– Это тоже вполне возможно. Хорошо, что они так быстро подружились.
– Генриетта одержала победу. Он считает ее блестящей женщиной. Поживем – увидим, чем все это кончится.
– Я тоже считаю Генриетту блестящей женщиной, – отвечала Изабелла с заминкой, – только, скорее всего, это ничем не кончится. Они не способны узнать друг друга по-настоящему. Он и представления не имеет, какая она на самом деле, а она и вовсе не понимает мистера Бентлинга.
– И превосходно: почти все союзы заключаются на прочной основе взаимного непонимания. Впрочем, понять Боба Бентлинга не так уж и трудно. Весьма несложная натура.
– Да, но Генриетта еще проще. А что мы с вами будем делать? – спросила Изабелла, окидывая взглядом сквер; в меркнувшем свете дня это маленькое произведение садового искусства казалось большим садом и выглядело очень эффектно. – Ведь вы, наверно, не захотите развлекать меня поездкой по Лондону в кебе?
– Не вижу причины, почему нам не остаться здесь… если вы против этого ничего не имеете. Здесь тепло, до темноты еще полчаса, и я выкурю сигарету, если позволите.
– Пожалуйста, делайте что угодно, только займите меня чем-нибудь до семи часов, – сказала Изабелла. – В семь часов я вернусь в отель Прэтта и съем мой скромный одинокий ужин – два яйца-пашот и сдобную булочку.
– А нельзя мне поужинать с вами?
– Ни в коем случае. Вы поужинаете в клубе.
Они снова сели на стулья в середине сквера, и Ральф закурил сигарету. С каким наслаждением он разделил бы с нею ее скромную, как она сказала, вечернюю трапезу, но она не велела, и даже это радовало ему душу. А какой радостью было сидеть с нею в сгущающихся сумерках, наедине посреди многолюдного города и воображать, что она зависит от него, что она в его власти. Власть была призрачная и годилась разве на то, чтобы покорно исполнять желания Изабеллы, но даже такая власть волновала кровь.
– Почему вы не хотите, чтобы я поужинал с вами?
– Не хочу и все.
– Видно, я успел наскучить вам.
– Нет еще, но ровно через час наскучите. Видите, у меня дар предвидения.
– А пока я постараюсь позабавить вас, – сказал Ральф и умолк. Изабелла тоже не поддержала разговор, и некоторое время они сидели в полном молчании, что вовсе не вязалось с его обещанием развлечь ее. Ему казалось, она поглощена своими мыслями, и Ральф гадал – о чем; кое-какие предположения на этот счет у него были.
– Вы отказываете мне в своем обществе, потому что ждете сегодня вечером другого гостя?
Она обернулась и взглянула на него своими ясными, светлыми глазами.
– Другого гостя? Какого?
Он никого не мог назвать, и теперь его вопрос показался ему не только нелепым, но и грубым.
– У вас тьма друзей, о которых я ничего не знаю. Целое прошлое, из которого я полностью исключен.
– Вы принадлежите моему будущему. А что до моего прошлого, оно осталось по ту сторону океана. В Лондоне его нет и следа.
– В таком случае все прекрасно, раз ваше будущее здесь, подле вас. Что может быть лучше, чем иметь свое будущее у себя под рукой. – И Ральф закурил еще одну сигарету. «Очевидно, это значит, что Каспар Гудвуд отбыл в Париж», – решил он, затянулся, пустил колечки дыма и продолжал: – Я обещал развлечь вас, но, увы, как видите, оказался не на высоте. Я поступил опрометчиво, такое предприятие мне не по плечу. Разве вас могут удовлетворить мои жалкие усилия при ваших огромных требованиях и высоких критериях? Мне следовало бы пригласить настоящий оркестр или труппу комедиантов.
– Достаточно и одного: вы прекрасно справляетесь с вашей ролью. Прошу вас, продолжайте; еще минут десять и мне уже захочется смеяться.
– Поверьте, я вовсе не шучу, – сказал Ральф. – У вас на самом деле огромные требования.
– Не знаю, что вы имеете в виду. Я ничего не требую.
– Но все отвергаете, – сказал Ральф.
Изабелла покраснела – только сейчас она поняла, что он, по-видимому, имел в виду. Но зачем он заговорил с ней об этом?
Мгновенье Ральф оставался в нерешительности, затем продолжал:
– Мне хотелось бы сказать вам кое-что. Вернее, задать один вопрос. Мне кажется, я вправе его задать, потому что в некотором роде лично заинтересован в том, каков будет ответ.
– Извольте, – сказала Изабелла мягко. – Постараюсь вас удовлетворить.
– Благодарю. Надеюсь, вас не оскорбит, если я скажу, что Уорбертон рассказал мне о том, что между вами произошло.
Изабелла внутренне сжалась; она пристально смотрела на свой раскрытый веер.
– Нисколько. Мне думается, это только естественно, что он рассказал вам.
– Он разрешил мне не скрывать это от вас. Он все еще надеется, – сказал Ральф.
– Все еще?
– По крайней мере надеялся несколько дней назад.
– Сейчас он, наверное, думает иначе, – сказала Изабелла.
– Вот как? Мне очень жаль его: он в высшей степени достойный человек.
– Простите, это он просил вас поговорить со мной?
– Конечно, нет. Он рассказал мне, потому что это было выше его сил. Мы старые друзья, а ваш отказ был для него большим ударом. Он прислал мне коротенькую записку с просьбой приехать к нему, и я виделся с ним в Локли за день до того, как он с сестрой завтракал у нас. Он был очень удручен – он только что получил ваше письмо.
– Он показал вам мое письмо? – не без надменности спросила Изабелла, подымая брови.
– Разумеется, нет. Но не скрыл, что вы наотрез ему отказали. Мне было очень жаль его, – повторил Ральф.
Изабелла молчала.
– А вы знаете, сколько раз он видел меня? – сказала она наконец. – Всего каких-то пять или шесть раз.
– Это только делает вам честь.
– Я не то имела в виду.
– А что же? Что у бедного лорда Уорбертона ветер в голове? Право, вы вовсе так не думаете.
Изабелла, разумеется, не могла сказать, что так думает, и сказала совсем другое.
– Стало быть, лорд Уорбертон не просил вас уговаривать меня, и вы взялись за это из чистого великодушия или, может быть, из любви к спорам?
– Я не имею ни малейшего намерения спорить с вами. Вы вправе решать, как считаете нужным. Мне просто очень хочется знать, какие чувства вами руководили.
– Премного благодарна за такой интерес ко мне! – воскликнула Изабелла с нервным смешком.
– Вы, конечно, считаете, что я суюсь не в свое дело. Но почему мне нельзя поговорить с вами об этом, не вызывая у вас раздражения, а у себя неловкости? Какой смысл быть вашим кузеном и не иметь хотя бы маленьких привилегий? Какой смысл обожать вас без надежды на взаимность и не иметь права хотя бы на маленькое вознаграждение? Быть больным и немощным, обреченным на роль стороннего наблюдателя жизни и даже не видеть спектакля, хотя за билет на него плачено такой дорогой ценой? Скажите мне, – продолжал Ральф, глядя на Изабеллу, слушавшую его с живейшим вниманием, – скажите, что было в ваших мыслях, когда вы отказывали лорду Уорбертону?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231