– Боль затмила ей разум, – произнес другой голос, и в поле зрения Николь появилась женщина, грубые руки которой только что с такой силой давили ей на живот.
Актриса подумала, что никогда не видела ничего уродливее: в слабом сероватом свете, проникавшем в комнату из узких окон, черты лица казались завораживающими и отталкивающими. И все же, когда девушка помогла Николь подняться на ноги, она с радостью оперлась на руки этой уродины. Женщины перенесли Николь на огромную с пологом кровать, стоящую на четырех столбиках у дальней стены.
Николь не выдержала:
– Я не могу больше терпеть это дурацкое перевоплощение, или сон, или что это вообще такое, – взмолилась она. – Луис, разбуди меня. Ради всего святого, разбуди меня, пожалуйста!
– Тш-ш-ш, – заговорила девушка, – вам нельзя волноваться, – потом она понизила голос и обратилась к старухе: – Неужели это роды так расстроили ее?
– Скорей всего. Но это просто счастье, что она выжила. Я была почти уверена, что мы потеряем ее.
– Я тоже так думала.
Они замолчали, укладывая Николь в огромную кровать и помогая ей устроиться там поудобнее. Потом уродина повернулась к девушке.
– Зачем ты так дышала ей в рот? – с любопытством спросила она.
– Я просто хотела вдохнуть в нее воздух, вот и все. Она так прерывисто дышала, и мне показалось, что она делает это с большим трудом.
– Я думаю, что именно этим ты спасла ей жизнь, только не знаю, стоило ли это делать.
– Вы не должны так говорить, Ханна. Жизнь всегда стоит того, чтобы ее спасать.
– Может быть, может быть, – коротко проговорила женщина и повернулась к деревянной колыбели, стоящей возле кровати.
Из нее она достала аккуратно спеленатого ребенка, который тут же открыл ротик и начал хныкать.
– Это, – сказала она, протягивая сверток в сторону Николь, – твоя дочь. Неужели ты так и не захочешь посмотреть не нее?
Сон оборачивался ужасным кошмаром, и Николь вдруг перестала что-либо соображать. Закинув голову, она начала кричать, изо всех сил стараясь, чтобы звук ее голоса вышел за пределы этой страшной темной комнаты.
– Помогите! – визжала она. – Луис, пожалуйста, разбуди меня! Я больше не могу терпеть это перевоплощение. Я боюсь!
Но из темноты потолка не последовало никакого ответа. Ее любовник не мог или не хотел внять ее мольбам. И, несмотря на то, что ее разум говорил ей, что все, что она видит и слышит, – это всего лишь иллюзия, рожденная ее воображением, Николь никогда в жизни еще не была так страшно напугана. Уткнувшись лицом в подушку, она продолжала судорожно рыдать.
В голосе старухи зазвучало сомнение:
– Не может быть, чтобы она потеряла разум из-за того, что роды были такими тяжелыми. Уверяю тебя, мне приходилось принимать роды и потяжелее.
– Вам виднее, – сердито проворчала девушка, – но вы же сами сказали, что она чуть не умерла.
– Лучше бы она умерла, раз она не собирается признавать несчастную крошку.
– Она не поступит так, я ведь знаю ее всю жизнь. У нее очень доброе сердце, у моей госпожи Арабеллы. Она, наверное, просто очень устала. Вы знаете, если мы сейчас дадим ей поспать, когда она проснется, ей станет намного лучше, и мысли в голове прояснятся.
– Для нас всех будет счастьем, если ты окажешься права. В любом случае, мне пора. Здесь мне больше делать нечего. Я вернусь, когда придет время кормить несчастную малышку.
– Что мне делать, если она снова начнет кричать?
– Дай ей отвар из сонных трав.
Голоса стали удаляться, и сквозь всхлипы Николь услышала, как открылась и закрылась тяжелая дверь.
Потом наступила тишина, нарушаемая только далеким тиканьем часов, потрескиванием горящих дров и еле слышной возней новорожденного младенца.
«Если это сон, – мучительно думала актриса, – мне необходимо просто проснуться, но для этого надо, чтобы Луис сказал нужные слова, и я вернулась назад».
– Пожалуйста, дай мне это лекарство, – попросила она вслух.
Ответа не последовало, и, сев на кровати, Николь обнаружила, что осталась одна в этой мрачной комнате, сквозь окна которой на пол ложились серые тени от падающего снега.
– О, Господи, – воскликнула она, – этот кошмар закончится когда-нибудь? – вместо ответа душный воздух комнаты навалился на нее, казалось, с еще большей тяжестью, пугая темными тенями, притаившимися по углам. – Черт тебя побери, Луис, – громко сказала она, к ее страху примешивалась теперь бессильная ярость. – Будь проклят за то, что ты сотворил со мной! Чертов негодяй, верни меня назад! – в этот момент, вероятно разбуженный громкими криками Николь, ребенок начал плакать. – А ты заткнись, маленький отвратительный призрак! – пронзительно завизжала она в ярости.
Чем отчаяннее она кричала, тем громче плакал ребенок. В конце концов, она вынуждена была опустить руку и с сердитым видом сильно качнуть колыбель. Крик тут же перешел в неясное бормотание, и актрисе ничего не оставалось, как наклониться пониже и заглянуть внутрь колыбели. Под деревянным козырьком она разглядела, что малышка лежит лицом вниз, уткнувшись крошечным носиком в одеяльце.
– Прости меня, Господи! – воскликнула она и с большой неохотой наклонилась еще ниже, взяла беспомощное создание на руки.
Малышка сразу перестала плакать и, открыв глазки, посмотрела на нее слишком осмысленно для новорожденного младенца.
«Что же это за сон, – с диким ужасом подумала Николь, – ведь я ясно чувствую запах кожи младенца?»
Малышка громко чихнула и, сама испугавшись, опять начала плакать, но вдруг прижалась к груди Николь. К своему ужасу, она обнаружила, что рубашка у нее на груди расстегнута и ребенок взял в ротик сосок.
– О нет! – с отвращением закричала она и уже была готова швырнуть ребенка обратно в колыбель, но тут на нее нахлынуло странное чувство.
Она ощутила любовь к этому существу, сосавшему ее грудь. Неужели сеанс гипноза превратил дикую фантазию в реальность? Она, чье чувство материнства было полностью утрачено после того, как она сделала аборт, легкомысленно переспав с одним из членов «коллекции», кормила грудью ребенка. Это было невероятно! И все же, несмотря на все свое смятение, страх и отвращение, она почувствовала счастливое удовлетворение от того, что произошло. Вид сосущей с довольным видом малышки, упершейся в грудь крошечной ручкой, был на удивление трогательным. Глубоко вздохнув и не отрывая девочку от груди, Николь откинула голову на подушку.
Ей показалось, что она закрыла глаза лишь на мгновение, но когда она их вновь открыла, то увидела, что в комнату уже вернулась молодая девушка. Она успела зажечь свечи, задернуть занавески на окнах, скрыв морозные сумерки, и подбросить в огонь новых поленьев. Николь тяжело вздохнула, и девушка, подняв голову, внимательно посмотрела на нее, а потом заспешила к кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140