Господи ты боже мой, до чего же это алчный народ! Вы знаете, все они там, на Монумент-Ярд, охотились за моим Сокровищем из-за ее денег. И Том Лутестринг, и мистер Дрейпер, ваш замечательный адвокат, и даже мистер Таббс, проповедник из нашей часовни. Все они слетались, как мухи на мед, и увивались вокруг нее. Вот почему мы решили убраться из тех кварталов подальше от наших братьев-торговцев.
- Надо же как-то было спастись от мух! - воскликнула мисс Лидия, тряхнув головкой.
- Да, подальше от наших братьев-торговцев, - продолжал старик. - Ведь кто я такой, чтобы лезть в дружбу ко всяким там важным да знатным господам? Ваш высший свет меня не манит, мистер Джордж, стишки и пьесы, не в обиду вам будь сказано, никак не интересуют. Да я бы ни в жизнь не пошел в театр, кабы не эта озорница.
- О сэр, это было так чудесно! Я так плакала! Правда, я ведь очень плакала, дедушка?
- Плакала? Почему, моя радость?
- Ну над этим... над пьесой мистера Уорингтона, дедушка.
- Ты плакала, деточка? Да, может быть, может быть! В этот день привезли почту, и мне пришли письма. Мой корабль "Красотка Лидди" только что пришел в Фальмут, и капитан Джойс сообщил о том, как ему посчастливилось спастись от французского капера, и я был так рад его избавлению, что ни о чем другом и думать не мог. Мне ведь иначе грозило потерять порядочную сумму денег; понимаете, Джордж, теперь, из-за этой войны, за страховку так безбожно дерут, что иной раз предпочтешь лучше пойти на риск, чем выплатить... Словом, признаться, я не очень-то слушал пьесу, сэр, и пошел в театр, просто чтобы угодить этой малютке.
- И ты очень, очень угодил мне, милый дедушка! - воскликнула внучка.
- Ну и слава богу! Я ведь только этого и хотел. Что еще нужно человеку здесь, на земле, кроме как порадовать своих детей, - верно, мистер Джордж? А особенно такому, как я, у кого была не очень-то счастливая молодость и кто по сей день раскаивается, что был слишком суров с отцом этой девчушки.
- О, дедушка! - восклицает девчушка и ластится к деду.
- Да, да, я был слишком суров к нему, моя дорогая, вот почему я теперь так балую свою крошку Лидди!
Крошка Лидди и дедушка снова обмениваются поцелуями. Малютка обвивает своими прелестными гладкими ручками морщинистую шею старика, прижимает пунцовые губки к его увядшей щеке, подняв вокруг головы почтенного старца целое облако пудры, выбитой из его парика, и одновременно косится на мистера Джорджа, как бы говоря: "Что, сэр, разве вам бы не хотелось, чтобы я так приголубила и вас?"
Исповедуясь, исповедуемся ли мы до конца? Джордж, несомненно, рассказал о своем посещении Лидии и ее деда и о том, как похвалялся старик богатством внучки. И все же я сомневаюсь, что он рассказал все, как есть, иначе едва ли Тео проявила бы такое расположение к Лидии, когда эти молодые особы познакомились, едва ли слушала бы ее с таким интересом и находила такой забавной.
Встречи эти стали повторяться и особенно участились после того, как мистер Ван ден Босх обосновался в Блумсбери. Сам он большую часть дня проводил в Сити, занимаясь делами и посещая биржу. В его отсутствие Лидия распоряжалась в доме, принимала гостей на правах хозяйки или каталась по городу в красивой карете, которую по ее настоянию нанял дедушка, хотя сам ею почти никогда не пользовался. А крошка Лидия так быстро освоилась с этим экипажем, словно ездила в каретах всю жизнь. Она рассылала слуг с поручениями во все концы города, а сама разъезжала по галантерейным и ювелирным магазинам, с величественным видом наносила визиты знакомым или возила их с собой на прогулку. Тео и Этти с удовольствием проводили с ней время, однако неизвестно, так ли уж довольна была бы старшая сестра, знай она о проделках мисс Лидии. Не то чтобы Тео была ревнива по натуре - отнюдь нет, но бывают случаи, когда благородная дама имеет право немножко приревновать, и я готов утверждать это даже вопреки мнению моих благосклонных читательниц.
Надо полагать, что мисс Лидия позволяла себе так откровенно расточать хвалы мистеру Джорджу только потому, что ей было известно о его помолвке. Стоило им остаться вдвоем, - а такое счастливое стечение обстоятельств случалось в доме мистера Ван ден Босха весьма часто, ибо, как мы сказали, он постоянно отлучался куда-нибудь по делам, - и можно было только восхищаться тем, как безыскусно эта милая крошка проявляла интерес к мистеру Джорджу, засыпая его бесчисленными простодушными вопросами о нем самом, о его гениальном творении, о его жизни на родине и в Лондоне, о его предстоящей женитьбе и так далее, и тому подобное.
- Я так рада, что вы женитесь, так рада! - повторяла она, испуская при этом самый жалобный вздох. - Ведь теперь я могу говорить с вами откровенно, совершенно откровенно, как с братом, и не думать все время об этих ужасных приличиях, которыми они замучили меня в пансионе. Я рада, что могу говорить с вами откровенно, и если вы мне нравитесь, могу вам об этом сказать, - ведь правда, могу, мистер Джордж?
- Я даже прошу вас, скажите, - с улыбкой отвечал Джордж, отвешивая поклон. - Такие слова приятно слышать каждому мужчине, а тем паче, когда их произносят такие прелестные губки.
- Будто уж вы успели разглядеть мои губки! - с кокетливой ужимкой говорит Лидия и устремляет на Джорджа невинный взгляд.
- Да, в самом деле! - говорит Джордж. - Может, мне следует разглядеть их получше?
- Во всяком случае, они никогда не произносят ничего, кроме правды! заявляет Лидия. - И кое-кому это не по вкусу. А у меня что на уме, то и на языке. Я ведь выросла в деревне, подхожу ко всем с открытым сердцем, у меня все просто, все начистоту, не то что у ваших англичанок, - они там, в этих ваших пансионах, учатся невесть чему, а потом еще просвещаются и у мужчин.
- О да, наши девушки - ужасные лицемерки! - говорит Джордж.
- Вы подумали о сестрах Ламберт? Право же, я совсем не их имела в виду, хотя, конечно, могла бы вспомнить и про них. Они были в пансионе, они выезжают в свет, и поэтому мне их очень, очень жаль, ведь ничему хорошему они там не научатся. Ну вот, я вам все сказала, а теперь вы, конечно, пойдете и расскажете это мисс Тео, не так ли, сэр?
- Что же я расскажу ей - что она ничему хорошему не могла ни от кого научиться? Но она не общается почти ни с кем из мужчин, за исключением отца, брата и меня. Так кто же из нас троих должен был повлиять на нее особенно дурно? Как вы полагаете?
- О, конечно, не вы! Хотя я понимаю, что находиться в вашем обществе весьма опасно! - говорит девица и испускает тяжелый вздох.
- Неужто так опасно? Я же не кусаюсь! - смеясь, говорит Джордж.
- Кто же говорит, что вы кусаетесь? Есть, наверно, вещи и пострашнее, тихо роняет девушка. - Вы же очень остроумны, разве нет? Да, да, и вы очень умный, и большой насмешник, и всегда над всеми подшучиваете, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
- Надо же как-то было спастись от мух! - воскликнула мисс Лидия, тряхнув головкой.
- Да, подальше от наших братьев-торговцев, - продолжал старик. - Ведь кто я такой, чтобы лезть в дружбу ко всяким там важным да знатным господам? Ваш высший свет меня не манит, мистер Джордж, стишки и пьесы, не в обиду вам будь сказано, никак не интересуют. Да я бы ни в жизнь не пошел в театр, кабы не эта озорница.
- О сэр, это было так чудесно! Я так плакала! Правда, я ведь очень плакала, дедушка?
- Плакала? Почему, моя радость?
- Ну над этим... над пьесой мистера Уорингтона, дедушка.
- Ты плакала, деточка? Да, может быть, может быть! В этот день привезли почту, и мне пришли письма. Мой корабль "Красотка Лидди" только что пришел в Фальмут, и капитан Джойс сообщил о том, как ему посчастливилось спастись от французского капера, и я был так рад его избавлению, что ни о чем другом и думать не мог. Мне ведь иначе грозило потерять порядочную сумму денег; понимаете, Джордж, теперь, из-за этой войны, за страховку так безбожно дерут, что иной раз предпочтешь лучше пойти на риск, чем выплатить... Словом, признаться, я не очень-то слушал пьесу, сэр, и пошел в театр, просто чтобы угодить этой малютке.
- И ты очень, очень угодил мне, милый дедушка! - воскликнула внучка.
- Ну и слава богу! Я ведь только этого и хотел. Что еще нужно человеку здесь, на земле, кроме как порадовать своих детей, - верно, мистер Джордж? А особенно такому, как я, у кого была не очень-то счастливая молодость и кто по сей день раскаивается, что был слишком суров с отцом этой девчушки.
- О, дедушка! - восклицает девчушка и ластится к деду.
- Да, да, я был слишком суров к нему, моя дорогая, вот почему я теперь так балую свою крошку Лидди!
Крошка Лидди и дедушка снова обмениваются поцелуями. Малютка обвивает своими прелестными гладкими ручками морщинистую шею старика, прижимает пунцовые губки к его увядшей щеке, подняв вокруг головы почтенного старца целое облако пудры, выбитой из его парика, и одновременно косится на мистера Джорджа, как бы говоря: "Что, сэр, разве вам бы не хотелось, чтобы я так приголубила и вас?"
Исповедуясь, исповедуемся ли мы до конца? Джордж, несомненно, рассказал о своем посещении Лидии и ее деда и о том, как похвалялся старик богатством внучки. И все же я сомневаюсь, что он рассказал все, как есть, иначе едва ли Тео проявила бы такое расположение к Лидии, когда эти молодые особы познакомились, едва ли слушала бы ее с таким интересом и находила такой забавной.
Встречи эти стали повторяться и особенно участились после того, как мистер Ван ден Босх обосновался в Блумсбери. Сам он большую часть дня проводил в Сити, занимаясь делами и посещая биржу. В его отсутствие Лидия распоряжалась в доме, принимала гостей на правах хозяйки или каталась по городу в красивой карете, которую по ее настоянию нанял дедушка, хотя сам ею почти никогда не пользовался. А крошка Лидия так быстро освоилась с этим экипажем, словно ездила в каретах всю жизнь. Она рассылала слуг с поручениями во все концы города, а сама разъезжала по галантерейным и ювелирным магазинам, с величественным видом наносила визиты знакомым или возила их с собой на прогулку. Тео и Этти с удовольствием проводили с ней время, однако неизвестно, так ли уж довольна была бы старшая сестра, знай она о проделках мисс Лидии. Не то чтобы Тео была ревнива по натуре - отнюдь нет, но бывают случаи, когда благородная дама имеет право немножко приревновать, и я готов утверждать это даже вопреки мнению моих благосклонных читательниц.
Надо полагать, что мисс Лидия позволяла себе так откровенно расточать хвалы мистеру Джорджу только потому, что ей было известно о его помолвке. Стоило им остаться вдвоем, - а такое счастливое стечение обстоятельств случалось в доме мистера Ван ден Босха весьма часто, ибо, как мы сказали, он постоянно отлучался куда-нибудь по делам, - и можно было только восхищаться тем, как безыскусно эта милая крошка проявляла интерес к мистеру Джорджу, засыпая его бесчисленными простодушными вопросами о нем самом, о его гениальном творении, о его жизни на родине и в Лондоне, о его предстоящей женитьбе и так далее, и тому подобное.
- Я так рада, что вы женитесь, так рада! - повторяла она, испуская при этом самый жалобный вздох. - Ведь теперь я могу говорить с вами откровенно, совершенно откровенно, как с братом, и не думать все время об этих ужасных приличиях, которыми они замучили меня в пансионе. Я рада, что могу говорить с вами откровенно, и если вы мне нравитесь, могу вам об этом сказать, - ведь правда, могу, мистер Джордж?
- Я даже прошу вас, скажите, - с улыбкой отвечал Джордж, отвешивая поклон. - Такие слова приятно слышать каждому мужчине, а тем паче, когда их произносят такие прелестные губки.
- Будто уж вы успели разглядеть мои губки! - с кокетливой ужимкой говорит Лидия и устремляет на Джорджа невинный взгляд.
- Да, в самом деле! - говорит Джордж. - Может, мне следует разглядеть их получше?
- Во всяком случае, они никогда не произносят ничего, кроме правды! заявляет Лидия. - И кое-кому это не по вкусу. А у меня что на уме, то и на языке. Я ведь выросла в деревне, подхожу ко всем с открытым сердцем, у меня все просто, все начистоту, не то что у ваших англичанок, - они там, в этих ваших пансионах, учатся невесть чему, а потом еще просвещаются и у мужчин.
- О да, наши девушки - ужасные лицемерки! - говорит Джордж.
- Вы подумали о сестрах Ламберт? Право же, я совсем не их имела в виду, хотя, конечно, могла бы вспомнить и про них. Они были в пансионе, они выезжают в свет, и поэтому мне их очень, очень жаль, ведь ничему хорошему они там не научатся. Ну вот, я вам все сказала, а теперь вы, конечно, пойдете и расскажете это мисс Тео, не так ли, сэр?
- Что же я расскажу ей - что она ничему хорошему не могла ни от кого научиться? Но она не общается почти ни с кем из мужчин, за исключением отца, брата и меня. Так кто же из нас троих должен был повлиять на нее особенно дурно? Как вы полагаете?
- О, конечно, не вы! Хотя я понимаю, что находиться в вашем обществе весьма опасно! - говорит девица и испускает тяжелый вздох.
- Неужто так опасно? Я же не кусаюсь! - смеясь, говорит Джордж.
- Кто же говорит, что вы кусаетесь? Есть, наверно, вещи и пострашнее, тихо роняет девушка. - Вы же очень остроумны, разве нет? Да, да, и вы очень умный, и большой насмешник, и всегда над всеми подшучиваете, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166