Если произойдет несчастный случай, который лишит тебя дорогого человека, разве ты не сохранишь его портрет, кольцо, стихотворение, плащ, локон? Люди навещают могилы умерших, оставляют там цветы, свечи, даже вино. Все это позволяет умершим не исчезать полностью, без следа.
– Но все эти действия совершаются во благо живых, а не мертвых, – парировала Сентерри.
– В самом деле? Но мертв ли огонь, когда языки пламени угасли, а угли остыли, и лишь слабый красноватый отсвет сохраняется в последнем из них?
– Нет.
– Возьми эту последнюю искру, последний источник тепла и зажги свечу. Будет ли огонь мертвым?
– Но это не то же самое…
– Возьми свечу и с ее помощью снова разожги угли. Умирает ли огонь? Огонь – это процесс, как и жизнь. Искра души Веландер теплилась в безмолвном, темном месте в течение очень долгого времени. К тому моменту, когда я нашел ее, она бы столь слаба, что я уже не мог вернуть ее к жизни… но вернуть ее в этот мир я был способен.
– Да, ты уже использовал это выражение, – задумчиво проговорила Сентерри.
– Это так. Значит, ты слушала мои слова. Это очень приятно, большинство людей не принимает меня всерьез.
Сентерри пыталась осмыслить то, что Ларон только что ей рассказал, но это было слишком трудно. Метафора, приведенная странным юношей, казалась необычной, но оспорить ее Сентерри не сумела.
– Итак, она не вполне жива?
– Нет, но вокруг нас множество живых людей, которые не заслуживают права на жизнь.
– Она убивает. Это нельзя назвать добром или справедливостью.
– Убивают и солдат, и король. Разница в том, что они убивают не только дурных, но и хороших людей, невинных, благородных, щедрых, потому что их войны редко имеют какое-либо отношение к справедливости. Веландер убивает лишь жестоких, отвратительных, злобных, жадных, конечно, за исключением непредвиденных случаев. Она вносит в мир больше добра, чем многие люди. Если бы я в одиночку попытался противостоять твоему бывшему рабовладельцу, его клиенту и их телохранителям, имея в руках боевой топор, разве смог бы я победить их всех и защитить твою честь?
Сентерри испугалась, потому что на этот вопрос могла дать один-единственный ответ. Представить себе, как симпатичный молодой герой стоит над поверженным телом Д'Алика, а с топора, сжатого в его руке, капает кровь негодяя, – такая картина все еще казалась ей весьма соблазнительной. Но сверхъестественно сильная Веландер, вырывающая горло у работорговца, вызывала у Сентерри прежний ужас, даже при условии, что девушка-вампир дала ей свободу.
– Я… я не поблагодарила Веландер, – с усилием выдавила Сентерри, испытывая стыд за столь явное пренебрежение манерами. – Как ты думаешь, она не обидится?
Ларон пожал плечами:
– В меньшей мере, чем ты или я, но может. Вампир все еще помнит события жизни Веландер, говорит голосом Веландер, вероятно, думает отчасти как Веландер. Во всяком случае, когда не испытывает голода. Веландер в состоянии голода бывает одержима одной мыслью.
– Есть ли для нее надежда на спасение?
– За всю историю только одного вампира сумели вернуть к жизни, а использованный механизм разрушен.
– И все же ты остаешься компаньоном Веландер, несмотря на то что любой другой человек избегал бы ее.
– Ну мне это представляется порядочным поступком. Я пытаюсь идти путем чести и рыцарства. Она пытается заботиться обо мне. Иногда, когда я выгляжу печальным, Веландер садится рядом, берет меня за руку и говорит, что я непременно встречу прекрасную девушку.
– Так и будет.
– Но какая девушка сможет вынести присутствие Веландер, спящей в гробу, пахнущей кровью и разрывающей глотки негодяям?
– Да, пожалуй, это могло бы послужить убедительным основанием для развода, – признала Сентерри.
– И что ты намерена делать теперь, когда обрела свободу? – энергично сменил тему Ларон, желая сделать разговор более легким и приятным.
– О, я полагаю, поеду домой.
– А где твой дом?
– В Сарголе.
– В самом деле? Приятное место. Я был там три года назад.
– А пока я могу остановиться в Гладенфале. У меня там есть родственник, он будет рад меня видеть.
– Великолепно, я постараюсь помочь тебе отыскать родню. Как его зовут?
– Принц Патрелиас, он живет во дворце.
Ларону потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что он только что услышал.
– Но он ведь правитель страны, – голос юноши отчетливо вогнул.
Сентерри пожала плечами:
– Это жизнь.
Повозка тарахтела под дождем, смеркалось, а Ларон все никак не мог найти верных слов. Он потерпел поражение. Сентерри расправила одежду, затянула потуже шнуровку. У них с Веландер были похожие фигуры и примерно одинаковый рост, так что костюм пришелся впору.
– Я хочу по прибытии выглядеть как можно лучше, – пояснила девушка, когда стало ясно, что Ларон не способен проявить инициативу и вообще вести дальнейший разговор.
– Но ты… вы всегда прекрасно выглядите, ваше величество – или Ваше Высочество? Как следует вас называть? Я всегда путаюсь с титулами.
– В данный момент «высочество», – она сжала ладони коленями. – Ларон, что бы ты хотел получить в качестве вознаграждения? Сколько стоит принцесса?
– Не говорите глупостей, мне не нужны никакие награды, – принужденно рассмеялся он. – Я живу просто, Веландер не нуждается в том, чтобы покупать пищу, хотя у нее иногда возникают проблемы. Вы стирали мешки, чистили топор, очень мило обращались с Веландер. Не так уж много людей, способных отнестись к ней по-доброму, и уверяю вас, она это умеет ценить. И еще вы меня поцеловали. Так ли много юношей могут похвастаться, что их целовала принцесса? Я, естественно, не собираюсь хвастаться. Мне никто не поверит, а если бы и поверили, скорее всего, меня тут же повесили бы за дерзость.
– Ларон, это ты говоришь глупости. Я могу осыпать тебя золотом, сделать могущественным дворянином… – Она замолчала на мгновение, подумала, а затем принята стремительное решение: – Я могла бы даже переспать с тобой, если бы ты хорошо попросил меня.
– Я… О!
Ларон больше ничего не смог сказать. Сентерри внезапно поняла, что на предложение, которое она сделала, не существует адекватного ответа – по крайней мере, у такого человека, как Ларон.
– Не играй на моих чувствах, Ларон. Что бы доставило тебе удовольствие? – она искренне хотела облегчить для него ситуацию.
Ларон нахмурился, а затем покачал головой и рассмеялся.
– Что смешного? – Сентерри начала сердиться, ее задевал его отказ, нежелание принять ее предложение.
– Ваше выс…
– Просто Сентерри, если не возражаешь.
– Сентерри, я уже получил свое вознаграждение. Я помог спасти вас, я уничтожил двух телохранителей, пока Веландер… Ну она всегда выбирает толстяков, но… Извините. Короче, я освободил вас, я сделал вас счастливой, это и есть моя награда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
– Но все эти действия совершаются во благо живых, а не мертвых, – парировала Сентерри.
– В самом деле? Но мертв ли огонь, когда языки пламени угасли, а угли остыли, и лишь слабый красноватый отсвет сохраняется в последнем из них?
– Нет.
– Возьми эту последнюю искру, последний источник тепла и зажги свечу. Будет ли огонь мертвым?
– Но это не то же самое…
– Возьми свечу и с ее помощью снова разожги угли. Умирает ли огонь? Огонь – это процесс, как и жизнь. Искра души Веландер теплилась в безмолвном, темном месте в течение очень долгого времени. К тому моменту, когда я нашел ее, она бы столь слаба, что я уже не мог вернуть ее к жизни… но вернуть ее в этот мир я был способен.
– Да, ты уже использовал это выражение, – задумчиво проговорила Сентерри.
– Это так. Значит, ты слушала мои слова. Это очень приятно, большинство людей не принимает меня всерьез.
Сентерри пыталась осмыслить то, что Ларон только что ей рассказал, но это было слишком трудно. Метафора, приведенная странным юношей, казалась необычной, но оспорить ее Сентерри не сумела.
– Итак, она не вполне жива?
– Нет, но вокруг нас множество живых людей, которые не заслуживают права на жизнь.
– Она убивает. Это нельзя назвать добром или справедливостью.
– Убивают и солдат, и король. Разница в том, что они убивают не только дурных, но и хороших людей, невинных, благородных, щедрых, потому что их войны редко имеют какое-либо отношение к справедливости. Веландер убивает лишь жестоких, отвратительных, злобных, жадных, конечно, за исключением непредвиденных случаев. Она вносит в мир больше добра, чем многие люди. Если бы я в одиночку попытался противостоять твоему бывшему рабовладельцу, его клиенту и их телохранителям, имея в руках боевой топор, разве смог бы я победить их всех и защитить твою честь?
Сентерри испугалась, потому что на этот вопрос могла дать один-единственный ответ. Представить себе, как симпатичный молодой герой стоит над поверженным телом Д'Алика, а с топора, сжатого в его руке, капает кровь негодяя, – такая картина все еще казалась ей весьма соблазнительной. Но сверхъестественно сильная Веландер, вырывающая горло у работорговца, вызывала у Сентерри прежний ужас, даже при условии, что девушка-вампир дала ей свободу.
– Я… я не поблагодарила Веландер, – с усилием выдавила Сентерри, испытывая стыд за столь явное пренебрежение манерами. – Как ты думаешь, она не обидится?
Ларон пожал плечами:
– В меньшей мере, чем ты или я, но может. Вампир все еще помнит события жизни Веландер, говорит голосом Веландер, вероятно, думает отчасти как Веландер. Во всяком случае, когда не испытывает голода. Веландер в состоянии голода бывает одержима одной мыслью.
– Есть ли для нее надежда на спасение?
– За всю историю только одного вампира сумели вернуть к жизни, а использованный механизм разрушен.
– И все же ты остаешься компаньоном Веландер, несмотря на то что любой другой человек избегал бы ее.
– Ну мне это представляется порядочным поступком. Я пытаюсь идти путем чести и рыцарства. Она пытается заботиться обо мне. Иногда, когда я выгляжу печальным, Веландер садится рядом, берет меня за руку и говорит, что я непременно встречу прекрасную девушку.
– Так и будет.
– Но какая девушка сможет вынести присутствие Веландер, спящей в гробу, пахнущей кровью и разрывающей глотки негодяям?
– Да, пожалуй, это могло бы послужить убедительным основанием для развода, – признала Сентерри.
– И что ты намерена делать теперь, когда обрела свободу? – энергично сменил тему Ларон, желая сделать разговор более легким и приятным.
– О, я полагаю, поеду домой.
– А где твой дом?
– В Сарголе.
– В самом деле? Приятное место. Я был там три года назад.
– А пока я могу остановиться в Гладенфале. У меня там есть родственник, он будет рад меня видеть.
– Великолепно, я постараюсь помочь тебе отыскать родню. Как его зовут?
– Принц Патрелиас, он живет во дворце.
Ларону потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что он только что услышал.
– Но он ведь правитель страны, – голос юноши отчетливо вогнул.
Сентерри пожала плечами:
– Это жизнь.
Повозка тарахтела под дождем, смеркалось, а Ларон все никак не мог найти верных слов. Он потерпел поражение. Сентерри расправила одежду, затянула потуже шнуровку. У них с Веландер были похожие фигуры и примерно одинаковый рост, так что костюм пришелся впору.
– Я хочу по прибытии выглядеть как можно лучше, – пояснила девушка, когда стало ясно, что Ларон не способен проявить инициативу и вообще вести дальнейший разговор.
– Но ты… вы всегда прекрасно выглядите, ваше величество – или Ваше Высочество? Как следует вас называть? Я всегда путаюсь с титулами.
– В данный момент «высочество», – она сжала ладони коленями. – Ларон, что бы ты хотел получить в качестве вознаграждения? Сколько стоит принцесса?
– Не говорите глупостей, мне не нужны никакие награды, – принужденно рассмеялся он. – Я живу просто, Веландер не нуждается в том, чтобы покупать пищу, хотя у нее иногда возникают проблемы. Вы стирали мешки, чистили топор, очень мило обращались с Веландер. Не так уж много людей, способных отнестись к ней по-доброму, и уверяю вас, она это умеет ценить. И еще вы меня поцеловали. Так ли много юношей могут похвастаться, что их целовала принцесса? Я, естественно, не собираюсь хвастаться. Мне никто не поверит, а если бы и поверили, скорее всего, меня тут же повесили бы за дерзость.
– Ларон, это ты говоришь глупости. Я могу осыпать тебя золотом, сделать могущественным дворянином… – Она замолчала на мгновение, подумала, а затем принята стремительное решение: – Я могла бы даже переспать с тобой, если бы ты хорошо попросил меня.
– Я… О!
Ларон больше ничего не смог сказать. Сентерри внезапно поняла, что на предложение, которое она сделала, не существует адекватного ответа – по крайней мере, у такого человека, как Ларон.
– Не играй на моих чувствах, Ларон. Что бы доставило тебе удовольствие? – она искренне хотела облегчить для него ситуацию.
Ларон нахмурился, а затем покачал головой и рассмеялся.
– Что смешного? – Сентерри начала сердиться, ее задевал его отказ, нежелание принять ее предложение.
– Ваше выс…
– Просто Сентерри, если не возражаешь.
– Сентерри, я уже получил свое вознаграждение. Я помог спасти вас, я уничтожил двух телохранителей, пока Веландер… Ну она всегда выбирает толстяков, но… Извините. Короче, я освободил вас, я сделал вас счастливой, это и есть моя награда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176