабелла улыбнулась.
– Мне все равно. Я решила никогда больше не выходить из себя.
– Похвальное намерение. Характер у вас неважный.
– Да… неважный. – Она отбросила книгу и взяла со стула оставленное там Пэнси вышивание.
– Потому отчасти я и не говорил с вами о делах моей дочери, – так Озмонд чаще всего называл Пэнси. – Я боялся, что вы имеете на этот счет свое собственное суждение. А я милейшего Розьера попросту спровадил.
– Вы боялись, что я заступлюсь за мистера Розьера? Разве вы не обратили внимания, что я ни разу не упомянула его имени?
– Я ни разу не предоставил вам возможности. Мы с вами в последнее время почти не разговариваем. Но мне известно, что он – ваш старый друг.
– Вы не ошиблись, он мой старый друг. – Розьер интересовал Изабеллу немногим больше, чем очутившееся у нее в руках вышивание, но он действительно был ее старым другом, а имея дело с мужем, она старалась никогда не преуменьшать значения подобных дружеских связей. Он умел так выказать свое неуважение, что ее верность им мгновенно возрастала, даже если сами по себе они были, как в данном случае, малозначительны. Она часто испытывала нежность к каким-то своим воспоминаниям уже за одно то, что они принадлежали ее незамужней поре. – Но в отношении Пэнси, – добавила она, – я его не поощряла.
– Это хорошо, – заметил Озмонд.
– Хорошо для меня, вы имеете в виду? Для него ведь это ничего не меняет.
– Нам незачем говорить о нем, – ответил Озмонд. – Я сказал вам уже, что выставил его за дверь.
– Влюбленный и за дверью остается влюбленным. Иногда его чувства от этого только разгораются. Мистер Розьер не теряет надежды.
– Ну и пусть себе тешится на здоровье! Моей дочери надо сидеть смирно, и она, даже пальцем не пошевелив, станет леди Уорбертон.
– А вы этого хотели бы? – спросила Изабелла с простодушием, которое было совсем не таким уж напускным, как могло бы показаться. Она не собиралась строить на этот счет предположения, ибо Озмонд умел неожиданно обращать их против нее. То, как страстно он хотел, чтобы дочь его стала леди Уорбертон, служило в последнее время отправной точкой всех ее размышлений. Но их она оставляла при себе и не намерена была делиться ими с Озмондом. До тех пор, пока он не выскажется, ни за что нельзя было ручаться, даже за то, что он считает лорда Уорбертона крупным призом, ради которого стоит приложить усилия, хотя прилагать усилия было не в обычае Озмонда. Гилберт постоянно давал понять, что в его глазах ничто на свете не является крупным призом, что на самых взысканных судьбой избранников он смотрит как на равных и дочери его надо только оглядеться по сторонам и найти себе принца. Сказать без околичностей, что он мечтает о лорде Уорбертоне, что, если сей знатный англичанин ускользнет, ему вряд ли удастся подыскать замену, значило расписаться в собственной непоследовательности, а ведь он всегда утверждал, что непоследовательностью не грешит. Он предпочел бы, конечно, чтобы жена его обошла это обстоятельство молчанием. Но как это ни странно, Изабелла, которая час назад изобретала способ ему угодить, теперь, оказавшись с ним лицом к лицу, была крайне необходительна и не желала ничего обходить молчанием. А она прекрасно знала, как подействует на него ее вопрос: он примет его как унижение. Ну и что с того; он же способен был смертельно унижать ее, и, мало того, способен ждать, пока представится какой-нибудь из ряда вон выходящий случай, проявляя подчас непонятное равнодушие к случаям менее значительным. Она же, быть может, потому и не пропустила этот незначительный случай, что более значительным не воспользовалась бы. Озмонд пока с честью вышел из положения.
– Я чрезвычайно бы этого хотел; лорд Уорбертон блестящая партия. К тому же в его пользу говорит еще одно: он ваш старый друг. Ему приятно будет с нами породниться. Как удивительно, что поклонники Пэнси все ваши старые друзья.
– Ничего не может быть естественнее; они приезжают повидаться со мной и видят Пэнси. Ну, а увидев Пэнси, они естественно в нее влюбляются.
– Думаю, так оно и есть, но вы ведь так думать не обязаны.
– Я буду очень рада, если она выйдет замуж за лорда Уорбертона, – сказала со всей искренностью Изабелла. – Он прекрасный человек. Но вы вот говорите, что ей надо сидеть для этого смирно. А что, если она не пожелает? Если, потеряв мистера Розьера, она вдруг взбунтуется.
Озмонд как будто и не слышал ее, он смотрел в камин.
– Пэнси приятно будет стать знатной дамой, – немного помолчав, заметил он не без нежности в голосе. – Ну, и прежде всего она жаждет угодить, – добавил он.
– Быть может, угодить мистеру Розьеру?
– Нет, угодить мне.
– Думаю, что и мне немного.
– Да, она о вас лестного мнения. Но поступит она так, как хочу я.
– Что ж, если вы в этом уверены, тогда все хорошо, – сказала она.
– Между прочим, – обронил Озмонд, – хотел бы я, чтобы наш высокий гость заговорил.
– Он говорил… говорил со мной. По его словам, он был бы счастлив, если бы смел надеяться, что она его полюбит.
Озмонд быстро повернул голову; сначала он ни звука не произнес, потом резким тоном спросил:
– Почему вы мне этого не сказали?
– Не имела возможности. Сами знаете, как мы живем. Я воспользовалась первым же случаем.
– Вы говорили ему о Розьере?
– Да, в двух словах.
– Никакой необходимости в этом не было.
– Я подумала, лучше ему знать, чтобы… чтобы… – Изабелла заменила.
– Чтобы – что?
– Чтобы он мог вести себя соответственно.
– Чтобы мог отступить, – вы это имеете в виду?
– Нет, чтобы перешел в наступление, пока еще не поздно.
– Отчего же это не возымело действия?
– Надо запастись терпением, – сказала Изабелла, – англичане очень застенчивы.
– Только не этот. Не был же он застенчив, когда ухаживал за вами Она боялась, что Озмонд рано или поздно об этом упомянет. Ей это было неприятно.
– Простите, вы не правы, – возразила она, – он был застенчив, даже очень.
Некоторое время Озмонд молчал, взяв в руки книгу, он перелистывал страницы; Изабелла тоже молчала, продолжая начатое Пэнси вышивание.
– Для него должно много значить ваше мнение, – сказал наконец Озмонд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
– Вы далеко не всегда бываете столь предупредительны, – сказал, немного помолчав, Озмонд.
– На этот раз я решила попытаться вести себя так, как этого хотели бы вы. Слишком часто мне это не удавалось.
Озмонд, медленно повернув голову, посмотрел на нее.
– Вы пытаетесь со мной поссориться?
– Нет, я пытаюсь жить с вами в мире.
– Что может быть проще; сам я, как вы знаете, никогда не ссорюсь.
– А когда вы пытаетесь вывести меня из себя, как вы это называете? – спросила Изабелла.
– Я не пытаюсь, а если так получается, то неумышленно. Во всяком случае, сейчас я не пытаюсь с вами ссориться.
Изабелла улыбнулась.
– Мне все равно. Я решила никогда больше не выходить из себя.
– Похвальное намерение. Характер у вас неважный.
– Да… неважный. – Она отбросила книгу и взяла со стула оставленное там Пэнси вышивание.
– Потому отчасти я и не говорил с вами о делах моей дочери, – так Озмонд чаще всего называл Пэнси. – Я боялся, что вы имеете на этот счет свое собственное суждение. А я милейшего Розьера попросту спровадил.
– Вы боялись, что я заступлюсь за мистера Розьера? Разве вы не обратили внимания, что я ни разу не упомянула его имени?
– Я ни разу не предоставил вам возможности. Мы с вами в последнее время почти не разговариваем. Но мне известно, что он – ваш старый друг.
– Вы не ошиблись, он мой старый друг. – Розьер интересовал Изабеллу немногим больше, чем очутившееся у нее в руках вышивание, но он действительно был ее старым другом, а имея дело с мужем, она старалась никогда не преуменьшать значения подобных дружеских связей. Он умел так выказать свое неуважение, что ее верность им мгновенно возрастала, даже если сами по себе они были, как в данном случае, малозначительны. Она часто испытывала нежность к каким-то своим воспоминаниям уже за одно то, что они принадлежали ее незамужней поре. – Но в отношении Пэнси, – добавила она, – я его не поощряла.
– Это хорошо, – заметил Озмонд.
– Хорошо для меня, вы имеете в виду? Для него ведь это ничего не меняет.
– Нам незачем говорить о нем, – ответил Озмонд. – Я сказал вам уже, что выставил его за дверь.
– Влюбленный и за дверью остается влюбленным. Иногда его чувства от этого только разгораются. Мистер Розьер не теряет надежды.
– Ну и пусть себе тешится на здоровье! Моей дочери надо сидеть смирно, и она, даже пальцем не пошевелив, станет леди Уорбертон.
– А вы этого хотели бы? – спросила Изабелла с простодушием, которое было совсем не таким уж напускным, как могло бы показаться. Она не собиралась строить на этот счет предположения, ибо Озмонд умел неожиданно обращать их против нее. То, как страстно он хотел, чтобы дочь его стала леди Уорбертон, служило в последнее время отправной точкой всех ее размышлений. Но их она оставляла при себе и не намерена была делиться ими с Озмондом. До тех пор, пока он не выскажется, ни за что нельзя было ручаться, даже за то, что он считает лорда Уорбертона крупным призом, ради которого стоит приложить усилия, хотя прилагать усилия было не в обычае Озмонда. Гилберт постоянно давал понять, что в его глазах ничто на свете не является крупным призом, что на самых взысканных судьбой избранников он смотрит как на равных и дочери его надо только оглядеться по сторонам и найти себе принца. Сказать без околичностей, что он мечтает о лорде Уорбертоне, что, если сей знатный англичанин ускользнет, ему вряд ли удастся подыскать замену, значило расписаться в собственной непоследовательности, а ведь он всегда утверждал, что непоследовательностью не грешит. Он предпочел бы, конечно, чтобы жена его обошла это обстоятельство молчанием. Но как это ни странно, Изабелла, которая час назад изобретала способ ему угодить, теперь, оказавшись с ним лицом к лицу, была крайне необходительна и не желала ничего обходить молчанием. А она прекрасно знала, как подействует на него ее вопрос: он примет его как унижение. Ну и что с того; он же способен был смертельно унижать ее, и, мало того, способен ждать, пока представится какой-нибудь из ряда вон выходящий случай, проявляя подчас непонятное равнодушие к случаям менее значительным. Она же, быть может, потому и не пропустила этот незначительный случай, что более значительным не воспользовалась бы. Озмонд пока с честью вышел из положения.
– Я чрезвычайно бы этого хотел; лорд Уорбертон блестящая партия. К тому же в его пользу говорит еще одно: он ваш старый друг. Ему приятно будет с нами породниться. Как удивительно, что поклонники Пэнси все ваши старые друзья.
– Ничего не может быть естественнее; они приезжают повидаться со мной и видят Пэнси. Ну, а увидев Пэнси, они естественно в нее влюбляются.
– Думаю, так оно и есть, но вы ведь так думать не обязаны.
– Я буду очень рада, если она выйдет замуж за лорда Уорбертона, – сказала со всей искренностью Изабелла. – Он прекрасный человек. Но вы вот говорите, что ей надо сидеть для этого смирно. А что, если она не пожелает? Если, потеряв мистера Розьера, она вдруг взбунтуется.
Озмонд как будто и не слышал ее, он смотрел в камин.
– Пэнси приятно будет стать знатной дамой, – немного помолчав, заметил он не без нежности в голосе. – Ну, и прежде всего она жаждет угодить, – добавил он.
– Быть может, угодить мистеру Розьеру?
– Нет, угодить мне.
– Думаю, что и мне немного.
– Да, она о вас лестного мнения. Но поступит она так, как хочу я.
– Что ж, если вы в этом уверены, тогда все хорошо, – сказала она.
– Между прочим, – обронил Озмонд, – хотел бы я, чтобы наш высокий гость заговорил.
– Он говорил… говорил со мной. По его словам, он был бы счастлив, если бы смел надеяться, что она его полюбит.
Озмонд быстро повернул голову; сначала он ни звука не произнес, потом резким тоном спросил:
– Почему вы мне этого не сказали?
– Не имела возможности. Сами знаете, как мы живем. Я воспользовалась первым же случаем.
– Вы говорили ему о Розьере?
– Да, в двух словах.
– Никакой необходимости в этом не было.
– Я подумала, лучше ему знать, чтобы… чтобы… – Изабелла заменила.
– Чтобы – что?
– Чтобы он мог вести себя соответственно.
– Чтобы мог отступить, – вы это имеете в виду?
– Нет, чтобы перешел в наступление, пока еще не поздно.
– Отчего же это не возымело действия?
– Надо запастись терпением, – сказала Изабелла, – англичане очень застенчивы.
– Только не этот. Не был же он застенчив, когда ухаживал за вами Она боялась, что Озмонд рано или поздно об этом упомянет. Ей это было неприятно.
– Простите, вы не правы, – возразила она, – он был застенчив, даже очень.
Некоторое время Озмонд молчал, взяв в руки книгу, он перелистывал страницы; Изабелла тоже молчала, продолжая начатое Пэнси вышивание.
– Для него должно много значить ваше мнение, – сказал наконец Озмонд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231