Что ж, было бы глупо рассчитывать на большее, подумала Одрис. Разве не возносила она ранее хвалу Богу за то, что он не наделил дядюшку большей проницательностью? Тут уж ничего не поделаешь. Достаточно того, что он ее любит. Пусть считает ее такой, какой она ему больше нравится, в конце концов это ничего не меняет. Она достаточно взрослая теперь, чтобы жить своим умом.
Пока длилась беседа, Эрик досыта наигрался с материнской грудью. Почувствовав, что сосок освободился, Одрис застегнула платье и поднялась на ноги, придерживая одной рукой сына, а второй поправляя на нем покровы, чтобы защитить от ветра. Сэр Оливер шагнул чуточку в сторону и набрал воздуху в легкие.
— Иди в башню, — сказал он. — В твоих покоях все осталось так, как было прежде. Тетя Эдит займется леди Мод. А мне, пожалуй, следует отправить гонцов, чтобы сзывали в замок крестьян.
Воспоминания об ужасах, увиденных по дороге, яркой молнией полыхнуло в мозгу Одрис, ее глаза заволоклись слезами, а руки крепко вцепились в Эрика
— Я молю Бога, чтобы вы не опоздали, — тихо сказала она.
Сэр Оливер тем временем уже направлялся к выходу, и подошвы его сапог резко скрипнули, когда он рывком повернулся к ней.
— Вот как? Я потороплю их. А как быть с Аланом и Оливером-младшим? Вернуть их в Джернейв, чтобы…
— Нет! — воскликнула Одрис со страхом и отвращением и тут же как маков цвет, зарделась от стыда — ведь теперь-то у нее не было причин не любить кузенов или не доверять им — и зажмурилась. Нет, она не может дать понять, что чувствует к кузенам. Сэр Оливер и Эдит огорчатся и обидятся. — Пусть возвращаются к себе и займутся хозяйством.
Открыв глаза, она увидела, что сэр Оливер вглядывается в нее со смятенно-удивленным выражением на лице.
— Ты права, — сказал он. — Под Джернейвом вот-вот появится армия, и в патрулировании отпадает необходимость. Нет смысла бросать людей Алана и Оливера на защиту нижней стены — погоды они там не сделают. Иное дело — южная граница. — Для нас многое значит, будем мы с хлебом этой осенью или нет. Опираясь на свои форты, они смогут сдерживать мелкие банды, рыщущие на юге в поисках фуража и съестных припасов.
Одрис взглянула на него беспомощно; ничего такого у нее и в мыслях не было. Она просто боялась кузенов; сколько бы ни прошло времени с тех пор, как они досаждали ей своим злобным презрением, она боялась их по-прежнему. Но не скажешь же об этом дяде, сэр Оливер всегда пропускал мимо ушей ее жалобы на них и сурово отчитывал Бруно за то, что он пытался хоть как-то защищать ее. Если бы тогда она лучше знала дядю… но тогда она его еще не знала так, как знает теперь, — лишь много позже она научилась любить его, а не бояться. Тогда же она трепетала перед ним немногим меньше, чем перед его сыновьями. А потом в поместье появился отец Ансельм, и она уже не чувствовала себя такой беззащитной. Все это было много лет назад, но Одрис и теперь чувствовала облегчение при одной мысли о том, что Алана и Оливера не будет в замке. Она улыбнулась самой себе, глядя в дядюшкину спину, поспешно удалявшуюся по направлению к казармам. Надо полагать, его вера в ее пророческие способности изрядно пошатнется, если шотландцы не появятся вскоре или, даст Бог, не объявятся вовсе. У нее не было озарений — ни пророческих видений, ни желания ткать.
Бог, однако, не дал повода сэру Оливеру сомневаться в пророческом даре племянницы. Инстинктивно вырвавшееся из уст Одрис замечание было уместно в гораздо большей степени, чем она это себе представляла. Опоздай сэр Оливер всего лишь на один день послать гонцов за йоменами, многие из крестьян лишились бы не только имущества, но и голов. Более того, он все-таки опоздал на день, потому что за день до приезда Одрис к Джернейву начали стекаться беженцы — владельцы мелких поместий, расположенных по берегам Северного Тайна, они с семьями и вооруженным эскортом искали убежища. Некоторым из них было отказано, некоторых, согласившихся на поставленные им условия, пустили за ворота. Все они сообщали, что из Лайдсдейла вдоль реки движется сэр Уильям де Саммервилль с огромной армией.
В тот и последующий день, наблюдая за разного рода беженцами, которые во все большем количестве и все чаще стучались в крепостные ворота, рыцари, собравшиеся в Джернейве, вели жаркие и ожесточенные споры. Большинство из них горело желанием атаковать армию Саммервилля у бреши древней стены. Они аргументировали это тем, что пролом в стене можно удерживать даже незначительными силами, поскольку между рекой и нижней крепостной стеной Джернеива нет места для развертывания всей армии. Сколько бы ни было у Саммервилля латников, щель пролома настолько узка, что они протекут сквозь нее только тонкой струйкой.
— Верно, — сухо ответил сэр Оливер, — только течь эта струйка будет непрерывно, и вы утонете в ней, когда устанете махать мечами.
— А что, если Саммервилль связан приказом двинуть армию глубоко на юг вынужден будет считаться с потерями и проволочками? — спросил один из оптимистично настроенных рыцарей.
— В этом случае он вообще не пойдет через пролом, а направится на восток вдоль стены и далее на юг по Диа Стрит, — ответил Оливер. — Он, несомненно, прекрасно знает, что там у него не будет никаких неприятностей.
— Если это так, тогда, может, нам лучше сидеть за стеной и не высовываться? — спросил один из менее воинственных рыцарей. — Напади мы на них, они ответят, и достанется прежде всего нашему гостеприимному хозяину, а так, смотришь, и не тронут.
Поскольку сэр Оливер не сомневался, что Джернейв не оставят в покое, независимо от того, спровоцируют они неприятеля вылазкой или нет, его губы дрогнули в кривой улыбке, когда он услышал слова последнего рыцаря, — в них было больше страха за собственную шкуру, чем озабоченности судьбой «гостеприимного хозяина». Но даже от таких, как этот откровенный трус, сэр Оливер не ждал измены. Большинство из собравшихся в замке рыцарей, хотя все предпочитали об этом помалкивать, удержались в своих владениях в тот первый раз, когда король Дэвид утюжил своей армией Нортумбрию, только потому, что принесли клятвы верности Матильде, но теперь, судя по яростному пылу благородной публики, дело обстояло совершенно иначе — им не из чего было выбирать. Что бы там ни замышляли Саммервилль или даже сам Дэвид в области тактики, их стратегические намерения были очевидными: не только завоевать Нортумбрию, но и навсегда укрепиться на новых землях путем замены прежних землевладельцев верными вассалами. Они здесь все будут сражаться, поскольку лишь мечом надеются вернуть утраченные владения.
Пока рыцари спорили, сэр Оливер пересчитал их и добавил в уме йоменов, которым решил дать убежище в замке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Пока длилась беседа, Эрик досыта наигрался с материнской грудью. Почувствовав, что сосок освободился, Одрис застегнула платье и поднялась на ноги, придерживая одной рукой сына, а второй поправляя на нем покровы, чтобы защитить от ветра. Сэр Оливер шагнул чуточку в сторону и набрал воздуху в легкие.
— Иди в башню, — сказал он. — В твоих покоях все осталось так, как было прежде. Тетя Эдит займется леди Мод. А мне, пожалуй, следует отправить гонцов, чтобы сзывали в замок крестьян.
Воспоминания об ужасах, увиденных по дороге, яркой молнией полыхнуло в мозгу Одрис, ее глаза заволоклись слезами, а руки крепко вцепились в Эрика
— Я молю Бога, чтобы вы не опоздали, — тихо сказала она.
Сэр Оливер тем временем уже направлялся к выходу, и подошвы его сапог резко скрипнули, когда он рывком повернулся к ней.
— Вот как? Я потороплю их. А как быть с Аланом и Оливером-младшим? Вернуть их в Джернейв, чтобы…
— Нет! — воскликнула Одрис со страхом и отвращением и тут же как маков цвет, зарделась от стыда — ведь теперь-то у нее не было причин не любить кузенов или не доверять им — и зажмурилась. Нет, она не может дать понять, что чувствует к кузенам. Сэр Оливер и Эдит огорчатся и обидятся. — Пусть возвращаются к себе и займутся хозяйством.
Открыв глаза, она увидела, что сэр Оливер вглядывается в нее со смятенно-удивленным выражением на лице.
— Ты права, — сказал он. — Под Джернейвом вот-вот появится армия, и в патрулировании отпадает необходимость. Нет смысла бросать людей Алана и Оливера на защиту нижней стены — погоды они там не сделают. Иное дело — южная граница. — Для нас многое значит, будем мы с хлебом этой осенью или нет. Опираясь на свои форты, они смогут сдерживать мелкие банды, рыщущие на юге в поисках фуража и съестных припасов.
Одрис взглянула на него беспомощно; ничего такого у нее и в мыслях не было. Она просто боялась кузенов; сколько бы ни прошло времени с тех пор, как они досаждали ей своим злобным презрением, она боялась их по-прежнему. Но не скажешь же об этом дяде, сэр Оливер всегда пропускал мимо ушей ее жалобы на них и сурово отчитывал Бруно за то, что он пытался хоть как-то защищать ее. Если бы тогда она лучше знала дядю… но тогда она его еще не знала так, как знает теперь, — лишь много позже она научилась любить его, а не бояться. Тогда же она трепетала перед ним немногим меньше, чем перед его сыновьями. А потом в поместье появился отец Ансельм, и она уже не чувствовала себя такой беззащитной. Все это было много лет назад, но Одрис и теперь чувствовала облегчение при одной мысли о том, что Алана и Оливера не будет в замке. Она улыбнулась самой себе, глядя в дядюшкину спину, поспешно удалявшуюся по направлению к казармам. Надо полагать, его вера в ее пророческие способности изрядно пошатнется, если шотландцы не появятся вскоре или, даст Бог, не объявятся вовсе. У нее не было озарений — ни пророческих видений, ни желания ткать.
Бог, однако, не дал повода сэру Оливеру сомневаться в пророческом даре племянницы. Инстинктивно вырвавшееся из уст Одрис замечание было уместно в гораздо большей степени, чем она это себе представляла. Опоздай сэр Оливер всего лишь на один день послать гонцов за йоменами, многие из крестьян лишились бы не только имущества, но и голов. Более того, он все-таки опоздал на день, потому что за день до приезда Одрис к Джернейву начали стекаться беженцы — владельцы мелких поместий, расположенных по берегам Северного Тайна, они с семьями и вооруженным эскортом искали убежища. Некоторым из них было отказано, некоторых, согласившихся на поставленные им условия, пустили за ворота. Все они сообщали, что из Лайдсдейла вдоль реки движется сэр Уильям де Саммервилль с огромной армией.
В тот и последующий день, наблюдая за разного рода беженцами, которые во все большем количестве и все чаще стучались в крепостные ворота, рыцари, собравшиеся в Джернейве, вели жаркие и ожесточенные споры. Большинство из них горело желанием атаковать армию Саммервилля у бреши древней стены. Они аргументировали это тем, что пролом в стене можно удерживать даже незначительными силами, поскольку между рекой и нижней крепостной стеной Джернеива нет места для развертывания всей армии. Сколько бы ни было у Саммервилля латников, щель пролома настолько узка, что они протекут сквозь нее только тонкой струйкой.
— Верно, — сухо ответил сэр Оливер, — только течь эта струйка будет непрерывно, и вы утонете в ней, когда устанете махать мечами.
— А что, если Саммервилль связан приказом двинуть армию глубоко на юг вынужден будет считаться с потерями и проволочками? — спросил один из оптимистично настроенных рыцарей.
— В этом случае он вообще не пойдет через пролом, а направится на восток вдоль стены и далее на юг по Диа Стрит, — ответил Оливер. — Он, несомненно, прекрасно знает, что там у него не будет никаких неприятностей.
— Если это так, тогда, может, нам лучше сидеть за стеной и не высовываться? — спросил один из менее воинственных рыцарей. — Напади мы на них, они ответят, и достанется прежде всего нашему гостеприимному хозяину, а так, смотришь, и не тронут.
Поскольку сэр Оливер не сомневался, что Джернейв не оставят в покое, независимо от того, спровоцируют они неприятеля вылазкой или нет, его губы дрогнули в кривой улыбке, когда он услышал слова последнего рыцаря, — в них было больше страха за собственную шкуру, чем озабоченности судьбой «гостеприимного хозяина». Но даже от таких, как этот откровенный трус, сэр Оливер не ждал измены. Большинство из собравшихся в замке рыцарей, хотя все предпочитали об этом помалкивать, удержались в своих владениях в тот первый раз, когда король Дэвид утюжил своей армией Нортумбрию, только потому, что принесли клятвы верности Матильде, но теперь, судя по яростному пылу благородной публики, дело обстояло совершенно иначе — им не из чего было выбирать. Что бы там ни замышляли Саммервилль или даже сам Дэвид в области тактики, их стратегические намерения были очевидными: не только завоевать Нортумбрию, но и навсегда укрепиться на новых землях путем замены прежних землевладельцев верными вассалами. Они здесь все будут сражаться, поскольку лишь мечом надеются вернуть утраченные владения.
Пока рыцари спорили, сэр Оливер пересчитал их и добавил в уме йоменов, которым решил дать убежище в замке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158