Так или иначе Изабелла поняла: тетушка ее начинает вдруг смутно прозревать – что-то она в жизни упустила и теперь ей предстоит старость, лишенная воспоминаний. Ее маленькое заострившееся личико казалось трагическим. Она сообщила племяннице, что Ральф все так же неподвижен, но, скорей всего, Изабелла еще до обеда сможет с ним увидеться. Помолчав несколько секунд, она добавила, что накануне он виделся с лордом Уорбертоном. Известие это слегка встревожило Изабеллу, напомнив о близком соседстве его светлости и о возможности в любую минуту случайно оказаться с ним лицом к лицу. Такую случайность вряд ли можно счесть счастливой: не для того она приехала в Англию, чтобы снова вести борьбу с лордом Уорбертоном. Это не помешало ей, однако, сказать тетушке, что он очень заботлив по отношению к Ральфу; ей самой довелось наблюдать это в Риме.
– Сейчас у него другое на уме, – возразила миссис Тачит и замолчала. Она так и впилась в Изабеллу взглядом.
Изабелла поняла, что в ее словах есть какой-то скрытый смысл и тут же догадалась – какой. Но, отвечая, она постаралась ничем не обнаружить своей догадки; сердце у нее забилось сильнее, ей нужно было выиграть время.
– Ах да… палата лордов и все тому подобное.
– У него не лорды на уме, а леди. По крайней мере одна. Он оповестил Ральфа, что помолвлен и не сегодня-завтра женится.
– Женится – вот как! – воскликнула Изабелла легким тоном.
– Ну разве что расторгнет помолвку. Он почему-то считал, что Ральфу это интересно. Бедный Ральф все равно не сможет пойти на свадьбу, хотя, по-моему, она состоится очень скоро.
– Кто же невеста?
– Девица знатного рода, леди Флора, леди Фелисия – словом, что-то в этом духе.
– Я очень рада, – сказала Изабелла. – Как видно, это внезапное решение?
– Насколько я понимаю, весьма: трехнедельный роман. Помолвку только что огласили.
– Я очень рада, – повторила уже более подчеркнуто Изабелла. Она знала, тетушка за ней наблюдает, пытаясь уловить признаки должной досады, и желание не выказать их помогло Изабелле произнести эту фразу с живейшим удовлетворением, чуть ли не со вздохом облегчения. Миссис Тачит разделяла ходячее мнение, будто женщины, даже замужние, рассматривают женитьбу своих бывших обожателей как личное оскорбление. Вот почему Изабелла прежде всего постаралась показать, что так это или не так, она, во всяком случае, ничуть не оскорблена. И правда, хотя сердце ее, как я уже сказал, забилось сильнее, хотя несколько секунд она просидела в глубокой задумчивости, тут же забыв, что миссис Тачит не сводит с нее глаз, вызвано это было отнюдь не потерей поклонника. Воображение Изабеллы, миновав пол-Европы, остановилось наконец, запыхавшись и даже слегка трепеща, в городе Риме. Она представила себе, как сообщает мужу, что лорд Уорбертон повел невесту под венец, и, разумеется, не могла видеть, каким измученным от подобной игры воображения стало ее лицо. Наконец она опомнилась и сказала:
– Когда-нибудь это должно было произойти.
Миссис Тачит помолчала, потом, вскинув резким движением голову, воскликнула: – Ну, моя дорогая, ты для меня загадка! – После чего они продолжали завтракать молча. У Изабеллы было такое чувство, будто ей сообщили о смерти лорда Уорбертона. Она знала его только в роли влюбленного, претендующего на руку и сердце; этому теперь положен конец. Умер он и для бедняжки Пэнси, а ведь с помощью Пэнси мог бы продолжить свое существование. Слуга все не уходил. В конце концов миссис Тачит отослала ere. Позавтракав, она осталась сидеть, сложив руки на краю стола.
– Мне хотелось бы задать тебе три вопроса, – заметила она, когда слуга ушел.
– Три вопроса – не слишком ли это много?
– Меньшим мне не обойтись, я хорошо все обдумала. Они как нельзя более уместны.
– Этого-то я и боюсь. Что может быть неуместнее самых уместных вопросов, – ответила Изабелла.
Миссис Тачит отодвинула стул, а племянница ее встала и не без умысла направилась к глубокой оконной нише, чувствуя, как неотступно следует за ней взгляд тетушки.
– Ты хоть раз пожалела, что не вышла замуж за лорда Уорбертона? – осведомилась миссис Тачит.
Изабелла покачала головой без горячности, но и без горечи.
– Нет, дорогая тетушка.
– Прекрасно. Должна тебе сказать, я намерена отнестись к твоим ответам с доверием.
– Ваше доверие – величайший соблазн, – объявила, по-прежнему улыбаясь, Изабелла.
– Соблазн солгать? Я бы тебе не советовала – когда меня вводят в заблуждение, я опаснее отравленной крысы. Злорадствовать на твой счет я не собираюсь.
– Не я, мой муж не может со мной ужиться, – опередила ее Изабелла.
– Могла бы заранее ему это предсказать. Но злорадствую я не на твой счет, – добавила миссис Тачит. – Ты все в таком же восторге от Серины Мерль?
– Нет, не в таком. Но это не имеет значения, она уезжает в Америку.
– В Америку? Должно быть, она сделала что-нибудь очень скверное.
– Да, очень.
– Могу я спросить что именно?
– Она использовала меня в своих интересах.
– А-а! – воскликнула миссис Тачит. – Так же она поступила и со мной. Так она поступает со всеми.
– Она и Америку использует в своих интересах, – сказала Изабелла, снова улыбаясь и радуясь тому, что вопросы тетушки исчерпаны.
С Ральфом ей удалось увидеться только вечером. Весь день он дремал, во всяком случае, лежал в забытьи. Приходил врач, пробыл какое-то время и ушел – местный врач, лечивший еще его отца и приятный Ральфу. Он навещал своего пациента три раза в день, тот вызывал у него глубокий интерес. Ральфа пользовал сэр Мэтью Хоуп, но больной устал от медицинского светила и попросил свою матушку известить сэра Мэтью, что он уже умер, а посему впредь в услугах врача не нуждается. Вместо этого миссис Тачит написала сэру Мэтью, что он разонравился ее сыну. В день приезда Изабеллы Ральф, как я уже говорил, много часов подряд не подавал признаков жизни, но к вечеру очнулся и сказал, что знает, его кузина приехала. Как он узнал, осталось неясным, поскольку, не желая его волновать, никто ему этого не сообщал. Изабелла вошла и села возле погруженной в полумрак кровати – комнату освещала одна-единственная стоявшая в дальнем углу свеча. Сиделке Изабелла сказала, что та может идти, она сама побудет с Ральфом до конца вечера. Он открыл глаза, узнал ее и пододвинул свою бессильно лежавшую руку, чтобы Изабелле удобнее было ее взять. Но говорить Ральф не мог, он снова закрыл глаза и не шевелился, только держал ее руку в своей. Она сидела с ним долго, пока не возвратилась сиделка; но Ральф не подавал больше признаков жизни и мог бы скончаться прямо у нее на глазах – он уже являл собой образ и подобие смерти. Еще в Риме казалось – он так плох, что дальше некуда, но сейчас все обстояло куда хуже и невозможны были никакие другие изменения – кроме одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
– Сейчас у него другое на уме, – возразила миссис Тачит и замолчала. Она так и впилась в Изабеллу взглядом.
Изабелла поняла, что в ее словах есть какой-то скрытый смысл и тут же догадалась – какой. Но, отвечая, она постаралась ничем не обнаружить своей догадки; сердце у нее забилось сильнее, ей нужно было выиграть время.
– Ах да… палата лордов и все тому подобное.
– У него не лорды на уме, а леди. По крайней мере одна. Он оповестил Ральфа, что помолвлен и не сегодня-завтра женится.
– Женится – вот как! – воскликнула Изабелла легким тоном.
– Ну разве что расторгнет помолвку. Он почему-то считал, что Ральфу это интересно. Бедный Ральф все равно не сможет пойти на свадьбу, хотя, по-моему, она состоится очень скоро.
– Кто же невеста?
– Девица знатного рода, леди Флора, леди Фелисия – словом, что-то в этом духе.
– Я очень рада, – сказала Изабелла. – Как видно, это внезапное решение?
– Насколько я понимаю, весьма: трехнедельный роман. Помолвку только что огласили.
– Я очень рада, – повторила уже более подчеркнуто Изабелла. Она знала, тетушка за ней наблюдает, пытаясь уловить признаки должной досады, и желание не выказать их помогло Изабелле произнести эту фразу с живейшим удовлетворением, чуть ли не со вздохом облегчения. Миссис Тачит разделяла ходячее мнение, будто женщины, даже замужние, рассматривают женитьбу своих бывших обожателей как личное оскорбление. Вот почему Изабелла прежде всего постаралась показать, что так это или не так, она, во всяком случае, ничуть не оскорблена. И правда, хотя сердце ее, как я уже сказал, забилось сильнее, хотя несколько секунд она просидела в глубокой задумчивости, тут же забыв, что миссис Тачит не сводит с нее глаз, вызвано это было отнюдь не потерей поклонника. Воображение Изабеллы, миновав пол-Европы, остановилось наконец, запыхавшись и даже слегка трепеща, в городе Риме. Она представила себе, как сообщает мужу, что лорд Уорбертон повел невесту под венец, и, разумеется, не могла видеть, каким измученным от подобной игры воображения стало ее лицо. Наконец она опомнилась и сказала:
– Когда-нибудь это должно было произойти.
Миссис Тачит помолчала, потом, вскинув резким движением голову, воскликнула: – Ну, моя дорогая, ты для меня загадка! – После чего они продолжали завтракать молча. У Изабеллы было такое чувство, будто ей сообщили о смерти лорда Уорбертона. Она знала его только в роли влюбленного, претендующего на руку и сердце; этому теперь положен конец. Умер он и для бедняжки Пэнси, а ведь с помощью Пэнси мог бы продолжить свое существование. Слуга все не уходил. В конце концов миссис Тачит отослала ere. Позавтракав, она осталась сидеть, сложив руки на краю стола.
– Мне хотелось бы задать тебе три вопроса, – заметила она, когда слуга ушел.
– Три вопроса – не слишком ли это много?
– Меньшим мне не обойтись, я хорошо все обдумала. Они как нельзя более уместны.
– Этого-то я и боюсь. Что может быть неуместнее самых уместных вопросов, – ответила Изабелла.
Миссис Тачит отодвинула стул, а племянница ее встала и не без умысла направилась к глубокой оконной нише, чувствуя, как неотступно следует за ней взгляд тетушки.
– Ты хоть раз пожалела, что не вышла замуж за лорда Уорбертона? – осведомилась миссис Тачит.
Изабелла покачала головой без горячности, но и без горечи.
– Нет, дорогая тетушка.
– Прекрасно. Должна тебе сказать, я намерена отнестись к твоим ответам с доверием.
– Ваше доверие – величайший соблазн, – объявила, по-прежнему улыбаясь, Изабелла.
– Соблазн солгать? Я бы тебе не советовала – когда меня вводят в заблуждение, я опаснее отравленной крысы. Злорадствовать на твой счет я не собираюсь.
– Не я, мой муж не может со мной ужиться, – опередила ее Изабелла.
– Могла бы заранее ему это предсказать. Но злорадствую я не на твой счет, – добавила миссис Тачит. – Ты все в таком же восторге от Серины Мерль?
– Нет, не в таком. Но это не имеет значения, она уезжает в Америку.
– В Америку? Должно быть, она сделала что-нибудь очень скверное.
– Да, очень.
– Могу я спросить что именно?
– Она использовала меня в своих интересах.
– А-а! – воскликнула миссис Тачит. – Так же она поступила и со мной. Так она поступает со всеми.
– Она и Америку использует в своих интересах, – сказала Изабелла, снова улыбаясь и радуясь тому, что вопросы тетушки исчерпаны.
С Ральфом ей удалось увидеться только вечером. Весь день он дремал, во всяком случае, лежал в забытьи. Приходил врач, пробыл какое-то время и ушел – местный врач, лечивший еще его отца и приятный Ральфу. Он навещал своего пациента три раза в день, тот вызывал у него глубокий интерес. Ральфа пользовал сэр Мэтью Хоуп, но больной устал от медицинского светила и попросил свою матушку известить сэра Мэтью, что он уже умер, а посему впредь в услугах врача не нуждается. Вместо этого миссис Тачит написала сэру Мэтью, что он разонравился ее сыну. В день приезда Изабеллы Ральф, как я уже говорил, много часов подряд не подавал признаков жизни, но к вечеру очнулся и сказал, что знает, его кузина приехала. Как он узнал, осталось неясным, поскольку, не желая его волновать, никто ему этого не сообщал. Изабелла вошла и села возле погруженной в полумрак кровати – комнату освещала одна-единственная стоявшая в дальнем углу свеча. Сиделке Изабелла сказала, что та может идти, она сама побудет с Ральфом до конца вечера. Он открыл глаза, узнал ее и пододвинул свою бессильно лежавшую руку, чтобы Изабелле удобнее было ее взять. Но говорить Ральф не мог, он снова закрыл глаза и не шевелился, только держал ее руку в своей. Она сидела с ним долго, пока не возвратилась сиделка; но Ральф не подавал больше признаков жизни и мог бы скончаться прямо у нее на глазах – он уже являл собой образ и подобие смерти. Еще в Риме казалось – он так плох, что дальше некуда, но сейчас все обстояло куда хуже и невозможны были никакие другие изменения – кроме одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231