А жаль.
— О, там море и горы. На редкость красиво.
— А город растет?
— Он бы еще не так вырос, если бы только удалось снять блокаду и открыть порт.
— Ари, — спросила Китти, — как там дела внизу?
— Как всегда было… и будет.
— Я слышала, фидаины не дают покоя?
— Дело не в них. Арабы собирают войска на Синайском полуострове, надеются когда-нибудь захватить весь Ближний Восток. — Ари улыбнулся. — Мои ребята говорят: пора уже нам перейти границу, найти гору Синай и вернуть Господу его десять заповедей.
Китти долго смотрела на бурную реку, затем горестно вздохнула.
— Я не сплю по ночам из-за Карен. Она у полосы Газы, в Нахал-Мидбаре.
— Да, это скверное место, — сказал Ари. — Но там крепкие ребята. Как-нибудь справятся.
Да, подумала Китти, Ари не меняется.
— Я слышал, вы собираетесь в Америку?
Китти кивнула.
— Вы у нас слывете знаменитостью.
— Скорее чудачкой.
— Не скромничайте.
— Уверена, Израиль выживет и без меня.
— Почему вы все-таки уезжаете?
— Вы видели Дова, майора Дова Ландау? Прекрасный молодой человек. Я оставляю Карен в хороших руках. Не знаю, может быть, я боюсь надоесть. Может быть, я действительно тоскую по дому. Причин много, да не в них дело. Так или иначе, а я решила взять отпуск, чтобы подумать, просто подумать.
— Мудрое решение. Хорошо, когда у человека есть возможность подумать и отвлечься от будничных забот. Мой отец всю жизнь мечтал о такой роскоши, но досталась она ему только в последние два года жизни.
Вдруг они почувствовали, что им больше нечего сказать друг другу.
— Давайте вернемся, — предложила Китти. — Я хочу встретить Карен. Да и ребята приедут.
— Китти, еще минуточку, пожалуйста.
— Да?
— Хочу сказать, что я вам очень благодарен за участие, которое вы проявили к Иордане. Вы были к ней очень добры. Меня она так тревожила.
— Иордана до сих пор несчастна, Ари. Она так сильно любила Давида.
— И когда же это пройдет?
— Не знаю. Но я достаточно прожила в этой стране, чтобы заразиться оптимизмом. Когда-нибудь и Иордана будет счастлива.
Невысказанный вопрос, непроизнесенные слова повисли в воздухе. А она сама будет ли когда-нибудь счастлива?
— Ну, идем, — сказала Китти.
Целый день ее навещали бывшие питомцы из Ган-Дафны и других сел, а к Ари заходили жители Яд-Эля. В доме Бен Канаанов стоял ералаш. Все вспоминали, как неловко чувствовала себя Китти, когда впервые оказалась здесь, теперь она разговаривала на их языке, и люди смотрели на нее с восхищением.
Многие «дети Ган-Дафны» приехали издалека, чтобы побыть с ней несколько минут. Некоторые привезли с собой мужей или жен. Почти все были одеты в военную форму.
Чем ближе подходил вечер, тем больше Китти тревожилась. Дов несколько раз выходил на шоссе, вглядывался в даль.
Гости разошлись, чтобы приготовиться к своим седерам.
— Где же, черт возьми, пропадает эта девчонка! — с тревогой воскликнула Китти.
— Думаю, скоро будет, — сказал Дов.
— Она не позвонила, не предупредила, что задержится. Это так не похоже на Карен, — волновалась Китти.
— Успокойтесь, — сказал Сазерленд. — Разве вы не знаете, что для междугородного звонка здесь требуется чуть ли не большинство голосов в кнессете?
Ари предложил:
— Я пойду в контору мошава и закажу с кибуцем служебный разговор. Может быть, они знают, где она собиралась остановиться, а там уж мы ее живо найдем.
— Буду очень благодарна, — ответила Китти.
Как только Ари ушел, Сара объявила, что стол накрыт, и пригласила всех на седер. После месячных трудов наконец наступил час ее торжества. Она распахнула дверь в столовую, гости вошли на цыпочках, и раздались восхищенные голоса. Вот это стол! Именно такой подобает торжественному пиру свободы.
Серебро и посуда сияли. Ими пользовались только раз в году — в седер. Посреди стола красовался серебряный подсвечник, рядом огромный серебряный бокал, богато украшенный резьбой, — «сосуд пророка Ильи». Он был доверху налит вином и предназначался для пророка: придет, отопьет из него — тогда вскоре явится и Мессия.
По краям стола, у каждого прибора, стояли серебряные бокалы, которые во время седера наполнялись пасхальным вином четыре раза — по числу Господних обещаний: освободить народ Израиля, вывести из Египта, привести в Землю Обетованную и опекать его. Вино пили также при перечислении десяти казней египетских и при исполнении хором песни Мириам о том, как Красное море сомкнулось над войском фараона.
На почетном месте, в кресле, лежала подушка, чтобы тому, кто будет читать рассказ об Исходе, было удобно. В древние времена только свободные люди могли сидеть развалясь — рабам полагалось сидеть прямо.
В центре стола, рядом с подсвечником, стоял золотой пасхальный поднос, а на нем символические пасхальные блюда. Опресноки — в знак того, что сыновьям Израиля пришлось спешно покинуть Египет и у них не было времени дать хлебу взойти. Яйцо символизировало добровольность жертвы; смоченная зелень — наступление весны; кусок баранины — жертвы, которые приносили Господу в храме; смесь из толченых орехов и яблок — раствор, который евреям-каменщикам приходилось месить в египетском рабстве; марор, горькая трава, — горечь неволи.
После стола Сара пригласила гостей обратно в гостиную. Войдя в комнату, Иордана первая увидела Ари. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, бледный, непривычно взволнованный. Все уставились на него. Он попытался говорить, но спазм сжал ему горло.
— Карен! Где Карен? — закричала Китти.
У Ари задрожали губы, он опустил голову.
— Где Карен?
— Карен больше нет. Фидаины убили ее прошлой ночью.
Китти вскрикнула и потеряла сознание.
…Веки Китти зашевелились. Рядом с ней на коленях стояли Брюс и Иордана. Внезапно она вспомнила все, отвернулась и зарыдала:
— Мое дитя… моя девочка!
Китти медленно села. Иордана и Сазерленд, потрясенные случившимся, растерянно смотрели на нее.
— Карен… моя Карен!
— Боже, почему погибла она, а не я! — вырвалось у Иорданы.
Китти с трудом поднялась.
— Полежите, милая, пожалуйста, не вставайте, — взмолился Сазерленд.
— Нет, — ответила Китти, отталкивая его руку. — Где Дов? Мне нужно к Дову.
Она вышла, пошатываясь, и нашла Дова в комнате рядом. Дов сидел в углу с опухшими от слез глазами. Его лицо было искажено болью. Китти обняла его.
— Дов, мой бедный мальчик!
Дов опустил голову ей на грудь и зарыдал. Китти гладила его по волосам, и они вместе плакали, пока ночь не опустилась на дом Бен Канаанов, а у них не иссякли все слезы.
— Я останусь, Дов… Буду ухаживать за тобой, — сказала Китти. — Мы как-нибудь справимся, Дов.
Дов встал на ноги.
— Обо мне не беспокойтесь, Китти. Я сам справлюсь. Карен не придется стыдиться меня.
— Об одном прошу, Дов, ради Бога, не становись прежним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
— О, там море и горы. На редкость красиво.
— А город растет?
— Он бы еще не так вырос, если бы только удалось снять блокаду и открыть порт.
— Ари, — спросила Китти, — как там дела внизу?
— Как всегда было… и будет.
— Я слышала, фидаины не дают покоя?
— Дело не в них. Арабы собирают войска на Синайском полуострове, надеются когда-нибудь захватить весь Ближний Восток. — Ари улыбнулся. — Мои ребята говорят: пора уже нам перейти границу, найти гору Синай и вернуть Господу его десять заповедей.
Китти долго смотрела на бурную реку, затем горестно вздохнула.
— Я не сплю по ночам из-за Карен. Она у полосы Газы, в Нахал-Мидбаре.
— Да, это скверное место, — сказал Ари. — Но там крепкие ребята. Как-нибудь справятся.
Да, подумала Китти, Ари не меняется.
— Я слышал, вы собираетесь в Америку?
Китти кивнула.
— Вы у нас слывете знаменитостью.
— Скорее чудачкой.
— Не скромничайте.
— Уверена, Израиль выживет и без меня.
— Почему вы все-таки уезжаете?
— Вы видели Дова, майора Дова Ландау? Прекрасный молодой человек. Я оставляю Карен в хороших руках. Не знаю, может быть, я боюсь надоесть. Может быть, я действительно тоскую по дому. Причин много, да не в них дело. Так или иначе, а я решила взять отпуск, чтобы подумать, просто подумать.
— Мудрое решение. Хорошо, когда у человека есть возможность подумать и отвлечься от будничных забот. Мой отец всю жизнь мечтал о такой роскоши, но досталась она ему только в последние два года жизни.
Вдруг они почувствовали, что им больше нечего сказать друг другу.
— Давайте вернемся, — предложила Китти. — Я хочу встретить Карен. Да и ребята приедут.
— Китти, еще минуточку, пожалуйста.
— Да?
— Хочу сказать, что я вам очень благодарен за участие, которое вы проявили к Иордане. Вы были к ней очень добры. Меня она так тревожила.
— Иордана до сих пор несчастна, Ари. Она так сильно любила Давида.
— И когда же это пройдет?
— Не знаю. Но я достаточно прожила в этой стране, чтобы заразиться оптимизмом. Когда-нибудь и Иордана будет счастлива.
Невысказанный вопрос, непроизнесенные слова повисли в воздухе. А она сама будет ли когда-нибудь счастлива?
— Ну, идем, — сказала Китти.
Целый день ее навещали бывшие питомцы из Ган-Дафны и других сел, а к Ари заходили жители Яд-Эля. В доме Бен Канаанов стоял ералаш. Все вспоминали, как неловко чувствовала себя Китти, когда впервые оказалась здесь, теперь она разговаривала на их языке, и люди смотрели на нее с восхищением.
Многие «дети Ган-Дафны» приехали издалека, чтобы побыть с ней несколько минут. Некоторые привезли с собой мужей или жен. Почти все были одеты в военную форму.
Чем ближе подходил вечер, тем больше Китти тревожилась. Дов несколько раз выходил на шоссе, вглядывался в даль.
Гости разошлись, чтобы приготовиться к своим седерам.
— Где же, черт возьми, пропадает эта девчонка! — с тревогой воскликнула Китти.
— Думаю, скоро будет, — сказал Дов.
— Она не позвонила, не предупредила, что задержится. Это так не похоже на Карен, — волновалась Китти.
— Успокойтесь, — сказал Сазерленд. — Разве вы не знаете, что для междугородного звонка здесь требуется чуть ли не большинство голосов в кнессете?
Ари предложил:
— Я пойду в контору мошава и закажу с кибуцем служебный разговор. Может быть, они знают, где она собиралась остановиться, а там уж мы ее живо найдем.
— Буду очень благодарна, — ответила Китти.
Как только Ари ушел, Сара объявила, что стол накрыт, и пригласила всех на седер. После месячных трудов наконец наступил час ее торжества. Она распахнула дверь в столовую, гости вошли на цыпочках, и раздались восхищенные голоса. Вот это стол! Именно такой подобает торжественному пиру свободы.
Серебро и посуда сияли. Ими пользовались только раз в году — в седер. Посреди стола красовался серебряный подсвечник, рядом огромный серебряный бокал, богато украшенный резьбой, — «сосуд пророка Ильи». Он был доверху налит вином и предназначался для пророка: придет, отопьет из него — тогда вскоре явится и Мессия.
По краям стола, у каждого прибора, стояли серебряные бокалы, которые во время седера наполнялись пасхальным вином четыре раза — по числу Господних обещаний: освободить народ Израиля, вывести из Египта, привести в Землю Обетованную и опекать его. Вино пили также при перечислении десяти казней египетских и при исполнении хором песни Мириам о том, как Красное море сомкнулось над войском фараона.
На почетном месте, в кресле, лежала подушка, чтобы тому, кто будет читать рассказ об Исходе, было удобно. В древние времена только свободные люди могли сидеть развалясь — рабам полагалось сидеть прямо.
В центре стола, рядом с подсвечником, стоял золотой пасхальный поднос, а на нем символические пасхальные блюда. Опресноки — в знак того, что сыновьям Израиля пришлось спешно покинуть Египет и у них не было времени дать хлебу взойти. Яйцо символизировало добровольность жертвы; смоченная зелень — наступление весны; кусок баранины — жертвы, которые приносили Господу в храме; смесь из толченых орехов и яблок — раствор, который евреям-каменщикам приходилось месить в египетском рабстве; марор, горькая трава, — горечь неволи.
После стола Сара пригласила гостей обратно в гостиную. Войдя в комнату, Иордана первая увидела Ари. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, бледный, непривычно взволнованный. Все уставились на него. Он попытался говорить, но спазм сжал ему горло.
— Карен! Где Карен? — закричала Китти.
У Ари задрожали губы, он опустил голову.
— Где Карен?
— Карен больше нет. Фидаины убили ее прошлой ночью.
Китти вскрикнула и потеряла сознание.
…Веки Китти зашевелились. Рядом с ней на коленях стояли Брюс и Иордана. Внезапно она вспомнила все, отвернулась и зарыдала:
— Мое дитя… моя девочка!
Китти медленно села. Иордана и Сазерленд, потрясенные случившимся, растерянно смотрели на нее.
— Карен… моя Карен!
— Боже, почему погибла она, а не я! — вырвалось у Иорданы.
Китти с трудом поднялась.
— Полежите, милая, пожалуйста, не вставайте, — взмолился Сазерленд.
— Нет, — ответила Китти, отталкивая его руку. — Где Дов? Мне нужно к Дову.
Она вышла, пошатываясь, и нашла Дова в комнате рядом. Дов сидел в углу с опухшими от слез глазами. Его лицо было искажено болью. Китти обняла его.
— Дов, мой бедный мальчик!
Дов опустил голову ей на грудь и зарыдал. Китти гладила его по волосам, и они вместе плакали, пока ночь не опустилась на дом Бен Канаанов, а у них не иссякли все слезы.
— Я останусь, Дов… Буду ухаживать за тобой, — сказала Китти. — Мы как-нибудь справимся, Дов.
Дов встал на ноги.
— Обо мне не беспокойтесь, Китти. Я сам справлюсь. Карен не придется стыдиться меня.
— Об одном прошу, Дов, ради Бога, не становись прежним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184