– Спасибо… Джоселин…
– Да?
– Ты придешь ко мне сегодня ночью?
Он взял ее за подбородок и внимательно посмотрел в глаза.
– Арабелла, не думай, что я отказываюсь, потому что хочу набить себе цену. Я такой же мужчина, как и все. Я понимаю, что между нами начинает возникать чувство, которое половой акт выплеснет наружу, и мы сможем достичь вершины блаженства. Но если это произойдет сегодня, ты не сможешь отдаться мне до конца, потому что в тебе еще живет что-то, что тебя сдерживает, может быть, это воспоминания о Майкле Морельяне, а может – что-то другое, чего я пока не знаю. Но, несмотря на это, я верю, что придет день, когда наша любовь достигнет вершины, и ты откроешь мне свою душу. И именно этого дня я буду с надеждой ждать. Ты понимаешь меня?
– Нет, – ответила она, вытирая слезы и качая головой, – я, наверное, слишком глупа.
– Не говори так. Ты прекрасная женщина и умная не по годам.
– Но ты же ничего обо мне не знаешь.
Он улыбнулся:
– А вот тут ты ошибаешься. Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь.
– Ты все равно никогда не сможешь понять все до конца.
– Может быть. Но мне и не придется это понимать, потому что ты сама мне обо всем расскажешь.
* * *
Она быстро уснула, но к ней снова пришел СОН. Сначала она увидела себя, прежнюю, на репетиции с Луисом, она видела, как он на нее смотрит, прямо-таки раздевая взглядом и восхищаясь тем, как хорошо она выглядит в новом облегающем костюме. Потом СОН изменился. Николь оказалась в больнице, наблюдая за кем-то, кто выглядел таким покинутым и одиноким. Ей показалось, что она проходит мимо знакомых людей, людей с вытянутыми лицами, разговаривающими друг с другом шепотом. Она узнала Глинду, но когда Николь подошла и начала с ней разговаривать, пожилая актриса не ответила ничего и даже не посмотрела в ее сторону, как если бы Николь вообще там не было.
* * *
Она проснулась в мягких лучах сентябрьского рассвета, птицы молчали, небо было холодного жемчужного цвета. Над развалинами прежнего Грейз Корт стлался туман, из которого, подобно корабельной мачте, возвышалась покосившаяся башня самого первого лорда де Грея, который сражался в Креси с Эдуардом III. В старом запущенном парке среди развалин листья на деревьях только начинали кое-где отливать медью и золотом. Переживая события прошлого вечера, Николь не могла дольше спать, ей хотелось выйти, прогуляться по саду, глотнуть свежего пьянящего воздуха. Поднявшись с огромной постели, она оделась без посторонней помощи и вышла из дома в прохладу раннего утра.
Она пересекла лужайку, окаймленную полуразвалившимися стенами, и уже собиралась войти в сад, окружавший старинную башню, когда какое-то движение возле конюшен привлекло ее внимание. Молодой слуга только что вывел одного из меринов и разговаривал с Джоселином, похлопывающим по спине животное, которое крутилось и танцевало под большим седлом. Испугавшись того, что Джоселин собирается уехать, Николь опрометью бросилась к ним.
– Ты куда-то уезжаешь?
Он снял шляпу и опустил уже было занесенную в стремя ногу:
– Всего лишь в Рединг. Я хотел выехать пораньше и вернуться еще до полудня.
– А зачем тебе туда? – спросила она, понимая, что этот вопрос и особенно ее тон могут показаться ему грубоватыми.
– Мне нужно отвезти это письмо на почту. А они расположены только в больших городах, вот мне и приходится ездить дальше Хенлея.
– А…
Ей ужасно хотелось спросить, кому предназначалось письмо, но она не осмелилась. Глаза Джоселина блеснули:
– Я написал сестре и сообщил ей о нашей свадьбе. Еще я попросил ее прислать в Грейз Корт моего слугу Карадока. Он может быть нам очень полезен.
– Понятно.
– Ничего ты не понимаешь, дорогая. Карадок не только считает себя моим рабом – я спас его, когда ему было десять лет из чертовски неприятной истории, – он еще отважен и силен как лев. Ты будешь за ним, как за каменной стеной, когда мне придется вернуться на войну. К тому же я хочу поручить ему одно очень важное дело.
– Какое?
– Украсть твою малышку и привезти ее сюда. Я должен убедиться в том, что ты счастлива, прежде чем уеду надолго.
– Но почему бы нам самим не попытаться добраться до нее? Зачем посылать слугу?
– Потому что Карадок просто мастер по таким делам. Несмотря на его огромные размеры, он может передвигаться в темноте бесшумно как тень. Если кто-то вообще способен забраться в дом Дензила Локсли и выкрасть ребенка, – то это Карадок.
Николь улыбнулась:
– Звучит обнадеживающе.
– И не только звучит. Это именно тот человек, который нам нужен, – Джоселин вскочил в седло. – В любом случае, я отправлю письмо. Чем скорее Мирод его получит, тем скорее она пришлет Карадока.
Все еще не желая отпускать его, Николь сказала:
– Какое у твоей сестры странное имя. А как оно пишется?
– Вот так, – она уставилась на белый бумажный конверт, запечатанный и подписанный с обратной стороны.
– Моей многоуважаемой сестре, леди Мирод Аттвуд, в ее дом в Кингсвер Холл, расположенный на реке Дарт, в пяти милях от Дартмута, в графстве Девоншир, – рассмеявшись, прочла Николь и, посмотрев на Джоселина, воскликнула: – Как забавно! – опять прежде, чем успела подумать.
– Самое обыкновенное написание адреса, – ответил он, немного обиженно, – уверен, что имя сестры прекрасно известно в Дартмуте, потому что мы обычно посылаем туда слугу три раза в неделю забирать почту. А туда ее доставляет местный посыльный из Плимута. Но все равно я на всякий случай пишу все полностью.
– Прости меня, – произнесла Николь, осознав, как, должно быть, надменно прозвучала ее реплика, – я вовсе не хотела тебя обидеть.
Но Джоселин не успокоился:
– Ты, по всей видимости, не часто пользовалась почтовыми услугами его величества, иначе тебе было бы известно, как они удобны. Не думаю, правда, что эта система останется такой же надежной, если страна начнет воевать. А теперь мне надо ехать, я хочу застать посыльного, – он нагнулся с седла и поцеловал ее в щеку. – Я вернусь быстро, так что пообедаем вместе.
– Прекрасно, – ответила Николь.
Она махала ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Казалось, что вместе с его исчезновением даже краски прекрасного утра померкли, и Николь вдруг представила, какой невообразимо пустой и скучной будет ее жизнь, когда он вернется в Ноттингем. Для нее потянется вереница бесконечно долгих дней ожидания и даже пришедшая после разговора с Джоселином мысль о том, что она может попросить Карадока украсть для нее, кроме дочки, еще и служанку Эммет, не обрадовала ее. «В общем, – думала Николь, – жизнь в семнадцатом столетии становится все более ужасной, и мне надо приложить все усилия, чтобы поскорей вернуться домой, пока меня что-нибудь не остановило».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140