– Этим утром мой друг и помощник был арестован и заключен в тюрьму. Вскоре после этого губернатор издал приказ, запрещающий всем кораблям выходить в море без особого разрешения. У меня есть основания полагать, что моего друга выдала властям достопочтенная Серионезе.
– Предательство стало новым стилем поведения среди Метрологов.
– Так говорят слухи. Прошлой ночью ты получила сорок золотых циркаров в обмен на согласие подписать указы о поставлении новых священниц.
– Да. И ты хочешь взять в долг?
– Конечно. Мне нужно починить «Лунную тень» и вернуться на Торею. Плотники и корабельщики не станут работать бесплатно, бакалейщики не отличаются склонностью к благотворительности, и даже экипажу «Лунной тени» необходимо платить жалованье.
– Но почему Торея? Мы прошли десять кругов ада, чтобы выбраться с Тореи.
– Торея полна расплавленного золота и серебра. Мы можем собрать его среди руин, так что вложения окупятся сторицей. После этого мы сможем отправиться в Диомеду и жить там долго и счастливо.
Терикель быстро оценила его предложение. За пятьдесят один циркар она могла доехать до Диомеды и купить там небольшую лавку. Пять тысяч циркаров позволили бы ей вести совсем иной образ жизни.
– Думаю, именно поэтому губернатор и запретил судам выходить в море, – предположила она. – Банзало хочет прибрать богатство Тореи к своим рукам.
– Да.
– И что помешает мне выдать тебя Банзало, как сделала достопочтенная Старейшина с твоим другом?
Терикель впервые увидела, как Ларон улыбается. Его верхняя губа медленно изогнулась, обнажая пару острых клыков, втрое превышающих по размеру обычные человеческие зубы.
Терикель тихо охнула, стремительно вставая со швартовной тумбы и отступив на шаг. Ларон плотно сжал губы, причем ему для этого явно пришлось приложить некоторые усилия. Он помолчал, вероятно пытаясь сохранить спокойствие.
– Не подходи ближе, прошу, – дрожащим голосом произнесла Терикель, невольно прикрывая ладонью горло.
– Сегодня я уже ел, так что тебе нечего бояться. Но если ты предашь меня, вскоре у тебя появится новое имя: Завтрак, Обед или Ужин, в зависимости от времени нашей следующей встречи. С другой стороны, я могу быть очень сильным союзником… Итак?
– Я с тобой, с тобой.
Собрав все свое мужество, Терикель сделала пару шагов к нему. Ларон снял с лица пряди новой фальшивой бороды и облизал их кончики, прежде чем заново приклеить к подбородку. Открывшаяся кожа была юношеской, со следами едва начавшей пробиваться естественной бородки и несколькими прыщами. В следующее мгновение этот участок кожи исчез под наклеенными прядями.
– Сколько лет тебе на самом деле? – спросила Терикель.
– Я очень, очень старый.
– Ты больше не взрослеешь?
– Это довольно трудно сделать мертвецу.
– Но… И ты остаешься таким больше десяти лет?
– Намного больше. Спасибо, что ты согласилась мне помочь, однако Мираль скоро зайдет, так что мне пора уединиться.
– Тогда загляни ко мне в гостиницу, когда сможешь: у меня найдется для тебя несколько золотых циркаров.
– Так и сделаю, а когда я возьму твое золото, может, расскажу тебе о том, что еще надеюсь найти на Торее.
В ту ночь произошел большой взрыв поблизости от святилища, озаривший местность яркими сполохами пламени. Позднее Серионезе объявила, что это был удар молнии, во время которого погибли две дьякониссы, предававшиеся медитации на площади перед святилищем. Правда, она не объяснила, откуда на ясном небе взялась молния.
И Серионезе, и Банзало понимали, что жители Гелиона должны видеть своих правителей, это повышает их заинтересованность в качественной и спорой работе. А потому церемония посвящения была признана важным зрелищем, а не просто актом поставления новых священниц. Превращением святилища в храм занимались все мастера, которых удалось найти на острове. Была выстроена деревянная перегородка, отделявшая часть помещения и позволявшая устроить там внутреннее, сакральное пространство. Снаружи, на площади перед новым храмом, собравшиеся смогут наслаждаться великолепной панорамой океана. Теперь воздух был наполнен перестуком молотков, звоном пил и ритмичным рокотом и скрежетом множества других инструментов: там сооружали огромный очаг из черного камня в виде стиснутых рук. Именно здесь каждая дьяконисса проведет свои дни испытания. Островитяне уже спешили к будущему храму, чтобы принести дары: бесценные куски дерева-плавника, хворост для священного очага.
– Правила следует трансформировать с учетом наших обстоятельств, – пояснила Серионезе в разговоре с Веландер, когда они инспектировали работы над очагом из черного камня. – Каждая новая дьяконисса будет начинать свое испытание на день позже предшественницы, так что отчасти они станут проводить бдение вместе, и вместе с тем сохранят цепочку очередности. Это позволит сэкономить бесценный материал для очага. На острове трудно найти большие запасы дров и хвороста.
На западе закат окрасил небо грозным огненно-красным светом, затемненным стоявшей вдали пылью и пеплом сгоревшего континента. Покинувшие родину выходцы с Тореи находили закат слишком кровавым по тону, чтобы восхищаться его красотой. Каждый новый рассвет и закат напоминал Веландер о чудовищной катастрофе, обрушившейся на ее континент, а теперь словно отзывавшийся багрянцем на небе. И все же жизнь продолжалась, вставали иные задачи.
– Что нам делать с архивными ящиками? – обратилась Веландер к Старейшине.
– Что бы в них ни находилось, оно представляет огромную ценность. Я никогда не слышала о столь мощных магических заклятиях для книг и документов. Может, в них есть указания на тайны, которые хранили высшие сестры ордена?
– Возможно.
– Отлично. В таком случае берись за проверку следующего ящика.
Через двенадцать дней после того, как флот Варсоврана снял блокаду с Гелиона, корабли подошли к порту Диомеды, пустынному в эти предрассветные часы. Мастера-корабелы с Тореи считались лучшими в мире, а моряки и морские пехотинцы приобрели опыт в многолетних сражениях, включавших в себя и внезапные броски-вторжения в порты чужих государств.
Первыми шли штурмовые галеры, а за ними следовали тяжелые суда, оснащенные таранами, заполненные готовыми к бою воинами, способными прикрыть наступательную часть флота. К полудню все суда с флагами Диомеды были потоплены, сожжены или захвачены торейцами, а десять тысяч морских пехотинцев Варсоврана сошли на берег, подавляя сопротивление городской стражи и народного ополчения. К вечеру город пал, но высоко-дисциплинированные морские пехотинцы не допустили разграбления, они ограничились установлением комендантского часа и размещением на всех ключевых точках Диомеды своих постов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176