Для того чтобы удержать нижний двор, людей больше, чем достаточно… если Саммервилль будет считаться с потерями. Но если он бросит всю армию на них, если они начнут штурм со всех сторон одновременно, им рано или поздно удастся захватить плацдарм где-нибудь на стене протяженностью в полторы мили. И тогда уж, можно не сомневаться, в порыв устремится вся армия. Пять десятков человек, даже сотня, быть может, многого не добьются. Но в старом добром Железном Кулаке, в самой башне, они будут только лишними. Если противник вытеснит латников из нижнего двора в верхний и затем в башню, каждый лишний рот превратится в проблему — чем больше их, этих ртов, там будет, тем раньше кончатся припасы.
— Трое рыцарей с дружинами, — сказал тихо сэр Оливер, постучав рукоятью меча по небольшому круглому щиту, чтобы привлечь внимание споривших, — страсти накалялись и те, что требовали немедленной вылазки, уже брали за грудки сторонников более осторожной стратегии, — этого, я считаю, достаточно, чтобы удержать пролом и попытаться направить Саммервилля вдоль стены к Диа Стрит. Чтобы никому не было обидно, бросьте между собой жребий.
Горькая ирония судьбы заключалась в том, что у них не оказалось времени даже на то, чтобы бросить этот самый жребий. Пока рыцари спорили о том, как именно проводить жеребьевку, — даже по такому благому поводу разгорелась перебранка — примчался один из лазутчиков, посланных сэром Оливером к востоку от реки, чтобы проследить за передвижением противника, с сообщением о том, что авангард армии Саммервилля находится уже менее чем в миле от пролома. Оливер вновь громыхнул рукоятью меча по щиту и, когда в зале воцарилась относительная тишина, а взгляды всех присутствовавших остановились на его внушительной фигуре, поочередно указал пальцем на троих из самых горлопанистых среди тех, что рвались в бой.
— Вы трое, — приказал он, — собирайте своих людей и бегом к бреши. Помните, мы не станем отпирать северные ворота, чтобы принять вас обратно, как бы туго вам ни приходилось. Если сможем, откроем южные: те, что поближе к реке, там уже берег и меньше опасность, что они ворвутся в замок на ваших спинах, но и этого, повторяю, я не могу обещать наверняка. Если мы не сможем впустить вас обратно в крепость, форсируйте реку и бегите на юг к Девилс Уотер. Мой сын Оливер приютит вас там у себя.
Зал взорвался воплями, одобрительными, протестующими, недоуменными, и сэр Оливер взревел во всю мощь своей луженой глотки, вновь устанавливая тишину.
— Я хозяин в Джернейве! Вы ко мне приползли искать убежище, а не я к вам. Пока не было прямой угрозы замку, я вас слушал. Но теперь я командую, а вы подчиняетесь. Кто не согласен, — скатертью дорога!
Этот ультиматум сэра Оливера был, разумеется, более чем рискованным. Каждый из рыцарей привык скорее отдавать приказы, чем подчиняться им; и в самом деле, многие битвы были проиграны только потому, что сюзерены не сумели удержать под контролем своих вассалов по той или иной причине. Однако у сэра Оливера имелась серьезная поддержка в его притязаниях на полноту власти: прежде всего в здравом смысле большинства из собравшихся в замке рыцарей, которые осознавали опасность анархии и в глубине души признавали право хозяина на заявленные полномочия. Кроме того, ни для кого из них не было секретом, что отступать некуда: Железный Кулак, последнее прибежище внутри крепости, был недоступен им, так же как и врагам. На стене внутреннего двора стояли отборные латники сэра Оливера, которыми командовал Эдмер, управлявший его поместьем на протяжении долгих лет, и все знали, что он умрет, но не пустит никого внутрь без разрешения хозяина.
Пара-другая рыцарей все же попыталась возмутиться, но они быстро притихли, когда не нашли поддержки у окружающих. Сэр Оливер взял на заметку крикунов, но промолчал. Следующий его приказ касался распределения оставшихся рыцарей по боевым постам вдоль стены. Не вдаваясь в долгие обсуждения, он послал недовольных с теми, кого знал лучше и кому доверял больше, тех же, кто не рвался особенно в бой, направил на самый северный участок крепости, на самую крепкую стену. Его соображения были весьма несложными: северная стена выше и прочнее восточной и южной, забраться на нее практически невозможно, лишь по углам, в местах соединения с более низкими стенами, существовала опасность прорыва. Однако опасность эта была минимальной, враг решится на штурм столь могучей твердыни лишь тогда, когда все иные возможности будут исчерпаны, поэтому стоит держать там до поры до времени слабейших из защитников; кроме того, северная стена наиболее удалена от башни, так что иные защитники крепости успеют вовремя унести ноги, если шотландцы каким-то чудом все же сумеют ее захватить.
Все заняли свои посты, но некоторое время казалось, что мрачная уверенность сэра Оливера в том, что Джернейв является главной целью надвигающейся армии, не имеет под собой серьезных оснований. Некоторые из подразделений шотландцев, попытавшихся проникнуть в брешь, были отбиты, но основные силы уверенно устремились на восток вдоль северной стороны Адрианова вала, словно подчинялись заранее отданному приказу двигаться на юг по Диа Стрит, оставив Джернейв в тылу за собой. По мере того как день клонился к вечеру, все больше и больше защитников крепости устраивались на отдых. Конечно, тем, которые защищали брешь, было не до отдыха: атаки шотландцев не только не прекращались, но становились все более яростными, однако многие из рыцарей уже поносили втихомолку сэра Оливера за его упрямство и собратьев у бреши за их тупую ожесточенность. Да плевать шотландцам на крепость, шептались рыцари друг с другом, они рвутся на юг. Более того, это доказывалось тем, что шотландцы еще в самом начале дня, между атаками, попытались завязать переговоры, предлагая сражавшимся у бреши беспрепятственно и с оружием в руках вернуться в Джернейв и укрыться за стенами.
Всем понятно было, конечно, что в результате такой ретирады открылся бы свободный доступ к южным землям поместья, а именно этого, считали рыцари, стремился избежать сэр Оливер. Поэтому позже, когда сумерки сгустились и шотландцы взяли все-таки брешь, а те, кто сражался в проломе, были вытеснены к берегу реки, многие, наблюдавшие со стен, ощущали нечто вроде горького удовлетворения. Действительно, если их поместья уже захвачены и разграблены, а поля вытоптаны, почему поля сэра Оливера должны оставаться нетронутыми? Именно поэтому большинство из рыцарей не стали приказывать своим арбалетчикам стрелять, когда шотландцы, преследовавшие уцелевших защитников бреши, оказались в пределах досягаемости, хотя те могли бы ливнем стрел отсечь противника от утомленных воинов и обеспечить последним отступление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
— Трое рыцарей с дружинами, — сказал тихо сэр Оливер, постучав рукоятью меча по небольшому круглому щиту, чтобы привлечь внимание споривших, — страсти накалялись и те, что требовали немедленной вылазки, уже брали за грудки сторонников более осторожной стратегии, — этого, я считаю, достаточно, чтобы удержать пролом и попытаться направить Саммервилля вдоль стены к Диа Стрит. Чтобы никому не было обидно, бросьте между собой жребий.
Горькая ирония судьбы заключалась в том, что у них не оказалось времени даже на то, чтобы бросить этот самый жребий. Пока рыцари спорили о том, как именно проводить жеребьевку, — даже по такому благому поводу разгорелась перебранка — примчался один из лазутчиков, посланных сэром Оливером к востоку от реки, чтобы проследить за передвижением противника, с сообщением о том, что авангард армии Саммервилля находится уже менее чем в миле от пролома. Оливер вновь громыхнул рукоятью меча по щиту и, когда в зале воцарилась относительная тишина, а взгляды всех присутствовавших остановились на его внушительной фигуре, поочередно указал пальцем на троих из самых горлопанистых среди тех, что рвались в бой.
— Вы трое, — приказал он, — собирайте своих людей и бегом к бреши. Помните, мы не станем отпирать северные ворота, чтобы принять вас обратно, как бы туго вам ни приходилось. Если сможем, откроем южные: те, что поближе к реке, там уже берег и меньше опасность, что они ворвутся в замок на ваших спинах, но и этого, повторяю, я не могу обещать наверняка. Если мы не сможем впустить вас обратно в крепость, форсируйте реку и бегите на юг к Девилс Уотер. Мой сын Оливер приютит вас там у себя.
Зал взорвался воплями, одобрительными, протестующими, недоуменными, и сэр Оливер взревел во всю мощь своей луженой глотки, вновь устанавливая тишину.
— Я хозяин в Джернейве! Вы ко мне приползли искать убежище, а не я к вам. Пока не было прямой угрозы замку, я вас слушал. Но теперь я командую, а вы подчиняетесь. Кто не согласен, — скатертью дорога!
Этот ультиматум сэра Оливера был, разумеется, более чем рискованным. Каждый из рыцарей привык скорее отдавать приказы, чем подчиняться им; и в самом деле, многие битвы были проиграны только потому, что сюзерены не сумели удержать под контролем своих вассалов по той или иной причине. Однако у сэра Оливера имелась серьезная поддержка в его притязаниях на полноту власти: прежде всего в здравом смысле большинства из собравшихся в замке рыцарей, которые осознавали опасность анархии и в глубине души признавали право хозяина на заявленные полномочия. Кроме того, ни для кого из них не было секретом, что отступать некуда: Железный Кулак, последнее прибежище внутри крепости, был недоступен им, так же как и врагам. На стене внутреннего двора стояли отборные латники сэра Оливера, которыми командовал Эдмер, управлявший его поместьем на протяжении долгих лет, и все знали, что он умрет, но не пустит никого внутрь без разрешения хозяина.
Пара-другая рыцарей все же попыталась возмутиться, но они быстро притихли, когда не нашли поддержки у окружающих. Сэр Оливер взял на заметку крикунов, но промолчал. Следующий его приказ касался распределения оставшихся рыцарей по боевым постам вдоль стены. Не вдаваясь в долгие обсуждения, он послал недовольных с теми, кого знал лучше и кому доверял больше, тех же, кто не рвался особенно в бой, направил на самый северный участок крепости, на самую крепкую стену. Его соображения были весьма несложными: северная стена выше и прочнее восточной и южной, забраться на нее практически невозможно, лишь по углам, в местах соединения с более низкими стенами, существовала опасность прорыва. Однако опасность эта была минимальной, враг решится на штурм столь могучей твердыни лишь тогда, когда все иные возможности будут исчерпаны, поэтому стоит держать там до поры до времени слабейших из защитников; кроме того, северная стена наиболее удалена от башни, так что иные защитники крепости успеют вовремя унести ноги, если шотландцы каким-то чудом все же сумеют ее захватить.
Все заняли свои посты, но некоторое время казалось, что мрачная уверенность сэра Оливера в том, что Джернейв является главной целью надвигающейся армии, не имеет под собой серьезных оснований. Некоторые из подразделений шотландцев, попытавшихся проникнуть в брешь, были отбиты, но основные силы уверенно устремились на восток вдоль северной стороны Адрианова вала, словно подчинялись заранее отданному приказу двигаться на юг по Диа Стрит, оставив Джернейв в тылу за собой. По мере того как день клонился к вечеру, все больше и больше защитников крепости устраивались на отдых. Конечно, тем, которые защищали брешь, было не до отдыха: атаки шотландцев не только не прекращались, но становились все более яростными, однако многие из рыцарей уже поносили втихомолку сэра Оливера за его упрямство и собратьев у бреши за их тупую ожесточенность. Да плевать шотландцам на крепость, шептались рыцари друг с другом, они рвутся на юг. Более того, это доказывалось тем, что шотландцы еще в самом начале дня, между атаками, попытались завязать переговоры, предлагая сражавшимся у бреши беспрепятственно и с оружием в руках вернуться в Джернейв и укрыться за стенами.
Всем понятно было, конечно, что в результате такой ретирады открылся бы свободный доступ к южным землям поместья, а именно этого, считали рыцари, стремился избежать сэр Оливер. Поэтому позже, когда сумерки сгустились и шотландцы взяли все-таки брешь, а те, кто сражался в проломе, были вытеснены к берегу реки, многие, наблюдавшие со стен, ощущали нечто вроде горького удовлетворения. Действительно, если их поместья уже захвачены и разграблены, а поля вытоптаны, почему поля сэра Оливера должны оставаться нетронутыми? Именно поэтому большинство из рыцарей не стали приказывать своим арбалетчикам стрелять, когда шотландцы, преследовавшие уцелевших защитников бреши, оказались в пределах досягаемости, хотя те могли бы ливнем стрел отсечь противника от утомленных воинов и обеспечить последним отступление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158