Пару секунд он стоял неподвижно перед деревянной переборкой, облизывая губы, и только потом заметил Веландер, наблюдавшую за ним. На мгновение его рот приоткрылся, но он решительно поджал губы. Она подошла и заговорила по-дамариански:
– Мы можем поговорить? Без свидетелей?
На «Лунной тени» трудно найти место для беседы с глазу на глаз, но впереди, на небольшой площадке у носа корабля никого не было. Там они и остановились, держась для равновесия за натянутые ванты.
– Ферану понадобилось не более пяти минут, чтобы предложить мне занять место Терикель у него на койке, – сообщила Веландер.
– Понимаю. И вы сочли возможным принять э…
– Нет! Естественно, нет! – возмутилась девушка. – Почему вы предоставили Терикель свою каюту?
– Я пожалел ее. Вы меня осуждаете?
Веландер ожидала другого ответа, а потому тщательно обдумала свои слова, прежде чем снова заговорить:
– Я осуждаю то, как Терикель поступила по отношению ко мне, а не то, как вы поступили по отношению к ней.
– В таком случае, я испытываю облегчение. Я бы не удивился, если бы вы отказались понимать меня.
– Я следую логике, когда размышляю о вещах и событиях. Вы тоже кажетесь весьма логичным человеком.
– Спасибо.
Веландер облизнула соленые от морского, влажного ветра губы, глядя вперед в открытый океан, словно там можно было разглядеть будущее.
– У меня есть планы относительно Терикель, – произнесла она с некоторым усилием.
– И что вы намерены делать?
– Применить логику.
– Это звучит честно.
– Честно – да. Приятно – нет. Следует ли мне применить логику и по отношению к вам?
Ларон пристально посмотрел на девушку и проверил, не отвалилась ли его фальшивая борода. Он с самого начала подозревал, что Веландер представляет собой весьма опасную и хищную по натуре личность, несмотря на все ее попытки быть милой.
– Чувствуйте себя свободно, – решился он, откинув опасения, возникавшие в его сознании.
– За те дни, что «Лунная тень» провела в Зантрии, количество смертей в порту возросло втрое по сравнению с обычной ситуацией.
– Это весьма загадочно.
– Хэзлок сказал мне об этом, он очень интересуется таинственными убийствами. А еще он сказал, что подобные убийства происходили во всех портах, где стояла «Лунная тень», от Жироналя до Зантрии. И у всех жертв имелись раны на шее. Некоторые тела были расчленены, у других остались всего лишь две маленьких дырочки возле артерии. Согласно сведениям одной из медицинских школ Тореи, это точка, в которой легко и почти наверняка наносится смертельный удар. Некоторые медики и теоретики магии также утверждают, что именно в этом месте концентрируется жизненная сила человека.
– Как это высоконаучно.
– Вы стараетесь скрывать это, но я заметила у вас два необычно длинных, острых клыка.
– Это семейная черта.
– Я никогда не видела, чтобы вы ели или пили.
– Пища на корабле… я не переношу ее, – рассмеялся Ларон. Ему не нравился ход разговора, но он должен был услышать, к каким выводам пришла Веландер. – И что же вы хотите узнать у меня, достопочтенная Веландер?
– Вы провели очень много времени без еды.
– Для нас, моряков, еда подобна сексу.
– О чем вы?
– Порой подолгу приходится воздерживаться без того или другого.
– Но вы вообще ничего не едите.
– Вам больше останется.
– Знаете, что я думаю?
– Могу себе представить.
– День за днем восемь человек, которых условно можно назвать «обед», разгуливают по палубе «Лунной тени» прямо перед вами.
– И что из того? Любой человек на борту способен съесть другого.
– Но у всех остальных есть другая еда. А у вас нет. Мы в опасности?
Ларон лихорадочно обдумывал, как вести беседу.
– Опасность, исходящая от меня? Нет. От вас, достопочтенная Веландер? Я рад, что я такой тощий.
– Я бы начала с Терикель. Но вернемся к вам, Ларон. Я заметила еще и то, что вы избегаете людей, недавно съевших чеснок.
– По-моему, все так поступают.
– В моем багаже совершенно случайно оказалась связка чеснока. Пожалуйста, примите это во внимание: теперь я буду носить его на шее.
Ларон пристально вглядывался в море, машинально касаясь клыков кончиком языка. Голод доводил его до предельного напряжения. Ему хватило бы сейчас и птицы, чтобы испытать небольшое облегчение, избавившись от темной силы, вытеснявшей все человеческое, что в нем еще оставалось. Но корабль шел теперь через открытый океан, вдали от суши, а птицы в это время года не совершали дальних миграций в сторону Тореи.
– Навигатор, вы знаете, кто я на самом деле? – спросила у него Веландер как-то в середине дня.
– У вас необычное прошлое, вы много путешествовали, – спокойно ответил Ларон. – Еще вы участвовали в нескольких мелких войнах.
– Я дочь графа Сальвареса, десять лет назад возглавившего первое выступление против Варсоврана.
– О да. Та битва открыла Варсоврану дорогу для вторжения в другие страны Тореи.
Веландер ощетинилась. Она привыкла, что собеседники высказывают больше уважения к памяти ее отца.
– Мне нравится думать, что мой отец пытался пробудить людей, пребывавших в дремоте и не видевших надвигающейся опасности.
– И дал Варсоврану повод для агрессии.
– В самом деле? А где были вы десять лет назад?
– Кусал людей, которые возражали мне, и выглядел как четырнадцатилетний юнец. – Последовала короткая пауза. Тактика Веландер заключалась в том, чтобы мгновенно ставить на место тех, кто задевал ее честь, но с Лароном ее личный опыт оказался бесполезным. – А где были вы? – спросил он.
– Я была гонцом в армии отца. Мне было всего десять лет, я была девочкой, так что на меня никто не обращал внимания. Со стороны я казалась мальчиком и вела себя как мальчик. Я доставляла послания, шпионила, выдавая себя за сироту того или иного происхождения: из крестьян, знати, бродячих художников или купцов. Уже в десять лет я отлично ездила верхом, умела пользоваться кинжалом. Я убила нескольких человек.
– Надеюсь, это были злодеи.
– Я… Что? – Веландер пришло в голову, что он просто издевается над ней, однако она не могла назвать ни единого признака оскорбления или насмешки.
– Не важно, продолжай, – подбодрил ее Ларон.
– Я хочу сказать, навигатор, что я не была глупой, избалованной девчонкой, которая провела всю жизнь за книгами. Мой отец погиб в бою, затем войска Варсоврана заняли нашу землю. Когда они пришли в наше поместье, я была готова. Я выдала себя за мальчика-конюшего и сбежала, воспользовавшись темнотой. Карательные команды состояли из тупых болванов. Они приходили ночью, считая, что в это время люди наиболее уязвимы. Ночь – друг жертвы. Это ее одеяние, ее нож, ее яд.
Ларон скрестил пальцы, опершись на них подбородком:
– Вы быстро соображаете, это я заметил еще в Зантрии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176