Эта мысль была почти невыносима, потому что подобная катастрофа, он знал, навек обрекла бы его пресмыкаться в Исподнем мире. Без отца-Аона, проводника к силе Сияющего уровня, КриНаид-сын был немногим лучше человека. Правда, при нем оставалось сверхъестественное долголетие. Ход веков почти не касался его, тем более не мог уничтожить. При нем оставался разум, обогащенный накопленным знанием и опытом многих человеческих жизней. Силы его, как физические, так и метафизические, ставили его высоко над обычными смертными. Он владел множеством талисманов Ирруле, хранивших силу высшего уровня, и мог пользоваться ими, подобно магам-смертным. Но все это были мелочи, не стоящие упоминания, в сравнении с мощью, наполняющей его тело и разум властью Отца.
Питаемый силой Аона, он обретал способность творить подлинные чудеса, а сейчас ему нужно было именно чудо. Без Отца, без его Дара…
Ничто. Пустота. Пустота и отчаяние.
Ибо он никогда не принадлежал этому ничтожному миру, не был его частью. Он и не желал принадлежать к нему, будучи сотворен из иной, высшей материи. В жилах его текла божественная кровь, и Сияние по праву было его домом. Он не человек, никогда им не был. Он — Сознающий, Сущий.
Почти.
С помощью отца он становился почти цельным. Быть может, настанет время, когда он сможет обходиться без его помощи, но оно еще не пришло. Пока он не достиг истинного Сознания, он зависим. Он нуждался в отце-Аоне, и любил его, конечно. Кто мог питать более искреннюю сыновнюю любовь к богу, как не его первенец?
КриНаид-сын закрыл сияющие глаза и распахнул разум, ожидая знакомого потока высшей силы. Он застыл в ожидании. Время шло, и ничего не изменялось. Талисманы, усыпавшие его темное одеяние, мерцали, но внутреннего свечения он не ощутил. Тьма внутри становилась все глубже, и в ее тени шевельнулось сомнение.
Он открыл глаза.
— Аон-отец… — Нет ответа.
— Великий, смилуйся над своим первенцем. — Нет ответа.
— Я прогневил Отца? Ответь, в чем моя вина.
— ?
Смутное недоумение.
— Аон-отец, молю тебя. Дай мне силу сияния. Наполни меня, сделай цельным.
Горячая волна непонимающего раздражения хлынула от Отца. Жрец всем телом ощутил, что надоел Богу. Отец снова забыл.
— Великий! — КриНаид-сын забылся настолько, что возвысил голос, но это не имело значения, Отец просто не слушал. Божество снова отвлеклось.
Такого еще не бывало. Никогда не бывало так плохо. Неужели разум полностью покинул Отца и КриНаид навсегда заперт в своем бессмертном теле, здесь, в Исподнем мире — один, лишенный себе подобных, урод, не принадлежащий ни тому, ни другому измерению, одинокий во тьме?
КриНаид ощутил, как растет в его душе страх — ужасное чувство, ни разу не испытанное им за все бесконечные эпохи безрадостного существования в Исподнем мире. На мгновенье простой человеческий ужас заставил его задохнуться. Он задрожал, и мерцание талисманов угасло. Потом в нем проснулся Сознающий, и жрец снова обрел разум.
— Смена, — вслух произнес КриНаид-сын, обращаясь в пустоту. Однажды он уже говорил так. Теперь, как и в прошлый раз, ничто не показывало, что голос его услышан, однако сейчас надо было спешить.
Смена. Восстановление. Исцеление. Обновление.
— Обновление. — Его память обратилась к тому времени, когда, столетия назад, совсем юным, он вышел в мир в поисках женщин, способных вместить в себя Сияние Отца. Он многому научился в том странствии, и в конце концов вернулся в ДжиПайндру с двумя десятками пригодных для использования женщин. Эти живые сосуды были наполнены, и в них под заботливым присмотром росло содержимое, пока не настало время опустошить сосуды. Аон-отец ожил на глазах. С тех пор Обновление повторялось из раза в раз, но никогда больше не было у Отца такого пышного пира.
Теперь настало время нового Великого Обновления — самой большой и щедрой жертвы.
КриНаид задумался. Добыть пригодные Сосуды, оплодотворить их и дождаться вызревания плодов — все это дело долгих месяцев, а Отцу требовалось помочь немедленно. Он отчаянно нуждался в помощи — почти так же, как и его сын. Сейчас в разукрашенной келье содержалась только одна Избранная, почти достигшая срока. Было еще несколько, вспомнил он, совсем недавно Восславленных, но еще неспелых и не пригодных для извлечения плодов — сила верхнего мира, копившаяся в них, если извлечь ее сейчас, будет ничтожна.
Но время не терпит. Пусть каждая даст лишь каплю, но этих капель будет много. Среди Избранных, вспомнил он, было несколько дочерей Блаженных Сосудов, выращенных в храме: их сила, слившись с силой Восславления, породит необычайно насыщенное Сиянием потомство. Были и жрецы того же происхождения, и несколько вивури. Еще было несколько потомков скрещения полукровок. Немало существ, в той или иной степени принадлежащих к роду богов. Все они — его братья и сестры, племянники и племянницы — его семья. Все они несут в себе долю Сияния. Но им не дана близость с Отцом, какая дарована КриНаиду — Первенцу Аона.
Их тела, поглощенные разом, дадут довольно Сияния, чтобы на время восстановить и укрепить силы Отца.
— Всех, — вслух произнес КриНаид, — Избранных-полукровок; жрецов — всех, кто несет в своих телах хоть каплю Сияния верхнего мира.
— Ты снова станешь собой, — заверил КриНаид-сын невидимое во мраке существо. — Ты станешь таким, каким был, когда мир был молод. Непобедимым, несравненным, божественным.
Нет ответа. Разум отца угас или блуждает где-то.
— А затем… — талисманы на одежде жреца вспыхнули ослепительным светом, — …нужно будет пополнить твои кладовые. Я снова выйду в мир, я сделаю все, что нужно, и вернусь со свежими запасами. Ты станешь сильным, сильнее, чем прежде. Ты не будешь прикован к одной лишь Авескии. За ее пределами тоже есть мир, ожидающий Твоей власти.
Ответ пришел не словом, не образом, но тонкой рябью сознания.
— Я буду рядом с Тобой, и вместе мы начнем все заново. Твой ум будет бодр и голоден, и этот Исподний мир будет приносить тебе новую и новую пищу. И всегда я буду рядом, чтобы служить тебе, помогать и повиноваться. Отец? Ты слышишь? Я с тобой. Отец?
Тени были пусты, и КриНаид-сын понял, что говорил сам с собой.
8
Луч солнца, пробившийся сквозь решетчатые ставни, разрисовал пол светящимися клетками. Ренилл открыл глаза и сел. Позднее утро, понял он. Спал он долго и хорошо отдохнул — впервые за много дней почувствовал себя свежим и сильным. Поднялся — ни малейшего головокружения — и осмотрелся вокруг. В комнате никого. Постель гочанны Джатонди аккуратно застелена, сетка от москитов свернута. Не понять, спала ли она вообще. На столе чисто. Должно быть, она убрала остатки вчерашнего ужина и сама перемыла тарелки. Невероятно, ни одна авескийка ее положения не снизошла бы до такой работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Питаемый силой Аона, он обретал способность творить подлинные чудеса, а сейчас ему нужно было именно чудо. Без Отца, без его Дара…
Ничто. Пустота. Пустота и отчаяние.
Ибо он никогда не принадлежал этому ничтожному миру, не был его частью. Он и не желал принадлежать к нему, будучи сотворен из иной, высшей материи. В жилах его текла божественная кровь, и Сияние по праву было его домом. Он не человек, никогда им не был. Он — Сознающий, Сущий.
Почти.
С помощью отца он становился почти цельным. Быть может, настанет время, когда он сможет обходиться без его помощи, но оно еще не пришло. Пока он не достиг истинного Сознания, он зависим. Он нуждался в отце-Аоне, и любил его, конечно. Кто мог питать более искреннюю сыновнюю любовь к богу, как не его первенец?
КриНаид-сын закрыл сияющие глаза и распахнул разум, ожидая знакомого потока высшей силы. Он застыл в ожидании. Время шло, и ничего не изменялось. Талисманы, усыпавшие его темное одеяние, мерцали, но внутреннего свечения он не ощутил. Тьма внутри становилась все глубже, и в ее тени шевельнулось сомнение.
Он открыл глаза.
— Аон-отец… — Нет ответа.
— Великий, смилуйся над своим первенцем. — Нет ответа.
— Я прогневил Отца? Ответь, в чем моя вина.
— ?
Смутное недоумение.
— Аон-отец, молю тебя. Дай мне силу сияния. Наполни меня, сделай цельным.
Горячая волна непонимающего раздражения хлынула от Отца. Жрец всем телом ощутил, что надоел Богу. Отец снова забыл.
— Великий! — КриНаид-сын забылся настолько, что возвысил голос, но это не имело значения, Отец просто не слушал. Божество снова отвлеклось.
Такого еще не бывало. Никогда не бывало так плохо. Неужели разум полностью покинул Отца и КриНаид навсегда заперт в своем бессмертном теле, здесь, в Исподнем мире — один, лишенный себе подобных, урод, не принадлежащий ни тому, ни другому измерению, одинокий во тьме?
КриНаид ощутил, как растет в его душе страх — ужасное чувство, ни разу не испытанное им за все бесконечные эпохи безрадостного существования в Исподнем мире. На мгновенье простой человеческий ужас заставил его задохнуться. Он задрожал, и мерцание талисманов угасло. Потом в нем проснулся Сознающий, и жрец снова обрел разум.
— Смена, — вслух произнес КриНаид-сын, обращаясь в пустоту. Однажды он уже говорил так. Теперь, как и в прошлый раз, ничто не показывало, что голос его услышан, однако сейчас надо было спешить.
Смена. Восстановление. Исцеление. Обновление.
— Обновление. — Его память обратилась к тому времени, когда, столетия назад, совсем юным, он вышел в мир в поисках женщин, способных вместить в себя Сияние Отца. Он многому научился в том странствии, и в конце концов вернулся в ДжиПайндру с двумя десятками пригодных для использования женщин. Эти живые сосуды были наполнены, и в них под заботливым присмотром росло содержимое, пока не настало время опустошить сосуды. Аон-отец ожил на глазах. С тех пор Обновление повторялось из раза в раз, но никогда больше не было у Отца такого пышного пира.
Теперь настало время нового Великого Обновления — самой большой и щедрой жертвы.
КриНаид задумался. Добыть пригодные Сосуды, оплодотворить их и дождаться вызревания плодов — все это дело долгих месяцев, а Отцу требовалось помочь немедленно. Он отчаянно нуждался в помощи — почти так же, как и его сын. Сейчас в разукрашенной келье содержалась только одна Избранная, почти достигшая срока. Было еще несколько, вспомнил он, совсем недавно Восславленных, но еще неспелых и не пригодных для извлечения плодов — сила верхнего мира, копившаяся в них, если извлечь ее сейчас, будет ничтожна.
Но время не терпит. Пусть каждая даст лишь каплю, но этих капель будет много. Среди Избранных, вспомнил он, было несколько дочерей Блаженных Сосудов, выращенных в храме: их сила, слившись с силой Восславления, породит необычайно насыщенное Сиянием потомство. Были и жрецы того же происхождения, и несколько вивури. Еще было несколько потомков скрещения полукровок. Немало существ, в той или иной степени принадлежащих к роду богов. Все они — его братья и сестры, племянники и племянницы — его семья. Все они несут в себе долю Сияния. Но им не дана близость с Отцом, какая дарована КриНаиду — Первенцу Аона.
Их тела, поглощенные разом, дадут довольно Сияния, чтобы на время восстановить и укрепить силы Отца.
— Всех, — вслух произнес КриНаид, — Избранных-полукровок; жрецов — всех, кто несет в своих телах хоть каплю Сияния верхнего мира.
— Ты снова станешь собой, — заверил КриНаид-сын невидимое во мраке существо. — Ты станешь таким, каким был, когда мир был молод. Непобедимым, несравненным, божественным.
Нет ответа. Разум отца угас или блуждает где-то.
— А затем… — талисманы на одежде жреца вспыхнули ослепительным светом, — …нужно будет пополнить твои кладовые. Я снова выйду в мир, я сделаю все, что нужно, и вернусь со свежими запасами. Ты станешь сильным, сильнее, чем прежде. Ты не будешь прикован к одной лишь Авескии. За ее пределами тоже есть мир, ожидающий Твоей власти.
Ответ пришел не словом, не образом, но тонкой рябью сознания.
— Я буду рядом с Тобой, и вместе мы начнем все заново. Твой ум будет бодр и голоден, и этот Исподний мир будет приносить тебе новую и новую пищу. И всегда я буду рядом, чтобы служить тебе, помогать и повиноваться. Отец? Ты слышишь? Я с тобой. Отец?
Тени были пусты, и КриНаид-сын понял, что говорил сам с собой.
8
Луч солнца, пробившийся сквозь решетчатые ставни, разрисовал пол светящимися клетками. Ренилл открыл глаза и сел. Позднее утро, понял он. Спал он долго и хорошо отдохнул — впервые за много дней почувствовал себя свежим и сильным. Поднялся — ни малейшего головокружения — и осмотрелся вокруг. В комнате никого. Постель гочанны Джатонди аккуратно застелена, сетка от москитов свернута. Не понять, спала ли она вообще. На столе чисто. Должно быть, она убрала остатки вчерашнего ужина и сама перемыла тарелки. Невероятно, ни одна авескийка ее положения не снизошла бы до такой работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103