— Они потихоньку разучивали целых две недели.
Китти подошла к окну. Пятьдесят детей стояли у коттеджа со свечами в руках и пели рождественскую песню.
Китти накинула пальто и вышла с Карен к калитке. Позади детей, в долине, мерцали огоньки сел. Из соседних домов то и дело выглядывали любопытные лица. Китти не разбирала слов, но мелодия была знакома.
— С праздником, — сказала Карен. По лицу Китти текли слезы.
— Никогда не думала, что мне доведется услышать рождественскую песню в еврейском исполнении. Это самый прекрасный рождественский подарок, который я когда-либо получала.
…Карен назначили в караул на пост за воротами кибуца. Она вышла из села и направилась вдоль шоссе, пока не добралась до окопов. Отсюда открывался вид на всю долину.
— Стой!
Она остановилась.
— Кто идет?
— Карен Клемент.
— Пароль?
— Хаг самеах.
Карен сменила часового, спрыгнула в окоп, зарядила винтовку и натянула варежки.
Хорошо стоять на посту, думала Карен, глядя сквозь колючую проволоку в сторону Абу-Йеши. Хорошо быть одной, ни о чем не думать и смотреть вниз на долину Хулы. Было тихо, и лишь слабые звуки рождественской песни доносились до нее. Какая чудесная ночь!
Вскоре песня стихла и воцарилась глубокая тишина. Снег пошел сильнее, и горы словно покрылись белой скатертью.
За спиной у Карен, в перелеске, раздался шорох. Она обернулась и вгляделась в темноту. Кто-то шел между деревьями. Может быть, голодный шакал, подумала она.
Карен спустила предохранитель, подняла винтовку и прицелилась. Тень подходила все ближе.
— Стой! — резко крикнула она.
Тень остановилась.
— Пароль?
— Карен! — раздался голос.
— Дов!
Девушка выскочила из окопа и бросилась бежать по снегу. Через несколько секунд они упали в объятия друг друга.
— Дов! Дов! Неужели это ты?
Они спустились в окоп. Карен все старалась разглядеть в темноте лицо Дова.
— Дов, как же это? У меня нет слов.
— Я приехал час назад, — сказал он. — Ждал у твоего дома, потом пошел сюда.
Карен оглянулась.
— Тебе надо быть осторожным. Вдруг англичане тебя поймают?
— Не беспокойся, Карен, все в порядке. Они мне уже ничего не сделают.
— Ты замерз и даже без свитера. Ведь так холодно!
— Ничего, мне хорошо.
Снег продолжал падать, но вдруг луна вышла из-за туч, и они смогли разглядеть друг друга.
— Я скрывался в пещерах за Мишмаром.
— Знаю.
— Я… я думал, ты уехала в Америку.
— Мы не смогли уехать.
— Мне хочется вернуться в Ган-Дафну, но, уходя, я унес несколько часов и колец. Здесь, наверное, думают — я вор.
— О, нет, Дов. Главное — ты жив и здоров.
— Я за все заплачу.
— Это не имеет никакого значения. Все уже давно забыли.
Дов сидел в окопе, низко опустив голову.
— Все это время я много думал. Дов, говорил я себе никто на тебя не злится. Ты сам на себя злишься. Когда я тебя увидел в тюрьме, то понял, что больше не хочу умирать. Ни умирать, ни убивать.
— О, Дов!
— Карен, не было у меня никакой другой девушки. Я это сказал просто так, чтобы ты уехала.
— Знаю.
— Неужели?
— Я верила, что небезразлична тебе.
— Я хотел вернуться в Ган-Дафну и стать таким, чтобы ты гордилась мной. Мне хотелось, чтобы ты гордилась мной, хоть я и думал, что ты уехала.
Карен опустила глаза.
— Ради тебя я готов сделать все на свете, — нежно шепнул он.
Она дотронулась до его щеки.
— Дов, ты окоченел. Иди, пожалуйста, домой. Поговори с Китти, она все о нас знает и все понимает. Когда меня сменят, пойдем с тобой к доктору Либерману. Будь осторожен. Пароль сегодня — «Хаг самеах».
— Карен, я так много думал о тебе. Никогда больше ничего дурного не сделаю, ничего такого, что причинило бы тебе боль.
— Знаю.
— Можно, я тебя поцелую?
— Пожалуйста.
Они робко прикоснулись губами друг к другу.
— Я тебя люблю, Карен, — вырвалось у Дова, и он побежал в поселок.
— Международное право, — гневно сказал Барак Бен Канаан представителю Соединенных Штатов в ООН, — это то, чем злодей пренебрегает и на чем добродетельный отказывается настаивать силой.
От слов, даже самых умных, теперь уже мало что зависело. Если евреи провозгласят 15 мая независимость, они останутся одни перед армиями семи арабских государств.
Отряды Кавуки и палестинские арабы, которыми командовали Сафват и Кадар, усиливали террор.
Наступил 1948 — решающий год.
По мере того как англичане оставляли одну позицию за другой, арабы становились все наглее.
Галилея
Бандиты окружили кибуц Манара, расположенный высоко в горах у ливанской границы, и отрезали еще пять еврейских сел. Кроме того, они пять раз атаковали Эйн-Зейтим — Источник маслин, но были вынуждены отступить.
Зашевелились и сирийские села: перейдя границу, их жители напали на кибуцы Дан и Кфар-Шольд. Майор Хокс, командующий английскими войсками на севере страны, выделил несколько отрядов, которые помогли евреям прогнать сирийцев на их территорию.
Арабы из Ааты при поддержке жителей сирийских сел и бойцов Кавуки совершили налет на Лагавот-Хабашан — Пламя Башанских гор.
Подвергся нападению также Рамат-Нафтали, названный в честь одного из колен древнего Израиля.
Зная, что майор Хокс вот-вот выведет войска из Сафеда, арабы усиливали боевые операции. Блокада города каббалистов уже сказывалась: не хватало продовольствия и воды. Доставлять грузы в еврейские кварталы удавалось только под конвоем англичан.
Хайфа
Хайфский порт, один из крупнейших на Ближнем Востоке, был в центре внимания враждующих сторон. Пока он находился в руках англичан.
Хайфа стала одним из немногих мест в Палестине, где еврейские позиции оказались расположены над арабскими — на горе Кармель. Командующий английскими войсками в этом районе не скрывал своих симпатий к арабам и старался оттеснить евреев с выгодных позиций.
Маккавеи скатывали бочки со взрывчаткой по склонам Кармеля в арабский квартал. Евреям также удалось задержать крупный транспорт оружия из Ливана.
Деловые связи между обеими частями города полностью прекратились. Амин Азаддин, офицер Арабского легиона, прибыл в город, чтобы возглавить арабских ополченцев.
Англичане чинили евреям препятствия на каждом шагу и помогали арабам стянуть силы для штурма Кармеля.
Саранская долина
В средние века после крестовых походов долина, расположенная в центре страны, стала самым густонаселенным еврейским районом. К востоку от нее лежала Самария, населенная арабами и известная под названием «Арабского треугольника». Положение здесь было относительно спокойным.
Тель-Авив — Яффа
Улицы на стыке двух соседних городов стали полем сражения. Они постоянно патрулировались англичанами, но все равно здесь постоянно вспыхивали перестрелки. Маккавеи заняли место в рядах Хаганы. Евреи и арабы нападали друг на друга при первой возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
Китти подошла к окну. Пятьдесят детей стояли у коттеджа со свечами в руках и пели рождественскую песню.
Китти накинула пальто и вышла с Карен к калитке. Позади детей, в долине, мерцали огоньки сел. Из соседних домов то и дело выглядывали любопытные лица. Китти не разбирала слов, но мелодия была знакома.
— С праздником, — сказала Карен. По лицу Китти текли слезы.
— Никогда не думала, что мне доведется услышать рождественскую песню в еврейском исполнении. Это самый прекрасный рождественский подарок, который я когда-либо получала.
…Карен назначили в караул на пост за воротами кибуца. Она вышла из села и направилась вдоль шоссе, пока не добралась до окопов. Отсюда открывался вид на всю долину.
— Стой!
Она остановилась.
— Кто идет?
— Карен Клемент.
— Пароль?
— Хаг самеах.
Карен сменила часового, спрыгнула в окоп, зарядила винтовку и натянула варежки.
Хорошо стоять на посту, думала Карен, глядя сквозь колючую проволоку в сторону Абу-Йеши. Хорошо быть одной, ни о чем не думать и смотреть вниз на долину Хулы. Было тихо, и лишь слабые звуки рождественской песни доносились до нее. Какая чудесная ночь!
Вскоре песня стихла и воцарилась глубокая тишина. Снег пошел сильнее, и горы словно покрылись белой скатертью.
За спиной у Карен, в перелеске, раздался шорох. Она обернулась и вгляделась в темноту. Кто-то шел между деревьями. Может быть, голодный шакал, подумала она.
Карен спустила предохранитель, подняла винтовку и прицелилась. Тень подходила все ближе.
— Стой! — резко крикнула она.
Тень остановилась.
— Пароль?
— Карен! — раздался голос.
— Дов!
Девушка выскочила из окопа и бросилась бежать по снегу. Через несколько секунд они упали в объятия друг друга.
— Дов! Дов! Неужели это ты?
Они спустились в окоп. Карен все старалась разглядеть в темноте лицо Дова.
— Дов, как же это? У меня нет слов.
— Я приехал час назад, — сказал он. — Ждал у твоего дома, потом пошел сюда.
Карен оглянулась.
— Тебе надо быть осторожным. Вдруг англичане тебя поймают?
— Не беспокойся, Карен, все в порядке. Они мне уже ничего не сделают.
— Ты замерз и даже без свитера. Ведь так холодно!
— Ничего, мне хорошо.
Снег продолжал падать, но вдруг луна вышла из-за туч, и они смогли разглядеть друг друга.
— Я скрывался в пещерах за Мишмаром.
— Знаю.
— Я… я думал, ты уехала в Америку.
— Мы не смогли уехать.
— Мне хочется вернуться в Ган-Дафну, но, уходя, я унес несколько часов и колец. Здесь, наверное, думают — я вор.
— О, нет, Дов. Главное — ты жив и здоров.
— Я за все заплачу.
— Это не имеет никакого значения. Все уже давно забыли.
Дов сидел в окопе, низко опустив голову.
— Все это время я много думал. Дов, говорил я себе никто на тебя не злится. Ты сам на себя злишься. Когда я тебя увидел в тюрьме, то понял, что больше не хочу умирать. Ни умирать, ни убивать.
— О, Дов!
— Карен, не было у меня никакой другой девушки. Я это сказал просто так, чтобы ты уехала.
— Знаю.
— Неужели?
— Я верила, что небезразлична тебе.
— Я хотел вернуться в Ган-Дафну и стать таким, чтобы ты гордилась мной. Мне хотелось, чтобы ты гордилась мной, хоть я и думал, что ты уехала.
Карен опустила глаза.
— Ради тебя я готов сделать все на свете, — нежно шепнул он.
Она дотронулась до его щеки.
— Дов, ты окоченел. Иди, пожалуйста, домой. Поговори с Китти, она все о нас знает и все понимает. Когда меня сменят, пойдем с тобой к доктору Либерману. Будь осторожен. Пароль сегодня — «Хаг самеах».
— Карен, я так много думал о тебе. Никогда больше ничего дурного не сделаю, ничего такого, что причинило бы тебе боль.
— Знаю.
— Можно, я тебя поцелую?
— Пожалуйста.
Они робко прикоснулись губами друг к другу.
— Я тебя люблю, Карен, — вырвалось у Дова, и он побежал в поселок.
— Международное право, — гневно сказал Барак Бен Канаан представителю Соединенных Штатов в ООН, — это то, чем злодей пренебрегает и на чем добродетельный отказывается настаивать силой.
От слов, даже самых умных, теперь уже мало что зависело. Если евреи провозгласят 15 мая независимость, они останутся одни перед армиями семи арабских государств.
Отряды Кавуки и палестинские арабы, которыми командовали Сафват и Кадар, усиливали террор.
Наступил 1948 — решающий год.
По мере того как англичане оставляли одну позицию за другой, арабы становились все наглее.
Галилея
Бандиты окружили кибуц Манара, расположенный высоко в горах у ливанской границы, и отрезали еще пять еврейских сел. Кроме того, они пять раз атаковали Эйн-Зейтим — Источник маслин, но были вынуждены отступить.
Зашевелились и сирийские села: перейдя границу, их жители напали на кибуцы Дан и Кфар-Шольд. Майор Хокс, командующий английскими войсками на севере страны, выделил несколько отрядов, которые помогли евреям прогнать сирийцев на их территорию.
Арабы из Ааты при поддержке жителей сирийских сел и бойцов Кавуки совершили налет на Лагавот-Хабашан — Пламя Башанских гор.
Подвергся нападению также Рамат-Нафтали, названный в честь одного из колен древнего Израиля.
Зная, что майор Хокс вот-вот выведет войска из Сафеда, арабы усиливали боевые операции. Блокада города каббалистов уже сказывалась: не хватало продовольствия и воды. Доставлять грузы в еврейские кварталы удавалось только под конвоем англичан.
Хайфа
Хайфский порт, один из крупнейших на Ближнем Востоке, был в центре внимания враждующих сторон. Пока он находился в руках англичан.
Хайфа стала одним из немногих мест в Палестине, где еврейские позиции оказались расположены над арабскими — на горе Кармель. Командующий английскими войсками в этом районе не скрывал своих симпатий к арабам и старался оттеснить евреев с выгодных позиций.
Маккавеи скатывали бочки со взрывчаткой по склонам Кармеля в арабский квартал. Евреям также удалось задержать крупный транспорт оружия из Ливана.
Деловые связи между обеими частями города полностью прекратились. Амин Азаддин, офицер Арабского легиона, прибыл в город, чтобы возглавить арабских ополченцев.
Англичане чинили евреям препятствия на каждом шагу и помогали арабам стянуть силы для штурма Кармеля.
Саранская долина
В средние века после крестовых походов долина, расположенная в центре страны, стала самым густонаселенным еврейским районом. К востоку от нее лежала Самария, населенная арабами и известная под названием «Арабского треугольника». Положение здесь было относительно спокойным.
Тель-Авив — Яффа
Улицы на стыке двух соседних городов стали полем сражения. Они постоянно патрулировались англичанами, но все равно здесь постоянно вспыхивали перестрелки. Маккавеи заняли место в рядах Хаганы. Евреи и арабы нападали друг на друга при первой возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184