— Нет, — ответил он. — Я не раз думал об этом. Я не могу ненавидеть их — ведь Карен не питала к ним вражды. Она не знала ненависти. Она всегда говорила, что мы не достигнем своей цели, ненавидя.
В дверях появилась Сара.
— Нам всем очень тяжело, — сказала она, — но седер отложить нельзя.
Китти посмотрела на Дова, тот кивнул.
Они печально потянулись в столовую. У дверей Иордана подошла к Китти.
— Ари сидит один в сарае, — сказала она. — Вы не позовете его?
Китти вышла во двор. Во всех домах мошава горел свет, везде уже справляли седер. В эту минуту главы семей рассказывали своим близким древнюю историю Исхода, как ее рассказывали испокон веков и будут рассказывать всегда. Шел небольшой дождь, и Китти ускорила шаг, направляясь к мерцающему свету фонаря. Она вошла в сарай, оглянулась. Ари сидел на сене спиной к ней. Китти подошла к нему, дотронулась до плеча:
— Ари, сейчас начнется седер.
Он обернулся и поднял глаза. Китти отшатнулась, словно ее ударили. Никогда в жизни она не видела столько страдания на человеческом лице. В глазах Ари застыла смерть. Он посмотрел на нее невидящим взглядом, затем опустил голову на руки, и его плечи затряслись.
— Ари, пора… седер…
— Всю жизнь я смотрю, как убивают моих близких. Всех убивают… всех…
Он был полон отчаяния. Китти испуганно глядела на этого убитого горем, совершенно незнакомого ей человека.
— Я каждый раз умирал с ними. Я умирал сотни и тысячи раз. У меня пусто внутри. У меня ничего больше не осталось в жизни.
— Ари… Ари!
— Почему мы должны посылать детей в такие места? Эта чудная девочка, этот ангел… за что они ее убили?..
Ари с трудом поднялся на ноги. От его энергии, мощи и самообладания не осталось и следа. Перед ней стоял усталый, разбитый старик.
— Почему мы каждый день должны драться всего лишь за право жить?
Ари поднял искаженное от боли лицо и потряс кулаками над головой.
— Боже! Боже! Почему нас не оставляют в покое? Почему не дают нам жить?
Его мощные плечи поникли, голова опустилась на грудь… Китти вдруг поняла то, что раньше ускользало от нее.
— О, Ари, — прошептала она. — Что я наделала? Как же я не понимала? Ари, родной мой, как же ты настрадался. И я тебя мучила. Ради Бога, прости.
— Не знаю, что на меня нашло, — пробормотал Ари. — Пожалуйста, никому не рассказывайте.
— Идем. Нас там ждут, — сказала Китти.
— Китти!
Он медленно подошел к ней, опустился на колени, обнял ее и прижался головой.
Знаменитый воин Ари Бен Канаан плакал, и в его рыданиях изливалось бесконечное горе. Китти обняла его, гладила по голове, шептала ласковые слова.
— Не оставляй меня, — умолял Ари.
Как давно она мечтала услышать эти слова! Да, я останусь, подумала она. Я останусь с тобой сейчас, и не уйду, пока буду тебе нужна. Но даже сейчас, когда ты первый раз в жизни заплакал, ты стыдишься своих слез. Сегодня я тебе нужна, а завтра… завтра ты снова станешь прежним, непобедимым Ари Бен Канааном, снова заберешься в свою скорлупу, будешь опять презирать всякие чувства, и тогда я, может быть, уйду.
Она помогла ему подняться, вытерла его слезы, обняла за плечи.
— Все в порядке, Ари. Обопрись на меня.
Они медленно вышли и увидели в окно, как Сара зажигает свечи, произнося слова молитвы.
Он остановился, снял ее руку с плеча и выпрямился. Это снова был прежний Ари Бен Канаан. Как быстро, печально подумала Китти.
— Китти, я должен вам сказать, что я никогда не любил Дафну так, как люблю вас. Но вы знаете, что за жизнь вам предстоит со мной.
— Знаю, Ари.
— Я не похож на других. Может быть, я никогда уже не скажу вам, что вы мне нужны больше всех на свете. Сможете ли вы это понять?
— Смогу, всегда смогу.
Они вошли в столовую. Мужчины надели ермолки.
Дов, Иордана, Ари и Китти, Сазерленд и Сара. У всех сердца обливались кровью от горя.
Ари направился к столу, чтобы занять место Барака.
— Не обижайтесь, пожалуйста, — сказал Сазерленд, — но я тут старший. Разрешите мне править седер.
— Сочтем за честь, — ответил Ари. Сазерленд подошел к столу, занял место главы семьи. Раскрыли «Агаду». Сазерленд кивнул Дову. Тот откашлялся и начал:
— Чем отличается нынешняя ночь от всех прочих ночей? Нынешняя ночь отличается от всех прочих ночей тем, что в эту ночь мы празднуем самое выдающееся событие в истории нашего народа. В эту ночь мы празднуем свое победоносное шествие от рабства к свободе.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184