Лицо Хью Лайкорна некоторые назвали бы безобразным: широко расставленные глаза над прямым носом, длинный подбородок, но в этом было и нечто чарующее, а его рот, нежный и выразительный, был почти красивым. Но еще более привлекательными были движения его тела и то, что Одрис прочла в его глазах.
Любой претендент на ее руку сначала с жадностью изучался именно ею, а не дядей, так как тот лишь рассказывал о размерах оцененного состояния.
— Но большинство гостей — это те… те поклонники, которых он привез с собой, готовые широко раскрыть рот на чужое, — заметила Одрис. — Я боюсь, что если скажу хотя бы слово, или кивну головой кому-нибудь из них, тут как тут окажется королевский священник и совершит обряд венчания еще до того, как я успею исчезнуть.
— Нет, Одрис, он не сделает этого, — заверил ее Бруно. — Король Стефан и на самом деле думал, что тебя оставляли в девицах против твоей воли. Он даже намерен предоставить тебе выбор — необычайное снисхождение.
— Не велик выбор, — презрительно отрезала Одрис. — Каждый из них так беден, что, наверное, имел бы дырки на рубахе, не заставь их король поставить латки. Затем ее взгляд и голос смягчились, и она обняла Бруно за талию, снова его поцеловав. — Он был добр к тебе, брат…
— Не называй меня братом, Одрис…
— Уже слишком поздно терзаться по этому поводу, — сказал Хью, — так как Одрис назвала тебя братом перед лицом короля. К тому же ты не должен это отрицать, так как…
— Нет! — воскликнул Бруно негромко, но в голосе его чувствовалась сила. — Моя мать…
— Замолчи, Бруно, — прервала его Одрис. — Я не хочу слушать снова эти глупые оправдания, и думаю, что Хью на моей стороне, а не на твоей.
— Да, а также на стороне Джернейва и всех северных графов. Бруно, ты все же должен согласиться, что для Джернейва будет лучше остаться на попечении твоего дяди, чем если Одрис выдадут за Уорнера де Люзорса или за Генриха из Эссекса, или…
— Да, я согласен, — прорычал Бруно. — Я пытался сказать королю, что его приближенные, которых он привел, — не лучший выбор для владения такой крепостью, как Джернейв. Он понял, что север не похож на юг. Что же касается Джернейва, то, как он, наверное, думает, править им должен северный барон, независимый по отношению к сэру Оливеру. Но все же, я не думаю, что он будет пытаться хитростью и обманом заставить Одрис выйти замуж…
— Ему даже не надо пытаться это сделать, поскольку он считает, что имеет подходящего владельца Джернейва в твоем лице, Бруно. Нет, не перебивай меня. — Хью поднял руку. — Я не имею в виду какую-то подлую угрозу сэру Оливеру, но ты, Бруно, определенно должен понять, что твой дядя… — он отмел инстинктивный вялый протест Бруно отрицательным кивком головы и продолжил, — не молод. Если вдруг его свалит болезнь, а следующий владелец будет не такой честолюбивый, то ты будешь втянут в спор за титул владетеля Джернейва.
— Бруно, перестань качать головой, — настаивала Одрис. — Я тебе и раньше говорила, что скорее передам правление Джернейвом тебе, чем мужу в образе какого-нибудь жадного борова, который отберет его у меня. Но, Хью, уверен ли ты, что король действительно отказался от мысли выдать меня замуж за одного из своих приближенных сегодня вечером или завтра? У Бруно столь добрая душа, что он верит первому встречному.
— Одрис…
— Я не отрицаю, что король не против иметь своего ставленника, осевшего в Джернейве, — ответил Хью на вопрос Одрис, как бы не замечая Бруно. — Но он сразу же прекратил говорить о вашем замужестве, как только вы назвали Бруно братом. Однако очень просто удостовериться, что это не ложь. Бруно и я лишь хотим убедить вас, Одрис: вы не одиноки. Доводы Бруно могут вызвать сомнения, но я не думаю, что меня можно подозревать в желании услужить сэру Оливеру.
— Кстати, о сэре Оливере, Одрис, — заметил Бруно с кривой усмешкой, — сейчас он зверем смотрит на меня. Я думаю, тебе лучше пойти и переодеться.
— Мы пройдем с вами до входа в башню, — предложил Хью, — и подождем внизу, пока вы не выйдете. Вам не следует ни о чем беспокоиться.
Одрис отступила и взяла Хью за руку.
— Спасибо вам, — нежно сказала она, — ваша забота обо мне милосердна и великодушна, незнакомец.
— Для меня вы не чужая, Одрис, — серьезно ответил Хью. — Бруно мой друг, а вы называете его братом. Я обязан заботиться о вас. — Он замялся, затем улыбнулся. — Разве не должен единорог защищать белокурую девушку?
— Единорог, — повторила Одрис, — мой единорог.
Затем она вспомнила про начатый ею гобелен: единорога, приветствовавшего девушку в башне, и слабый холодок пробежал по коже, когда она вспомнила, как сама говорила, что в картине нет ничего, кроме безобидного вымысла. Еще одно предсказание? Она не отпускала руку Хью до ступенек лестницы, ведущей в башню, а когда оглянулась, поднявшись на седьмую ступеньку, то увидела, что он все еще стоит, наблюдая за ней. Она улыбнулась ему, удивляясь яркой красоте его голубых глаз и недоумевая, почему она в самом начале решила, что он безобразен.
Глава VII
В тишине своей комнаты Одрис некоторое время пристально рассматривала работу на ткацком станке, и тут легкая дрожь пробежала по ее телу. Глаза у единорога на картине были такими же ярко-голубыми, как и у Хью. Она резко обернулась и увидела, что Фрита уже открыла сундук и вынимала из него платья и накидки на ее выбор. Одрис не заметила, чтобы служанка покидала большой зал, но не была удивлена. Явно Фрита слыхала, как дядя приказал ей одеться подобающе. Холодок страха проник в душу Одрис. Фрита, конечно же, считала: быть хозяйкой замка — великая честь, однако Одрис от всей души желала отдать Джернейв своему дяде и освободить себя от неминуемой опасности стать игрушкой в чьих-то руках.
Она начала разбирать выложенную одежду, но тут одна мысль заставила ее сжать губы. Никакой небрежности, — предупредила себя Одрис. Она должна показать, что ей ни в чем не отказывают, но также и не выглядеть чересчур роскошно, дабы не возбудить аппетит у тех, кто хочет набить мошну и счел ее за подарок. Одновременно возникло еще одно желание — приковать к себе взор голубых глаз, глядящих на нее, а не на мощный замок. Одрис не сомневалась, что интерес, который проявил к ней Хью, не имел ничего общего с ее состоянием. Да и шансов попасть в претенденты на место мужа наследницы у него не было. Если бы у него было хоть небольшое состояние или доступ ко двору, то в его возрасте он уже вполне мог быть посвящен в рыцари, но без богатства и без влиятельной поддержки Хью не мог рассчитывать на предложение вступить с ней в брак. Оба это знали, и потому его восхищение — или какое-то другое испытываемое им чувство — было адресовано именно ей.
Одрис улыбнулась и с возрастающим интересом поглядела на наряды, выбрав, наконец, платье из тонкой шерсти неяркого розового цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Любой претендент на ее руку сначала с жадностью изучался именно ею, а не дядей, так как тот лишь рассказывал о размерах оцененного состояния.
— Но большинство гостей — это те… те поклонники, которых он привез с собой, готовые широко раскрыть рот на чужое, — заметила Одрис. — Я боюсь, что если скажу хотя бы слово, или кивну головой кому-нибудь из них, тут как тут окажется королевский священник и совершит обряд венчания еще до того, как я успею исчезнуть.
— Нет, Одрис, он не сделает этого, — заверил ее Бруно. — Король Стефан и на самом деле думал, что тебя оставляли в девицах против твоей воли. Он даже намерен предоставить тебе выбор — необычайное снисхождение.
— Не велик выбор, — презрительно отрезала Одрис. — Каждый из них так беден, что, наверное, имел бы дырки на рубахе, не заставь их король поставить латки. Затем ее взгляд и голос смягчились, и она обняла Бруно за талию, снова его поцеловав. — Он был добр к тебе, брат…
— Не называй меня братом, Одрис…
— Уже слишком поздно терзаться по этому поводу, — сказал Хью, — так как Одрис назвала тебя братом перед лицом короля. К тому же ты не должен это отрицать, так как…
— Нет! — воскликнул Бруно негромко, но в голосе его чувствовалась сила. — Моя мать…
— Замолчи, Бруно, — прервала его Одрис. — Я не хочу слушать снова эти глупые оправдания, и думаю, что Хью на моей стороне, а не на твоей.
— Да, а также на стороне Джернейва и всех северных графов. Бруно, ты все же должен согласиться, что для Джернейва будет лучше остаться на попечении твоего дяди, чем если Одрис выдадут за Уорнера де Люзорса или за Генриха из Эссекса, или…
— Да, я согласен, — прорычал Бруно. — Я пытался сказать королю, что его приближенные, которых он привел, — не лучший выбор для владения такой крепостью, как Джернейв. Он понял, что север не похож на юг. Что же касается Джернейва, то, как он, наверное, думает, править им должен северный барон, независимый по отношению к сэру Оливеру. Но все же, я не думаю, что он будет пытаться хитростью и обманом заставить Одрис выйти замуж…
— Ему даже не надо пытаться это сделать, поскольку он считает, что имеет подходящего владельца Джернейва в твоем лице, Бруно. Нет, не перебивай меня. — Хью поднял руку. — Я не имею в виду какую-то подлую угрозу сэру Оливеру, но ты, Бруно, определенно должен понять, что твой дядя… — он отмел инстинктивный вялый протест Бруно отрицательным кивком головы и продолжил, — не молод. Если вдруг его свалит болезнь, а следующий владелец будет не такой честолюбивый, то ты будешь втянут в спор за титул владетеля Джернейва.
— Бруно, перестань качать головой, — настаивала Одрис. — Я тебе и раньше говорила, что скорее передам правление Джернейвом тебе, чем мужу в образе какого-нибудь жадного борова, который отберет его у меня. Но, Хью, уверен ли ты, что король действительно отказался от мысли выдать меня замуж за одного из своих приближенных сегодня вечером или завтра? У Бруно столь добрая душа, что он верит первому встречному.
— Одрис…
— Я не отрицаю, что король не против иметь своего ставленника, осевшего в Джернейве, — ответил Хью на вопрос Одрис, как бы не замечая Бруно. — Но он сразу же прекратил говорить о вашем замужестве, как только вы назвали Бруно братом. Однако очень просто удостовериться, что это не ложь. Бруно и я лишь хотим убедить вас, Одрис: вы не одиноки. Доводы Бруно могут вызвать сомнения, но я не думаю, что меня можно подозревать в желании услужить сэру Оливеру.
— Кстати, о сэре Оливере, Одрис, — заметил Бруно с кривой усмешкой, — сейчас он зверем смотрит на меня. Я думаю, тебе лучше пойти и переодеться.
— Мы пройдем с вами до входа в башню, — предложил Хью, — и подождем внизу, пока вы не выйдете. Вам не следует ни о чем беспокоиться.
Одрис отступила и взяла Хью за руку.
— Спасибо вам, — нежно сказала она, — ваша забота обо мне милосердна и великодушна, незнакомец.
— Для меня вы не чужая, Одрис, — серьезно ответил Хью. — Бруно мой друг, а вы называете его братом. Я обязан заботиться о вас. — Он замялся, затем улыбнулся. — Разве не должен единорог защищать белокурую девушку?
— Единорог, — повторила Одрис, — мой единорог.
Затем она вспомнила про начатый ею гобелен: единорога, приветствовавшего девушку в башне, и слабый холодок пробежал по коже, когда она вспомнила, как сама говорила, что в картине нет ничего, кроме безобидного вымысла. Еще одно предсказание? Она не отпускала руку Хью до ступенек лестницы, ведущей в башню, а когда оглянулась, поднявшись на седьмую ступеньку, то увидела, что он все еще стоит, наблюдая за ней. Она улыбнулась ему, удивляясь яркой красоте его голубых глаз и недоумевая, почему она в самом начале решила, что он безобразен.
Глава VII
В тишине своей комнаты Одрис некоторое время пристально рассматривала работу на ткацком станке, и тут легкая дрожь пробежала по ее телу. Глаза у единорога на картине были такими же ярко-голубыми, как и у Хью. Она резко обернулась и увидела, что Фрита уже открыла сундук и вынимала из него платья и накидки на ее выбор. Одрис не заметила, чтобы служанка покидала большой зал, но не была удивлена. Явно Фрита слыхала, как дядя приказал ей одеться подобающе. Холодок страха проник в душу Одрис. Фрита, конечно же, считала: быть хозяйкой замка — великая честь, однако Одрис от всей души желала отдать Джернейв своему дяде и освободить себя от неминуемой опасности стать игрушкой в чьих-то руках.
Она начала разбирать выложенную одежду, но тут одна мысль заставила ее сжать губы. Никакой небрежности, — предупредила себя Одрис. Она должна показать, что ей ни в чем не отказывают, но также и не выглядеть чересчур роскошно, дабы не возбудить аппетит у тех, кто хочет набить мошну и счел ее за подарок. Одновременно возникло еще одно желание — приковать к себе взор голубых глаз, глядящих на нее, а не на мощный замок. Одрис не сомневалась, что интерес, который проявил к ней Хью, не имел ничего общего с ее состоянием. Да и шансов попасть в претенденты на место мужа наследницы у него не было. Если бы у него было хоть небольшое состояние или доступ ко двору, то в его возрасте он уже вполне мог быть посвящен в рыцари, но без богатства и без влиятельной поддержки Хью не мог рассчитывать на предложение вступить с ней в брак. Оба это знали, и потому его восхищение — или какое-то другое испытываемое им чувство — было адресовано именно ей.
Одрис улыбнулась и с возрастающим интересом поглядела на наряды, выбрав, наконец, платье из тонкой шерсти неяркого розового цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158