- Негодяи, убийцы! - повторил Гарри. - Надо с ними покончить, сэр! Раз и навсегда!
- Не знаю, как долго провалялся я в лихорадке, - продолжал Джордж. Когда сознание возвратилось ко мне, моего дорогого Флорака уже не было со мной. Его рота была направлена против одного английского форта на территории Пенсильвании, который французы хотели захватить. К тому времени, когда я настолько оправился, что уже мог задавать вопросы и понимать, что мне отвечают, в Дюкене оставалось не больше тридцати европейцев. Этот форт легко можно было бы отбить обратно, если бы у нас хватило духу возвратиться туда после такого поражения.
Там, на берегу реки, мой старинный враг - малярия - снова ополчился на меня. Я выжил просто чудом. Если бы не доброта одной метиски, которая, сжалившись надо мной, принялась меня выхаживать, мне бы никогда не встать с одра болезни и бедняга Гарри в самом деле стал бы тем, кем он себя считал еще вчера - единственным оставшимся в живых сыном нашей матушки и единственным наследником деда.
Я помнил, что Флорак, укладывая меня на свою постель, сунул мне под подушку мои часы, деньги и кой-какие бывшие при мне безделицы. Когда сознание возвратилось ко мне, я обнаружил, что все это исчезло. Угрюмый старик-сержант - единственный остававшийся в хижине французский офицер - с проклятием заявил мне, что я должен еще благодарить бога, раз мне удалось уцелеть. Если бы не мой белый мундир и кокарда, сказал он, я бы разделил судьбу других каналий из страны ростбифов, вполне ими заслуженную.
Когда я начал выздоравливать, в форте уже почти не оставалось гарнизона. Индейцы, обогатившись взятой у англичан добычей, покинули форт, а большая часть французских солдат была направлена на север. Мой добрый Флорак вынужден был по долгу службы покинуть меня, препоручив заботам сержанта-инвалида. Мосье де Контркер тоже ушел на север с одной из экспедиций, сдав командование фортом Дюкен старому поручику по имени Мюзо.
Этот Мюзо очень давно покинул Францию и служил в колониях. Он, по-видимому, пользовался не слишком хорошей репутацией у себя на родине и знал, что при существующей там системе во всем отдавать предпочтение людям благородного происхождения ему не приходится рассчитывать на продвижение по службе и повышение в чине. Думаю, что это он распорядился моими гинеями, точно так же, как и моими часами, которые я увидел однажды у него на комоде, зайдя к нему в комнату.
Мы с мосье Мюзо в общем неплохо поладили. Я сказал ему, что моя мать даст за меня щедрый выкуп, если он сумеет отправить меня домой или обменять, и эта мысль, как видно, разожгла его алчность, ибо, когда я еще лежал в лихорадке, он, зная, что зимой сюда приедет охотник за мехами, согласился, чтобы я отправил матери письмо и сообщил, что нахожусь в плену у индейцев и меня можно выкупить, но никак не меньше, чем за десять тысяч ливров, при этом он потребовал, чтобы письмо было написано по-французски, дабы он мог его прочесть.
Тщетно твердил я ему, что являюсь пленным Его Величества, христианнейшего короля Франции и со мной должны обращаться как с джентльменом и офицером. Мюзо бранился и клялся, что письмо должно быть написано именно так и никак иначе, или он его не отправит, а меня, если я буду раздумывать, выкинет из форта или поручит нежным заботам своих жестоких союзников - индейцев. И разговаривать с охотником он разрешил мне не иначе, как в его присутствии. Жизнь манит, и свобода сладостна. Некоторое время я пытался противиться ему, но меня все еще трепала лихорадка, я был ослаблен болезнью и в конце концов согласился написать такое письмо, какого этот негодяй от меня требовал, и охотник отбыл с моим посланием, пообещав за три недели доставить его моей матери в Виргинию.
Прошло три, шесть, двенадцать недель. Посланец не возвращался. Зима пришла и ушла, и все наши маленькие садики вокруг форта, где французские солдаты, перекопав маисовые поля, посадили яблони, персиковые и другие фруктовые деревья, стояли в полном цвету. Одному небу известно, как тягостно влачились мои дни!
Когда здоровье мое пошло на поправку, я принялся рисовать портреты: наших гарнизонных солдат, метиски и ее ребенка (прижитого с Мюзо) и самого Мюзо, которому - со стыдом должен вам признаться - я польстил самым непозволительным образом. В форте нашлась старая гитара; подыгрывая себе на ней, я пел кое-какие запомнившиеся мне французские песенки и всеми способами старался снискать расположение моих тюремщиков. В этих занятиях месяц проходил за месяцем, а охотник все не возвращался.
Наконец до пас долетела весть, что он был застрелен в Мэриленде какими-то индейцами, союзниками англичан. Все мои надежды на выкуп приходилось отложить еще на много месяцев. Мюзо помрачнел и стал обращаться со мной очень грубо, особенно после того, как сержант подлил масла в огонь, сказав ему, что его метиска слишком ко мне расположена... Боюсь, что эта бедняжка и в самом деле была ко мне неравнодушна. Испытывая к ней признательность, я неизменно обращался с ней очень ласково, и мои скромные достоинства казались чем-то необычайным в ее глазах; к тому же я был болен и несчастен, а это всегда пробуждает в сердцах женщин сочувствие.
Пленник, прикованный к постели болезнью, его свирепый тюремщик и молодая женщина, тронутая несчастной участью пленника, - не правда ли, при наличии трех таких персонажей вы вправе ждать развития душераздирающей трагедии. Вы, мисс Этти, по-моему, уже готовы высказать догадку, что эта женщина спасла мне жизнь.
- Ну, разумеется, это она вас спасла! - восклицает мать семейства.
- А какой иначе мог быть от нее толк! - говорит Этти.
- А вы, мисс Тео, уже, конечно, нарисовали себе мысленно портрет этакой темноволосой красавицы, не так ли? Этакой быстроногой охотницы...
- Дианы с младенцем, - замечает полковник.
- ...которая рыщет по лесам и лугам с целой свитой своих нимф, - этакой королевы лесов, чья меткая стрела без промаха разит свою жертву! И вы, конечно, уже решили, - вижу по вашим глазам, - что я без памяти влюблен в нее.
- Что ж, вероятно, это была очень интересная особа, мистер Джордж, отвечает Тео, заливаясь краской.
- Ну, а что вы скажете о темноволосой красавице с кожей цвета красного дерева, с длинными прямыми волосами, чаще всего напомаженными каким-то пахучим жиром, чрезвычайно неприятным на близком расстоянии, с маленькими глазками, широкими скулами, плоским носом, нередко украшенным продетым в него кольцом, с многочисленными нитками стеклянных бус вокруг коричневой шеи, с изящной татуировкой на щеках и на лбу, с великой любовью к нарядам и неумеренным пристрастием к... уж не знаю, признаваться ли вам в этом?
- К кокетству? Я так и знала, что вы это скажете! - заявила мисс Этти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166