Сумасшедшая мысль о том, что она может убежать и жить затворницей, пришла ей на ум. Она может попытаться заняться медитацией, и тогда, возможно, ей удастся перенести свое сознание назад (или вперед?), в ее настоящее время. Она сидела у окна, уставясь в темноту. Ночь была просто ужасна, река вздулась, и по ней гуляли огромные волны, а дождь хлестал, не переставая, из низко несшихся над землей черных туч. Для спасения сейчас было явно не время, и она мысленно готовилась к тому, что ночка у нее будет не из легких. Не говоря ни слова и выбрав момент, когда сэр Дензил повернулся к ней спиной, Николь выскользнула из столовой, поднялась в свою комнату и тщательно заперла дверь. Но тут из темноты послышался голос:
– Вы поднялись так рано, госпожа. Я только-только успела приготовить ваши вещи.
Держа свечу высоко над головой, Николь вгляделась в темноту.
– Маргарет! Не ожидала, что застану тебя здесь.
– Вы и не должны были меня застать. Я думала, вы побудете подольше со своим отчимом.
– Он пьет со своими новыми друзьями. Мне не хотелось больше там оставаться.
– Вы все еще скучаете по господину Майклу? – тихо спросила служанка.
В голове Николь зародилось подозрение, и она ответила:
– Сегодняшние события положили конец всем чувствам, которые я к нему испытывала. С этого дня мы с ним – враги.
– В таком случае вам нужно подыскать себе мужа.
«А вот это именно то, – подумала Николь, – для чего ты ко мне приставлена». Вслух же она сказала:
– Со временем я это сделаю.
– Разрешите вас заверить, что вам не надо для этого далеко ходить, госпожа.
– На что это ты намекаешь?
– На то, что замечательный человек, добрый и сильный, находится рядом с вами.
– Уж не имеешь ли ты в виду сэра Дензила?
– Да, госпожа Арабелла, его.
– Но он же мой отчим, он был женат на моей матери. Как ты можешь предлагать мне такие вещи?
– В этом нет ничего, что противоречило бы законам Господа или людей, – проговорила, защищаясь, Маргарет, вступив в пятно света, падающего от свечи. – Это вовсе не родственные отношения. Ведь между вами нет кровного родства.
– Но я всегда относилась к нему именно как к близкому человеку, – ответила Николь, в ее голосе звучала непреклонность.
Потом она добавила:
– Сколько он заплатил тебе за то, чтобы ты все это мне сказала?
Даже в тусклом свете свечи было заметно, как Маргарет покраснела.
– Нисколько, госпожа. Я говорю вам это только потому, что желаю вам добра.
– Как бы не так! Да ты просто продажная сука! А теперь проваливай! – она подошла к двери и распахнула ее.
Прежде чем уйти, служанка одарила ее взглядом, полным ненависти, а в дверях обернулась и произнесла:
– Я должна буду сказать сэру Дензилу о том, что между нами произошло. Я много лет служу ему верой и правдой, и он не простит вам, что вы меня так обидели, попомните мои слова.
– Исчезни! – грубо прикрикнула Николь и захлопнула за ней дверь.
Опасность была совершенно очевидной. Ею овладело странное предчувствие, поднимавшееся откуда-то снизу, предчувствие, что она попала в нешуточный переплет и ей надо быть очень осторожной. Думая об этом, Николь не стала раздеваться, а села на кровать, прислонившись спиной к стене, и стала прислушиваться к ночным звукам.
Ветер яростно завывал по всему дому, задувая дым обратно в дымоходы, и воздух был удушающим; близкая река разыгралась не на шутку и бушевала, как океан. Из комнаты внизу доносились звуки застолья: крики, смех, веселые возгласы и проклятья, и Николь ясно услышала, как у нее под окном облегчается какой-то мужчина.
«Мне кажется, что это продлится всю ночь», – подумала она, и эта мысль позволила ей с надеждой подумать, что, может быть, сэр Дензил не захочет покидать своих новых друзей, а напьется с ними и уснет, оставив ее в покое.
Когда было уже за полночь, глаза у нее будто налились свинцом, и она была вынуждена закрыть их и, несмотря на неудобную позу, уснула. Проснулась она от звука, которого боялась услышать больше всего. В двери медленно повернулся ключ, и она начала открываться. Тихо соскользнув на пол, она затаилась.
При тусклом свете свечи она увидела, что в дверь вошел сэр Дензил, одетый, как и в прошлую ночь, только в нижнее белье. Но на этот раз он, по всей видимости, решил не тратить времени даром, а пошел прямо к кровати, тихо бормоча что-то себе под нос. Николь с трудом могла разобрать слова:
– Я люблю тебя… другого такого случая не будет… я должен это сделать, иначе я сойду с ума…
Тут она встала:
– Вы говорите это мне?
Он отпрянул:
– Арабелла!
– Что вы хотите?
Он сделал в ее сторону один шаг:
– Ты уже взрослая женщина, ты большая, у тебя есть ребенок. Уверен, тебе ничего не стоит дать мне то, о чем я мечтаю больше жизни.
– Что именно?
– Себя, свое тело, – и с этими словами он начал снимать с себя белье.
Николь только мельком успела увидеть худые ноги и бледный торс. В ту же минуту она бросилась прямо на него и изо всех сил ударила его кулаком в живот – он тут же согнулся пополам. В следующую секунду она была за дверью и мчалась по ступенькам, а потом вылетела из дверей гостиницы в ночь, несясь, куда глаза глядят, но только подальше от сэра Дензила Локсли.
Ей следовало повернуть налево, к городу, но Николь сообразила это слишком поздно, она уже мчалась к реке прямо в открытое поле. А потом вдруг, как из под земли, перед ней выросла темная тень, и она, не в силах остановиться, врезалась прямо в нее… и оказалась в объятиях мужчины.
– Боже мой, что все это значит? – произнес кто-то в темноте.
– Помогите мне, – задыхаясь, прошептала Николь, – вы должны мне помочь!
В темноте мелькнула ослепительная белозубая улыбка:
– Такой замечательный день вы решили закончить здоровой пробежкой?
– Не шутите, – ответила она, и тут, всмотревшись внимательней, увидела, что стоит лицом к лицу с лордом Джоселином Аттвудом.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Звук бушующей реки проникал в пещеру и, отражаясь от ее стен, напоминал всхлипы женщины. Николь тоже всхлипывала, поднимаясь по каменным ступеням, вырубленным прямо в скале, и звук ее голоса сливался с шумом бешено мчащейся реки. Она никогда не испытывала такого облегчения от того, что в самый тяжелый для нее момент судьба столкнула ее с человеком, который был в состоянии ей помочь. Но несмотря на это, ситуация казалась ей странной и необычной, и она все больше склонялась к мысли, что вынуждена жить в тяжелом и жестоком веке. «Но разве может быть время более жестокое, чем девяностые годы двадцатого столетия?» – мелькнуло вдруг у нее в голове. Она тут же вспомнила об огромных перенаселенных городах с каменными коробками вместо домов, о миллионах безработных, и о тех прекрасных старинных английских семьях аристократов, которые вырождаются в жестоком мире бизнеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
– Вы поднялись так рано, госпожа. Я только-только успела приготовить ваши вещи.
Держа свечу высоко над головой, Николь вгляделась в темноту.
– Маргарет! Не ожидала, что застану тебя здесь.
– Вы и не должны были меня застать. Я думала, вы побудете подольше со своим отчимом.
– Он пьет со своими новыми друзьями. Мне не хотелось больше там оставаться.
– Вы все еще скучаете по господину Майклу? – тихо спросила служанка.
В голове Николь зародилось подозрение, и она ответила:
– Сегодняшние события положили конец всем чувствам, которые я к нему испытывала. С этого дня мы с ним – враги.
– В таком случае вам нужно подыскать себе мужа.
«А вот это именно то, – подумала Николь, – для чего ты ко мне приставлена». Вслух же она сказала:
– Со временем я это сделаю.
– Разрешите вас заверить, что вам не надо для этого далеко ходить, госпожа.
– На что это ты намекаешь?
– На то, что замечательный человек, добрый и сильный, находится рядом с вами.
– Уж не имеешь ли ты в виду сэра Дензила?
– Да, госпожа Арабелла, его.
– Но он же мой отчим, он был женат на моей матери. Как ты можешь предлагать мне такие вещи?
– В этом нет ничего, что противоречило бы законам Господа или людей, – проговорила, защищаясь, Маргарет, вступив в пятно света, падающего от свечи. – Это вовсе не родственные отношения. Ведь между вами нет кровного родства.
– Но я всегда относилась к нему именно как к близкому человеку, – ответила Николь, в ее голосе звучала непреклонность.
Потом она добавила:
– Сколько он заплатил тебе за то, чтобы ты все это мне сказала?
Даже в тусклом свете свечи было заметно, как Маргарет покраснела.
– Нисколько, госпожа. Я говорю вам это только потому, что желаю вам добра.
– Как бы не так! Да ты просто продажная сука! А теперь проваливай! – она подошла к двери и распахнула ее.
Прежде чем уйти, служанка одарила ее взглядом, полным ненависти, а в дверях обернулась и произнесла:
– Я должна буду сказать сэру Дензилу о том, что между нами произошло. Я много лет служу ему верой и правдой, и он не простит вам, что вы меня так обидели, попомните мои слова.
– Исчезни! – грубо прикрикнула Николь и захлопнула за ней дверь.
Опасность была совершенно очевидной. Ею овладело странное предчувствие, поднимавшееся откуда-то снизу, предчувствие, что она попала в нешуточный переплет и ей надо быть очень осторожной. Думая об этом, Николь не стала раздеваться, а села на кровать, прислонившись спиной к стене, и стала прислушиваться к ночным звукам.
Ветер яростно завывал по всему дому, задувая дым обратно в дымоходы, и воздух был удушающим; близкая река разыгралась не на шутку и бушевала, как океан. Из комнаты внизу доносились звуки застолья: крики, смех, веселые возгласы и проклятья, и Николь ясно услышала, как у нее под окном облегчается какой-то мужчина.
«Мне кажется, что это продлится всю ночь», – подумала она, и эта мысль позволила ей с надеждой подумать, что, может быть, сэр Дензил не захочет покидать своих новых друзей, а напьется с ними и уснет, оставив ее в покое.
Когда было уже за полночь, глаза у нее будто налились свинцом, и она была вынуждена закрыть их и, несмотря на неудобную позу, уснула. Проснулась она от звука, которого боялась услышать больше всего. В двери медленно повернулся ключ, и она начала открываться. Тихо соскользнув на пол, она затаилась.
При тусклом свете свечи она увидела, что в дверь вошел сэр Дензил, одетый, как и в прошлую ночь, только в нижнее белье. Но на этот раз он, по всей видимости, решил не тратить времени даром, а пошел прямо к кровати, тихо бормоча что-то себе под нос. Николь с трудом могла разобрать слова:
– Я люблю тебя… другого такого случая не будет… я должен это сделать, иначе я сойду с ума…
Тут она встала:
– Вы говорите это мне?
Он отпрянул:
– Арабелла!
– Что вы хотите?
Он сделал в ее сторону один шаг:
– Ты уже взрослая женщина, ты большая, у тебя есть ребенок. Уверен, тебе ничего не стоит дать мне то, о чем я мечтаю больше жизни.
– Что именно?
– Себя, свое тело, – и с этими словами он начал снимать с себя белье.
Николь только мельком успела увидеть худые ноги и бледный торс. В ту же минуту она бросилась прямо на него и изо всех сил ударила его кулаком в живот – он тут же согнулся пополам. В следующую секунду она была за дверью и мчалась по ступенькам, а потом вылетела из дверей гостиницы в ночь, несясь, куда глаза глядят, но только подальше от сэра Дензила Локсли.
Ей следовало повернуть налево, к городу, но Николь сообразила это слишком поздно, она уже мчалась к реке прямо в открытое поле. А потом вдруг, как из под земли, перед ней выросла темная тень, и она, не в силах остановиться, врезалась прямо в нее… и оказалась в объятиях мужчины.
– Боже мой, что все это значит? – произнес кто-то в темноте.
– Помогите мне, – задыхаясь, прошептала Николь, – вы должны мне помочь!
В темноте мелькнула ослепительная белозубая улыбка:
– Такой замечательный день вы решили закончить здоровой пробежкой?
– Не шутите, – ответила она, и тут, всмотревшись внимательней, увидела, что стоит лицом к лицу с лордом Джоселином Аттвудом.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Звук бушующей реки проникал в пещеру и, отражаясь от ее стен, напоминал всхлипы женщины. Николь тоже всхлипывала, поднимаясь по каменным ступеням, вырубленным прямо в скале, и звук ее голоса сливался с шумом бешено мчащейся реки. Она никогда не испытывала такого облегчения от того, что в самый тяжелый для нее момент судьба столкнула ее с человеком, который был в состоянии ей помочь. Но несмотря на это, ситуация казалась ей странной и необычной, и она все больше склонялась к мысли, что вынуждена жить в тяжелом и жестоком веке. «Но разве может быть время более жестокое, чем девяностые годы двадцатого столетия?» – мелькнуло вдруг у нее в голове. Она тут же вспомнила об огромных перенаселенных городах с каменными коробками вместо домов, о миллионах безработных, и о тех прекрасных старинных английских семьях аристократов, которые вырождаются в жестоком мире бизнеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140