Даже люди скромного достатка в этой стране держат множество слуг.
А он и не предложил помощи. Даже в голову не пришло.
Где же она? Только бы девушка не вышла в сад, где могут поджидать вивуры. Очень уж она уверена, что высокая каста защитит ее. Может, в чем-то она и права, и жрецы-убийцы Аона-отца не решатся повредить Лучезарной, но все же…
Ренилл подошел к окну и выглянул сквозь ставни. На солнце блестела золотая крыша беседки. В саду, насколько он мог судить, не видно было ни девушки, ни вивур.
Сон отступал, и Ренилл начал соображать быстрее.
Она так и не сказала, что думает о его рассказе. Отправила спать. Он так устал, что согласился не споря. Но вот уже утро, и пора выяснить ее мнение.
Так где же она?
Ренилл прошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в коридор. Утренний свет заиграл на грязных мозаиках стен, ярко осветил пятна черной плесени под арками, мраморные полы, залитые пометом. Ренилл поднял глаза. Под декоративными карнизами висели гроздья летучих мышей.
Ренилл по коридору прошел к знакомой ванной. Джатонди не было и там. Он умылся, побрился и переоделся в собственную одежду, чистую и сухую. Уже возвращаясь в спальню, он столкнулся с гочанной Джатонди. Девушка, руки которой были заняты множеством свертков, безуспешно сражалась с дверью. Одета она была в простое сари цвета серого камня. В таком могла бы ходить служанка из касты Потока. В черных глазах при дневном свете ярко сверкали голубые искры.
— Позвольте, я помогу. — Ренилл забрал у нее ношу. Еда, заметил он. Фрукты, хлеб, кувшин с каким-то настоем, несколько жестянок. Он вдруг снова почувствовал, что голоден.
— Благодарю вас. — Она открыла дверь, и Ренилл следом за ней вошел в комнату.
— Вы побывали на кухне?
— Украдкой. Строго говоря, мне не запрещено, пользоваться припасами, но я предпочитаю не искушать судьбу.
— Но ведь мать не оставит вас голодной?
— Я для нее чужая, Безымянная, станет ли она заботиться обо мне?
— Может, она и сердита, но уж не настолько!
— Вы не знаете гочаллу.
И, кажется, не хочу знакомиться с ней поближе. Вслух он спросил только:
— Положить все это на стол?
— Да, пожалуйста. Я принесу тарелки и йиштры.
— Я могу помочь?
— Садитесь и ешьте, — приказала гочанна, — а потом поговорим.
Ренилл надеялся, что угроза в этих словах ему только почудилась.
Присев за стол, он налил в чашки сока мыльной ягоды. Джатонди тем временем открывала консервы. Они ели молча, но молчание не казалось натянутым.
Рениллу даже хотелось бы, чтобы оно продлилось подольше, но гочанна, наконец, заговорила:
— Я много думала о том, что вы рассказали мне этой ночью, — сообщила она. — Я обдумывала ваш рассказ, взвешивала немногочисленные доказательства и старалась смотреть на все беспристрастно. Наконец, после долгих колебаний, я пришла к заключению…
Лучше не говори!
— Что я вам верю, — закончила девушка.
— Вы говорите это так, словно предпочли бы не верить.
— Предпочла бы. Было бы гораздо проще и спокойнее счесть вас бродячим сумасшедшим. Но я так не думаю.
— Что же убеждает вас в обратном?
— Несколько обстоятельств. Прежде всего, содержание манускрипта, найденного вами в ДжиПайндру, полностью согласуется с верованиями и преданиями нашей семьи. Пересказанная вами легенда практически не известна за пределами нашего рода, и уж конечно, неизвестна людям запада. Мы не хвастаем своей связью с богами, однако вы о ней узнали. Затем, — продолжала она, — ваш отчет о церемонии Обновления. Это ужасно, отвратительно — и все же ваш рассказ подтверждает самые мрачные слухи, которые ходили с давних пор — опять же неизвестные вонарцам. То, что в саду оказалась вивура, древнее орудие Сынов, существо, чуждое здешним холмам, — также подтверждает услышанное мною. И наконец, катастрофа на пруду РешДур — несомненно, явление чудесной природы, говорящее о недовольстве богов, — также говорит в вашу пользу.
— Гочанна всегда столь рассудительна?
— Гочанну, которая от рождения предназначена нести царственную ответственность за свой народ, приучили пользоваться головой. Хотя эта привычка может показаться излишней для нации, подчиненной соотечественникам заместителя второго секретаря Ренилла во Чаумелля.
Тема была скользкой. Ренилл промолчал.
— Итак, я верю вашему рассказу, — смягчилась Джатонди. — Что поднимает новый вопрос: следует ли что-либо предпринять по этому поводу, и если да, то что именно? Что можно противопоставить мощи Аона-отца?
— Вы, образованная девушка, верите, что торжество — в покорности?
— Торжество — едва ли. Возможность выжить — да. Мы всего лишь смертные, и должны склониться перед волей богов.
— Гочанна, существо, которое я видел в храме, не было богом!
— Что же это было?
— Не знаю.
— Вы не знаете. Не было ли это существо огромным, могущественным, способным творить чудеса и внушать ужас?
— Было. Слон тоже огромен и могуч, но я ему не молюсь.
— Но вы стараетесь не гневить его — если вы достаточно благоразумны. Так что же вы видели в храме ДжиПайндру? Слона?
— Нечто гораздо менее симпатичное. Я видел существо… не из нашего мира, как мне кажется… обладающее огромной силой, природа которой для нас непостижима. И все же я отказываюсь признать его божеством, но природе своей заслуживающим поклонения и покорности человека.
— Вы проводите уж очень тонкие различия. Я их не совсем понимаю. Вы описываете существо, наделенное всей мощью и атрибутами божества, и при том почему-то уверены, что это не бог. Или, по крайней мере, не желаете назвать его этим словом, хотя и не в состоянии подобрать Другого. В чем же основное отличие?
— Выглядит, как бог, действует, как бог, пахнет, как бог… да, я понимаю вашу мысль. С чисто практической точки зрения вы, пожалуй, правы. Но все же, мне кажется разница есть. То, что кроется в глубинах ДжиПайндру, низко и презренно, при всей его мощи.
— Берегитесь!
— Оно пожирает, оскверняет и уничтожает, оно питается человечиной. Это не бог, а скорее чудовище. Ужасное, не спорю, но никак не заслуживающее верности и добровольной покорности.
— Добровольная или нет, покорность есть покорность, — пожала плечами Джатонди. — Авеския может покоряться мощи Аона-отца так же добровольно или насильственно, как покоряется мощи Вонара. Исход один — она покоряется.
— Быть может, гочанна Джатонди, не будь авескийцы так вышколены покоряться воле богов, они бы отказали в покорности Вонару.
— Ну, в данный момент мы не так уж покорны воле Вонара, не правда ли, заместитель второго секретаря? — Жаркие пятна гнева выступили на щеках Джатонди, но голос ее оставался ровным. — Именно это вас и заботит в первую очередь. Похоже, что вас, иностранцев, выставят из Кандерула.
— И страна останется в руках Сынов и той твари, что правит ими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
А он и не предложил помощи. Даже в голову не пришло.
Где же она? Только бы девушка не вышла в сад, где могут поджидать вивуры. Очень уж она уверена, что высокая каста защитит ее. Может, в чем-то она и права, и жрецы-убийцы Аона-отца не решатся повредить Лучезарной, но все же…
Ренилл подошел к окну и выглянул сквозь ставни. На солнце блестела золотая крыша беседки. В саду, насколько он мог судить, не видно было ни девушки, ни вивур.
Сон отступал, и Ренилл начал соображать быстрее.
Она так и не сказала, что думает о его рассказе. Отправила спать. Он так устал, что согласился не споря. Но вот уже утро, и пора выяснить ее мнение.
Так где же она?
Ренилл прошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в коридор. Утренний свет заиграл на грязных мозаиках стен, ярко осветил пятна черной плесени под арками, мраморные полы, залитые пометом. Ренилл поднял глаза. Под декоративными карнизами висели гроздья летучих мышей.
Ренилл по коридору прошел к знакомой ванной. Джатонди не было и там. Он умылся, побрился и переоделся в собственную одежду, чистую и сухую. Уже возвращаясь в спальню, он столкнулся с гочанной Джатонди. Девушка, руки которой были заняты множеством свертков, безуспешно сражалась с дверью. Одета она была в простое сари цвета серого камня. В таком могла бы ходить служанка из касты Потока. В черных глазах при дневном свете ярко сверкали голубые искры.
— Позвольте, я помогу. — Ренилл забрал у нее ношу. Еда, заметил он. Фрукты, хлеб, кувшин с каким-то настоем, несколько жестянок. Он вдруг снова почувствовал, что голоден.
— Благодарю вас. — Она открыла дверь, и Ренилл следом за ней вошел в комнату.
— Вы побывали на кухне?
— Украдкой. Строго говоря, мне не запрещено, пользоваться припасами, но я предпочитаю не искушать судьбу.
— Но ведь мать не оставит вас голодной?
— Я для нее чужая, Безымянная, станет ли она заботиться обо мне?
— Может, она и сердита, но уж не настолько!
— Вы не знаете гочаллу.
И, кажется, не хочу знакомиться с ней поближе. Вслух он спросил только:
— Положить все это на стол?
— Да, пожалуйста. Я принесу тарелки и йиштры.
— Я могу помочь?
— Садитесь и ешьте, — приказала гочанна, — а потом поговорим.
Ренилл надеялся, что угроза в этих словах ему только почудилась.
Присев за стол, он налил в чашки сока мыльной ягоды. Джатонди тем временем открывала консервы. Они ели молча, но молчание не казалось натянутым.
Рениллу даже хотелось бы, чтобы оно продлилось подольше, но гочанна, наконец, заговорила:
— Я много думала о том, что вы рассказали мне этой ночью, — сообщила она. — Я обдумывала ваш рассказ, взвешивала немногочисленные доказательства и старалась смотреть на все беспристрастно. Наконец, после долгих колебаний, я пришла к заключению…
Лучше не говори!
— Что я вам верю, — закончила девушка.
— Вы говорите это так, словно предпочли бы не верить.
— Предпочла бы. Было бы гораздо проще и спокойнее счесть вас бродячим сумасшедшим. Но я так не думаю.
— Что же убеждает вас в обратном?
— Несколько обстоятельств. Прежде всего, содержание манускрипта, найденного вами в ДжиПайндру, полностью согласуется с верованиями и преданиями нашей семьи. Пересказанная вами легенда практически не известна за пределами нашего рода, и уж конечно, неизвестна людям запада. Мы не хвастаем своей связью с богами, однако вы о ней узнали. Затем, — продолжала она, — ваш отчет о церемонии Обновления. Это ужасно, отвратительно — и все же ваш рассказ подтверждает самые мрачные слухи, которые ходили с давних пор — опять же неизвестные вонарцам. То, что в саду оказалась вивура, древнее орудие Сынов, существо, чуждое здешним холмам, — также подтверждает услышанное мною. И наконец, катастрофа на пруду РешДур — несомненно, явление чудесной природы, говорящее о недовольстве богов, — также говорит в вашу пользу.
— Гочанна всегда столь рассудительна?
— Гочанну, которая от рождения предназначена нести царственную ответственность за свой народ, приучили пользоваться головой. Хотя эта привычка может показаться излишней для нации, подчиненной соотечественникам заместителя второго секретаря Ренилла во Чаумелля.
Тема была скользкой. Ренилл промолчал.
— Итак, я верю вашему рассказу, — смягчилась Джатонди. — Что поднимает новый вопрос: следует ли что-либо предпринять по этому поводу, и если да, то что именно? Что можно противопоставить мощи Аона-отца?
— Вы, образованная девушка, верите, что торжество — в покорности?
— Торжество — едва ли. Возможность выжить — да. Мы всего лишь смертные, и должны склониться перед волей богов.
— Гочанна, существо, которое я видел в храме, не было богом!
— Что же это было?
— Не знаю.
— Вы не знаете. Не было ли это существо огромным, могущественным, способным творить чудеса и внушать ужас?
— Было. Слон тоже огромен и могуч, но я ему не молюсь.
— Но вы стараетесь не гневить его — если вы достаточно благоразумны. Так что же вы видели в храме ДжиПайндру? Слона?
— Нечто гораздо менее симпатичное. Я видел существо… не из нашего мира, как мне кажется… обладающее огромной силой, природа которой для нас непостижима. И все же я отказываюсь признать его божеством, но природе своей заслуживающим поклонения и покорности человека.
— Вы проводите уж очень тонкие различия. Я их не совсем понимаю. Вы описываете существо, наделенное всей мощью и атрибутами божества, и при том почему-то уверены, что это не бог. Или, по крайней мере, не желаете назвать его этим словом, хотя и не в состоянии подобрать Другого. В чем же основное отличие?
— Выглядит, как бог, действует, как бог, пахнет, как бог… да, я понимаю вашу мысль. С чисто практической точки зрения вы, пожалуй, правы. Но все же, мне кажется разница есть. То, что кроется в глубинах ДжиПайндру, низко и презренно, при всей его мощи.
— Берегитесь!
— Оно пожирает, оскверняет и уничтожает, оно питается человечиной. Это не бог, а скорее чудовище. Ужасное, не спорю, но никак не заслуживающее верности и добровольной покорности.
— Добровольная или нет, покорность есть покорность, — пожала плечами Джатонди. — Авеския может покоряться мощи Аона-отца так же добровольно или насильственно, как покоряется мощи Вонара. Исход один — она покоряется.
— Быть может, гочанна Джатонди, не будь авескийцы так вышколены покоряться воле богов, они бы отказали в покорности Вонару.
— Ну, в данный момент мы не так уж покорны воле Вонара, не правда ли, заместитель второго секретаря? — Жаркие пятна гнева выступили на щеках Джатонди, но голос ее оставался ровным. — Именно это вас и заботит в первую очередь. Похоже, что вас, иностранцев, выставят из Кандерула.
— И страна останется в руках Сынов и той твари, что правит ими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103