– Если хочешь, вырой свою.
Она выбрала место, где почва была помягче, и, сбросив сапоги, взялась за дело. Скоро вода уже доходила ей до лодыжек, и Карана со счастливой улыбкой смывала с рук грязь.
– Если бы мы провели тут неделю, я бы выкопала бассейн.
– Прекрасно, – ответил Шанд, – Я рад, что ты больше не спешишь. А теперь пора обедать.
Она опустилась на землю рядом и осведомилась:
– Какой пир ты приготовил сегодня?
– Во-первых, я выкопал парочку твоих любимых ракушек, а во-вторых, тут есть фруктовые деревья. Вот, попробуй. – И онпротянул ей какой-то серый орех.
– Как его едят?
– Воткни вот так острие ножа, поверни, и половинки скорлупы раскроются.
Карана осторожно попробовала мякоть.
– О, сладко!
– А вот еще. – Он показал ей шапку, полную каких-то коричневых семян или ягод. – Горох пустыни. Из него получается хороший суп, но нужно долго возиться.
Обед был очень вкусный: ароматный «гороховый» суп, запеченные лангусты и чай, подслащенный экзотическими фруктами. Начали сгущаться сумерки. Карана пошла к своей яме за сапогами. Вдруг Шанд, полоскавший кружки, услышал ее крик.
Он помчался к Каране. Девушка лежала на земле, пытаясь скинуть сапог.
– Меня кто-то укусил! – крикнула она.
Сняв с нее сапог, Шанд перевернул его и вытряхнул на песок маленького черно-красного скорпиона. Шанд задавил его каблуком.
– Ничего, – со слабой улыбкой сказала Карана. – Уже не болит.
– Плохо, – заметил Шанд, туго обматывая свой пояс вокруг ноги девушки. Он надрезал укус и высосал кровь из ранки, сплевывая на песок. Очень скоро у него начал неметь язык.
Пот выступил у Караны на лбу, голова склонилась на плечо, глаза закатились. Взвалив ее на плечо, Шанд бегом пустился к костру. Выхватив из огня головешку, он прижег рану, после чего забинтовал девушке ногу.
Карана стонала, ее била дрожь, затем ее вырвало. Ей стало очень холодно, губы посинели. Боль была ужасная, невыносимая. Девушка потеряла сознание.
Через несколько часов она очнулась и встретилась взглядом с встревоженным Шандом.
– Зачем ты это сделал? – слабым голосом произнесла она. – Тебе обязательно нужно было прожигать во мне такую здоровую дырку?
– Это был скорпион, укус которого смертелен. К счастью, он ужалил тебя в пятку, где кожа грубее. Если бы в палец или лодыжку, мне, вероятно, не удалось бы тебя спасти. Вот почему пришлось прижечь рану: тепло обезвреживает яд. Надеюсь, ты понимаешь, что о Катадзе не может быть и речи. Ты не сможешь ходить неделю.
Ничего не ответив, Карана отвернулась и страдала всю ночь, проклиная свое легкомыслие. У нее были дурные предчувствия относительно Лиана, которому постоянно угрожала опасность. Она увидела на ночном небе туманность Скорпиона, которая была ярче, чем обычно. Каране показалось, что небеса издеваются над ней.
Путешественники задержались на два дня, пока Карана не смогла наконец наступать на больную ногу. После этого девушка заторопилась в дорогу. Шанд соорудил ей костыль из ствола молодого деревца.
– У нас осталось мало еды, – сказал Шанд. – В тридцати лигах к северо-востоку отсюда Труно – самая большая река Лауралина, – несет свои воды в Сухое Море. Это край озер и болот, там можно заблудиться, зато полно рыбы и дичи. Мы направимся туда, а дальше посмотрим, как твоя нога.
Они провели в озерном краю две недели, пока Карана не оправилась после укуса. Затем они снова тронулись в путь.
Дорога до Катадзы заняла еще дней тридцать, и все они были похожи один на другой, но каждый последующий день был жарче предыдущего.
У Караны было достаточно времени, чтобы поразмыслить над своей жизнью и попытаться построить планы на будущее. Ей было двадцать четыре года, и она вдруг осознала, что большую часть жизни провела в странствиях. Она чувствовала себя загнанной в ловушку этим бесконечным путешествием. Ей страстно хотелось наверстать упущенное и дать Готриму наследника.
Последняя часть пути отняла гораздо больше времени, чем Карана с Шандом предполагали, поскольку гладкая поверхность соляных равнин сменилась базальтом с острыми, как ножи, краями. Тут было опасно идти ночью, и они совершали переходы только утром и вечером.
Через шестнадцать недель после Тайного Совета они добрались до небольшого горного пика. Не найдя там воды, они пошли к следующей горе.
– Сколько нам еще идти? – спросила Карана. – У меня осталось совсем немного воды, да и еды почти нет.
– Слишком долго, – раздраженно ответил Шанд, держась за живот.
– Где-то должна быть вода.
– Здесь нет никаких «должна». Некоторые из этих островов были бесплодными еще до того, как высохло Перионское Море.
– Ты сказал, что дважды побывал в Катадзе. Как же ты мог забыть, где здесь вода?
Лицо Шанда потемнело.
– Я тебе много раз говорил, что прежде шел другим путем.
Они передвигались ночами при свете звезд, а днем отлеживались в палатке. И вот наконец они ощутили, что пологий склон начинает слегка подниматься у них под ногами, и, к своей великой радости, увидели в предрассветном сумраке три пика. Это, конечно, была Катадза!
Солнце уже сильно припекало, хотя едва показалось над горизонтом. У Шанда был измученный вид. Карана низко надвинула шляпу на глаза.
– В тумане мы взяли слишком сильно на запад, – сказал Шанд. – Так что перед нами западная сторона Катадзы.
Если бы Карана могла, то заплакала бы, но глаза были слишком сухими.
– Ты хочешь сказать, что только из-за этого мы все еще не там?
Шанд скрючился и отошел в сторонку. Его долго рвало.
– В чем дело? – спросила Карана, когда Шанд вернулся.
– Колики! У моей воды такой вкус, словно в ней сдохла крыса.
Они двигались к Катадзе мимо кипящих соленых ручьев и фонтанов, от которых поднимался пар. В воздухе пахло серой, и от этого у Шанда с Караной болели глаза и першило в горле. К берегу последнего соленого озера прибило какую-то пену пурпурного цвета.
– Это можно есть, – сказал Шанд, собирая пену в горшок.
– Что это? – с сомнением спросила Карана.
– Понятия не имею – растет в кипящей воде и приятна на вкус.
– Какой ужасный край, – заметила Карана, чувствуя себя так же неуютно, как в портовом городе. – И Катадза такая же?
– Вовсе нет.
Колики у Шанда усилились. Когда они добрались до подножия горы Катадзы, ему стало совсем плохо. Вода у него осталась лишь в мехе из Грейнвиса, но она была такая мерзкая, что его тошнило от одного ее запаха.
К следующему утру старик допил и эту воду, а у Караны оставалось чуть больше половины последнего меха. Однако даже когда он пил воду девушки, Шанду становилось все хуже, его мучили рвота и понос.
У него не хватало сил взбираться по длинному склону к подножию утесов, и они пролежали весь день в палатке, где даже в тени земля была такая же горячая, как воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
Она выбрала место, где почва была помягче, и, сбросив сапоги, взялась за дело. Скоро вода уже доходила ей до лодыжек, и Карана со счастливой улыбкой смывала с рук грязь.
– Если бы мы провели тут неделю, я бы выкопала бассейн.
– Прекрасно, – ответил Шанд, – Я рад, что ты больше не спешишь. А теперь пора обедать.
Она опустилась на землю рядом и осведомилась:
– Какой пир ты приготовил сегодня?
– Во-первых, я выкопал парочку твоих любимых ракушек, а во-вторых, тут есть фруктовые деревья. Вот, попробуй. – И онпротянул ей какой-то серый орех.
– Как его едят?
– Воткни вот так острие ножа, поверни, и половинки скорлупы раскроются.
Карана осторожно попробовала мякоть.
– О, сладко!
– А вот еще. – Он показал ей шапку, полную каких-то коричневых семян или ягод. – Горох пустыни. Из него получается хороший суп, но нужно долго возиться.
Обед был очень вкусный: ароматный «гороховый» суп, запеченные лангусты и чай, подслащенный экзотическими фруктами. Начали сгущаться сумерки. Карана пошла к своей яме за сапогами. Вдруг Шанд, полоскавший кружки, услышал ее крик.
Он помчался к Каране. Девушка лежала на земле, пытаясь скинуть сапог.
– Меня кто-то укусил! – крикнула она.
Сняв с нее сапог, Шанд перевернул его и вытряхнул на песок маленького черно-красного скорпиона. Шанд задавил его каблуком.
– Ничего, – со слабой улыбкой сказала Карана. – Уже не болит.
– Плохо, – заметил Шанд, туго обматывая свой пояс вокруг ноги девушки. Он надрезал укус и высосал кровь из ранки, сплевывая на песок. Очень скоро у него начал неметь язык.
Пот выступил у Караны на лбу, голова склонилась на плечо, глаза закатились. Взвалив ее на плечо, Шанд бегом пустился к костру. Выхватив из огня головешку, он прижег рану, после чего забинтовал девушке ногу.
Карана стонала, ее била дрожь, затем ее вырвало. Ей стало очень холодно, губы посинели. Боль была ужасная, невыносимая. Девушка потеряла сознание.
Через несколько часов она очнулась и встретилась взглядом с встревоженным Шандом.
– Зачем ты это сделал? – слабым голосом произнесла она. – Тебе обязательно нужно было прожигать во мне такую здоровую дырку?
– Это был скорпион, укус которого смертелен. К счастью, он ужалил тебя в пятку, где кожа грубее. Если бы в палец или лодыжку, мне, вероятно, не удалось бы тебя спасти. Вот почему пришлось прижечь рану: тепло обезвреживает яд. Надеюсь, ты понимаешь, что о Катадзе не может быть и речи. Ты не сможешь ходить неделю.
Ничего не ответив, Карана отвернулась и страдала всю ночь, проклиная свое легкомыслие. У нее были дурные предчувствия относительно Лиана, которому постоянно угрожала опасность. Она увидела на ночном небе туманность Скорпиона, которая была ярче, чем обычно. Каране показалось, что небеса издеваются над ней.
Путешественники задержались на два дня, пока Карана не смогла наконец наступать на больную ногу. После этого девушка заторопилась в дорогу. Шанд соорудил ей костыль из ствола молодого деревца.
– У нас осталось мало еды, – сказал Шанд. – В тридцати лигах к северо-востоку отсюда Труно – самая большая река Лауралина, – несет свои воды в Сухое Море. Это край озер и болот, там можно заблудиться, зато полно рыбы и дичи. Мы направимся туда, а дальше посмотрим, как твоя нога.
Они провели в озерном краю две недели, пока Карана не оправилась после укуса. Затем они снова тронулись в путь.
Дорога до Катадзы заняла еще дней тридцать, и все они были похожи один на другой, но каждый последующий день был жарче предыдущего.
У Караны было достаточно времени, чтобы поразмыслить над своей жизнью и попытаться построить планы на будущее. Ей было двадцать четыре года, и она вдруг осознала, что большую часть жизни провела в странствиях. Она чувствовала себя загнанной в ловушку этим бесконечным путешествием. Ей страстно хотелось наверстать упущенное и дать Готриму наследника.
Последняя часть пути отняла гораздо больше времени, чем Карана с Шандом предполагали, поскольку гладкая поверхность соляных равнин сменилась базальтом с острыми, как ножи, краями. Тут было опасно идти ночью, и они совершали переходы только утром и вечером.
Через шестнадцать недель после Тайного Совета они добрались до небольшого горного пика. Не найдя там воды, они пошли к следующей горе.
– Сколько нам еще идти? – спросила Карана. – У меня осталось совсем немного воды, да и еды почти нет.
– Слишком долго, – раздраженно ответил Шанд, держась за живот.
– Где-то должна быть вода.
– Здесь нет никаких «должна». Некоторые из этих островов были бесплодными еще до того, как высохло Перионское Море.
– Ты сказал, что дважды побывал в Катадзе. Как же ты мог забыть, где здесь вода?
Лицо Шанда потемнело.
– Я тебе много раз говорил, что прежде шел другим путем.
Они передвигались ночами при свете звезд, а днем отлеживались в палатке. И вот наконец они ощутили, что пологий склон начинает слегка подниматься у них под ногами, и, к своей великой радости, увидели в предрассветном сумраке три пика. Это, конечно, была Катадза!
Солнце уже сильно припекало, хотя едва показалось над горизонтом. У Шанда был измученный вид. Карана низко надвинула шляпу на глаза.
– В тумане мы взяли слишком сильно на запад, – сказал Шанд. – Так что перед нами западная сторона Катадзы.
Если бы Карана могла, то заплакала бы, но глаза были слишком сухими.
– Ты хочешь сказать, что только из-за этого мы все еще не там?
Шанд скрючился и отошел в сторонку. Его долго рвало.
– В чем дело? – спросила Карана, когда Шанд вернулся.
– Колики! У моей воды такой вкус, словно в ней сдохла крыса.
Они двигались к Катадзе мимо кипящих соленых ручьев и фонтанов, от которых поднимался пар. В воздухе пахло серой, и от этого у Шанда с Караной болели глаза и першило в горле. К берегу последнего соленого озера прибило какую-то пену пурпурного цвета.
– Это можно есть, – сказал Шанд, собирая пену в горшок.
– Что это? – с сомнением спросила Карана.
– Понятия не имею – растет в кипящей воде и приятна на вкус.
– Какой ужасный край, – заметила Карана, чувствуя себя так же неуютно, как в портовом городе. – И Катадза такая же?
– Вовсе нет.
Колики у Шанда усилились. Когда они добрались до подножия горы Катадзы, ему стало совсем плохо. Вода у него осталась лишь в мехе из Грейнвиса, но она была такая мерзкая, что его тошнило от одного ее запаха.
К следующему утру старик допил и эту воду, а у Караны оставалось чуть больше половины последнего меха. Однако даже когда он пил воду девушки, Шанду становилось все хуже, его мучили рвота и понос.
У него не хватало сил взбираться по длинному склону к подножию утесов, и они пролежали весь день в палатке, где даже в тени земля была такая же горячая, как воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142