Взяли бы расческу да привели себя в порядок.
Китти прошла мимо Иорданы к шкафу и, распахнула дверцу.
— Подойдите и взгляните. Вот что должна носить настоящая женщина.
У Иорданы от злости выступили слезы.
— Впредь, если захотите меня видеть, приходите в санчасть, — холодно сказала Китти. — Я вам не кибуцница и дорожу своей личной жизнью.
Иордана хлопнула дверью с такой силой, что коттедж задрожал.
После вечернего приема в санчасть к Китти пришла Карен и сразу упала в кресло.
— Привет, — улыбнулась Китти. — Как дела?
Карен поймала в воздухе воображаемое коровье вымя и сделала несколько движений.
— Неуклюжие у меня руки, в доярки не гожусь, — сказала она с обидой. — Китти, у меня действительно большая беда. Я обязательно должна поговорить с тобой.
— Давай!
— Не сейчас. Скоро занятия, надо чистить какие-то венгерские винтовки.
— Ничего, подождут твои винтовки. В чем дело?
— Иона, моя соседка по комнате… Мы только успели подружиться, а она уходит на будущей неделе в Пальмах.
У Китти екнуло сердце. Господи, вдруг и Карен скоро соберется туда? Китти отодвинула бумаги.
— Послушай, Карен. Знаешь, о чем я подумала? У нас ведь так не хватает медицинского персонала. То есть я имею в виду — в Пальмахе, да и в селениях. У тебя большой опыт, ты работала с детьми в лагерях. Здесь немало детей, которым нужен уход. Как ты думаешь, не поговорить ли мне с Либерманом, чтобы он разрешил тебе работать со мной? Заодно ты приобретешь специальность.
— Это было бы прекрасно! — Карен радостно улыбнулась.
— Очень хорошо. Тогда я попытаюсь освободить тебя от сельскохозяйственных занятий, и ты после школы будешь ходить сюда.
Карен задумалась.
— А честно ли это будет по отношению ко всем остальным?
— В Америке в таких случаях говорят: двойной выигрыш. Бездарным фермером меньше, толковой медсестрой больше.
— Ой, Китти, я должна тебе признаться. Только, пожалуйста, не говори об этом начальству. Во всем селе нет крестьянки хуже меня. Мне ужасно хочется стать медсестрой.
Китти встала, подошла к Карен и обняла ее за плечи.
— А как ты смотришь на то, чтобы теперь, когда Иона ушла, поселиться со мной?
Лицо девушки просияло от счастья. Китти обрадовалась еще сильнее. Она быстро договорилась с доктором Либерманом и побежала за Карен. Доктор подумал и решил, что дело нисколько не пострадает, если плохой фермер станет хорошей медсестрой.
Расставшись с девушкой, Китти пересекла лужайку и остановилась перед статуей. У нее было такое чувство, будто сегодня она одержала победу над Дафной. Если Карен будет жить рядом, она помешает ей стать дерзкой и грубой саброй. Хорошо, конечно, если у человека есть цель в жизни. Однако если жить исключительно ради цели, то можно перестать быть женщиной. Она нанесла удар Иордане без промаха — Китти это хорошо понимала. С самого рождения Иордана посвятила себя выполнению возвышенной миссии и принесла в жертву личное счастье, карьеру и даже женственность. Иордана не могла соперничать с элегантными женщинами, приезжающими в Палестину из Европы или Америки. Она ненавидела Китти, потому что втайне хотела походить на нее. И Китти это хорошо понимала.
— Китти! — раздался голос в темноте.
— Да?
— Надеюсь, я не напугал вас?
Это был Ари. Когда он подошел поближе, ее охватила беспомощность, которую она всегда испытывала в его присутствии.
— Жаль, что я никак не мог приехать раньше. Иордана передала привет от меня?
— Иордана? Да, конечно, — солгала Китти.
— А как вы с ней уживаетесь?
— Прекрасно.
— Я пришел, чтобы предложить вам вот что. Группа пальмахников поднимается завтра на гору Табор. Не хотите пойти с нами? Будет очень интересно.
— С удовольствием пойду.
ГЛАВА 5
На рассвете Ари и Китти приехали в расположенный рядом с горой Табор кибуц Бет-Алоним — Дом Дубов, где когда-то возник Пальмах.
Табор производил странное впечатление: для горы — недостаточно высок, для холма — чересчур массивен. Он вздымался посреди равнины, словно кулак, торчащий из земли.
Позавтракав, Ари сложил в рюкзаки еду, фляги, одеяло, взял со склада автомат, и они отправились в путь. Ари хотел добраться до места, пока не наступила жара, и не стал дожидаться остальных участников похода. Китти предвкушала приключение. Они прошли арабскую деревню Даббурию у подножия Табора и вступили на узкую тропинку. Перед ними открылся вид на Назарет, лежащий среди холмов. Было прохладно, шли они довольно быстро, и Китти начала понимать, что путь не будет легким. Табор поднимался на шестьсот метров. Даббурия становилась все меньше и вскоре стала как бы игрушечной.
Вдруг Ари остановился и внимательно огляделся.
— Что такое?
— Козы. Разве вы не чувствуете?
Китти потянула носом.
— Нет, ничего не чувствую.
Глаза Ари сузились. Он пристально посмотрел вверх, где тропа сворачивала в сторону и скрывалась из виду.
— Наверное, это бедуины. В кибуц поступило донесение об их появлении. Они здесь со вчерашнего дня.
За поворотом стояла дюжина палаток из козьих шкур, рядом паслось стадо маленьких черных коз. Подошли два бедуина с винтовками. Ари перебросился с ними парой фраз на арабском и направился к палатке побольше, которая, по-видимому, принадлежала вождю.
Китти огляделась. Бедуины производили удручающее впечатление. Женщины носили похожие на мешки засаленные черные платья до пят. Запаха коз Китти не почувствовала, зато ощутила резкий запах, идущий от этих женщин. Связки турецких монет свисали со лба и скрывали их лица. Между палатками копошились дети, закутанные в невообразимо грязные лохмотья.
Седой мужчина вышел из палатки и поздоровался с Ари. Они о чем-то поговорили, затем Ари шепнул Китти:
— Надо зайти к нему в палатку, не то обидится. Постарайтесь попробовать все, что вам подадут. Позже можете вызвать рвоту.
В палатке пахло еще хуже, чем на улице. Они уселись на шерстяную кошму и повели вежливый разговор. Вождь поразился, когда узнал, что Китти приехала из Америки, и поспешил похвастаться фотографией Элеоноры Рузвельт.
Подали еду. Китти сунули в руки жирную баранью ногу и чашку густого отвара с рисом. Она отведала угощение под пристальным взглядом вождя, слабо улыбнулась и кивнула, как бы подтверждая, что яства в высшей степени вкусные. Затем подали немытые фрукты, а под конец — густой, приторно сладкий кофе в грязных чашках. Пообедав, бедуины вытерли руки о штаны, а рты рукавами, и разговор продолжился, пока наконец Ари не встал и начал прощаться.
Когда стоянка бедуинов, осталась позади, Китти глубоко вздохнула.
— Мне их очень жаль, — сказала она.
— И напрасно. Эти люди убеждены, что они — самые свободные на свете. Разве вы не ходили в детстве на «Песнь пустыни»?
— Ходила, но теперь я знаю, что автор никогда не видел живых бедуинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
Китти прошла мимо Иорданы к шкафу и, распахнула дверцу.
— Подойдите и взгляните. Вот что должна носить настоящая женщина.
У Иорданы от злости выступили слезы.
— Впредь, если захотите меня видеть, приходите в санчасть, — холодно сказала Китти. — Я вам не кибуцница и дорожу своей личной жизнью.
Иордана хлопнула дверью с такой силой, что коттедж задрожал.
После вечернего приема в санчасть к Китти пришла Карен и сразу упала в кресло.
— Привет, — улыбнулась Китти. — Как дела?
Карен поймала в воздухе воображаемое коровье вымя и сделала несколько движений.
— Неуклюжие у меня руки, в доярки не гожусь, — сказала она с обидой. — Китти, у меня действительно большая беда. Я обязательно должна поговорить с тобой.
— Давай!
— Не сейчас. Скоро занятия, надо чистить какие-то венгерские винтовки.
— Ничего, подождут твои винтовки. В чем дело?
— Иона, моя соседка по комнате… Мы только успели подружиться, а она уходит на будущей неделе в Пальмах.
У Китти екнуло сердце. Господи, вдруг и Карен скоро соберется туда? Китти отодвинула бумаги.
— Послушай, Карен. Знаешь, о чем я подумала? У нас ведь так не хватает медицинского персонала. То есть я имею в виду — в Пальмахе, да и в селениях. У тебя большой опыт, ты работала с детьми в лагерях. Здесь немало детей, которым нужен уход. Как ты думаешь, не поговорить ли мне с Либерманом, чтобы он разрешил тебе работать со мной? Заодно ты приобретешь специальность.
— Это было бы прекрасно! — Карен радостно улыбнулась.
— Очень хорошо. Тогда я попытаюсь освободить тебя от сельскохозяйственных занятий, и ты после школы будешь ходить сюда.
Карен задумалась.
— А честно ли это будет по отношению ко всем остальным?
— В Америке в таких случаях говорят: двойной выигрыш. Бездарным фермером меньше, толковой медсестрой больше.
— Ой, Китти, я должна тебе признаться. Только, пожалуйста, не говори об этом начальству. Во всем селе нет крестьянки хуже меня. Мне ужасно хочется стать медсестрой.
Китти встала, подошла к Карен и обняла ее за плечи.
— А как ты смотришь на то, чтобы теперь, когда Иона ушла, поселиться со мной?
Лицо девушки просияло от счастья. Китти обрадовалась еще сильнее. Она быстро договорилась с доктором Либерманом и побежала за Карен. Доктор подумал и решил, что дело нисколько не пострадает, если плохой фермер станет хорошей медсестрой.
Расставшись с девушкой, Китти пересекла лужайку и остановилась перед статуей. У нее было такое чувство, будто сегодня она одержала победу над Дафной. Если Карен будет жить рядом, она помешает ей стать дерзкой и грубой саброй. Хорошо, конечно, если у человека есть цель в жизни. Однако если жить исключительно ради цели, то можно перестать быть женщиной. Она нанесла удар Иордане без промаха — Китти это хорошо понимала. С самого рождения Иордана посвятила себя выполнению возвышенной миссии и принесла в жертву личное счастье, карьеру и даже женственность. Иордана не могла соперничать с элегантными женщинами, приезжающими в Палестину из Европы или Америки. Она ненавидела Китти, потому что втайне хотела походить на нее. И Китти это хорошо понимала.
— Китти! — раздался голос в темноте.
— Да?
— Надеюсь, я не напугал вас?
Это был Ари. Когда он подошел поближе, ее охватила беспомощность, которую она всегда испытывала в его присутствии.
— Жаль, что я никак не мог приехать раньше. Иордана передала привет от меня?
— Иордана? Да, конечно, — солгала Китти.
— А как вы с ней уживаетесь?
— Прекрасно.
— Я пришел, чтобы предложить вам вот что. Группа пальмахников поднимается завтра на гору Табор. Не хотите пойти с нами? Будет очень интересно.
— С удовольствием пойду.
ГЛАВА 5
На рассвете Ари и Китти приехали в расположенный рядом с горой Табор кибуц Бет-Алоним — Дом Дубов, где когда-то возник Пальмах.
Табор производил странное впечатление: для горы — недостаточно высок, для холма — чересчур массивен. Он вздымался посреди равнины, словно кулак, торчащий из земли.
Позавтракав, Ари сложил в рюкзаки еду, фляги, одеяло, взял со склада автомат, и они отправились в путь. Ари хотел добраться до места, пока не наступила жара, и не стал дожидаться остальных участников похода. Китти предвкушала приключение. Они прошли арабскую деревню Даббурию у подножия Табора и вступили на узкую тропинку. Перед ними открылся вид на Назарет, лежащий среди холмов. Было прохладно, шли они довольно быстро, и Китти начала понимать, что путь не будет легким. Табор поднимался на шестьсот метров. Даббурия становилась все меньше и вскоре стала как бы игрушечной.
Вдруг Ари остановился и внимательно огляделся.
— Что такое?
— Козы. Разве вы не чувствуете?
Китти потянула носом.
— Нет, ничего не чувствую.
Глаза Ари сузились. Он пристально посмотрел вверх, где тропа сворачивала в сторону и скрывалась из виду.
— Наверное, это бедуины. В кибуц поступило донесение об их появлении. Они здесь со вчерашнего дня.
За поворотом стояла дюжина палаток из козьих шкур, рядом паслось стадо маленьких черных коз. Подошли два бедуина с винтовками. Ари перебросился с ними парой фраз на арабском и направился к палатке побольше, которая, по-видимому, принадлежала вождю.
Китти огляделась. Бедуины производили удручающее впечатление. Женщины носили похожие на мешки засаленные черные платья до пят. Запаха коз Китти не почувствовала, зато ощутила резкий запах, идущий от этих женщин. Связки турецких монет свисали со лба и скрывали их лица. Между палатками копошились дети, закутанные в невообразимо грязные лохмотья.
Седой мужчина вышел из палатки и поздоровался с Ари. Они о чем-то поговорили, затем Ари шепнул Китти:
— Надо зайти к нему в палатку, не то обидится. Постарайтесь попробовать все, что вам подадут. Позже можете вызвать рвоту.
В палатке пахло еще хуже, чем на улице. Они уселись на шерстяную кошму и повели вежливый разговор. Вождь поразился, когда узнал, что Китти приехала из Америки, и поспешил похвастаться фотографией Элеоноры Рузвельт.
Подали еду. Китти сунули в руки жирную баранью ногу и чашку густого отвара с рисом. Она отведала угощение под пристальным взглядом вождя, слабо улыбнулась и кивнула, как бы подтверждая, что яства в высшей степени вкусные. Затем подали немытые фрукты, а под конец — густой, приторно сладкий кофе в грязных чашках. Пообедав, бедуины вытерли руки о штаны, а рты рукавами, и разговор продолжился, пока наконец Ари не встал и начал прощаться.
Когда стоянка бедуинов, осталась позади, Китти глубоко вздохнула.
— Мне их очень жаль, — сказала она.
— И напрасно. Эти люди убеждены, что они — самые свободные на свете. Разве вы не ходили в детстве на «Песнь пустыни»?
— Ходила, но теперь я знаю, что автор никогда не видел живых бедуинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184