— Начни отсюда…
Лена послушно опустила глаза, прочла первую строчку: «3 сентября 1979». Боже! Она помнила эту дату! Именно третьего сентября она впервые увидела Сергея!
— Читай дальше, Леночка, — прошептал Сережа ей на ухо. — Читай…
И она начала читать.
Под «3 сентября 1979» была еще одна строка: «Он приехал! Люблю! Страдаю! Умираю!». На этом запись заканчивалась. Следующая уже относилась к 12 сентября, и содержала следующие строки:
«Кажется, случилось то, чего я больше всего опасалась — Лена влюбилась в Сержа! Моя доченька созрела для любви, это понятно, но почему она выбрала именно ЕГО… Этот старый развратник (любимый, родной, самый лучший) ей не пара! Я готова отхлестать ее по щекам, когда вижу, с каким вожделением она смотрит на него. Она сходит по нему с ума, а я схожу с ума от ревности. И он, конечно, это замечает… Я не удивлюсь, если он закрутит с ней роман. Именно с ней, потому что всех моих подруг он уже перетрахал, и видит, что это меня ни чуть не задевает… Может, стоит с ним поговорить? Попросить оставить Леночку в покое? Не ради меня, так хоть ради нее…»
Лена перевернула страницу. И начала читать, не обращая внимания на даты — в конце концов, они были не важны.
«У них роман! Лена вся светится и строит грандиозные планы — конечно, она не делится ими со мной, но я вижу по ее мечтательному взору, что думает она только о том, как бы выйти за Сержа замуж… Дурочка, она не понимает, что он играет с ней… Какое счастье, что она бесплодна! Иначе я сошла бы с ума!»
«Я добилась своего — Сержа арестовали. И он повел себя благородно: дал Лене от ворот поворот. Хотя бы в этом проявил себя, как настоящий мужчина — не позволил девушке принести себя в жертву…»
«Лена узнала, что рогоносца на Сержа натравила я. Это был удар для нее! Она же не знает всего, по этому посчитала мое вмешательство в ее жизнь блажью самодурки. Она возненавидела меня, и ушла из дома! Насколько знаю, устроилась учительницей (с ее-то аспирантурой!), поселилась в общаге. Видеть меня она не желает, прощать тоже… Похоже, я потеряла дочь навсегда…»
«Лена беременна! Пока она скрывает это, но живот уже заметен, не говоря уже о токсикозе — убегает блевать посреди урока… Когда мне рассказали об этом, я не поверила! Лена не способна зачать, я знаю это! Врачи не могли ошибаться! Но, видимо, ошиблись! Произошло чудо — моя дочь забеременела… Боже, как бы я радовалась за нее, если бы отцом ребенка оказался кто-то другой! Но это Серж, больше некому, и я страдаю…»
«Моя девочка при смерти! Ребенок родился живой и здоровый, а Лена умирает! Она в коме! Врачи ничего не могут сделать! Сразу после родов у нее началось сильнейшее кровотечение, пришлось вырезать матку, и операция, вроде бы, прошла успешно, но Лена так и не приходит в себя… Зато моя домработница Шарка, родившая одновременно с Леночкой, уже бегает. Родила, как в туалет сходила, и через два дня выписывается. Здоровая, как лошадь эта Шурка, ребеночка, правда, больного родила, слабенького… С Лениным не сравнить! Обе девочки, но какие разные! Шуркина худая, до сих пор синяя, сморщенная, Ленина розовая, пухлая, с крепкими ножками. Чертами очень на мать похожа, а мимикой (уже сейчас!) на отца. Хмурится, зевает, морщится, все, как Сергей… Я смотрю на нее, и мне так больно! Я сразу вспоминаю Полинку, ее бессмысленные глаза, огромную рахитичную голову, и плачу… Я ненавижу ее, Сергея, себя и даже Лену… Лену за то, что ей удалось то, что не удалось мне — родить Сергею здорового, красивого ребенка…»
«Лена так и не пришла в себя. Она по-прежнему в больнице, но ребенка велели забрать. Я принесла девочку домой и поручила заботу о ней Шурке, ей все равно со своей нянчиться, а мне к этому ребенку даже подходить не хочется… Глядя на ее милое личико, я снова и снова воскрешаю в памяти лицо нашей с Сергеем дочери, и мне становится невыносимо плохо! Я терзаю себя ненужными переживаниями, полумертвыми воспоминаниями, угрызениями совести… Не дай бог Лена умрет! Тогда мне придется оставить девочку. Но мне она не нужна. Я не смогу полюбить ее, ни за что, и тогда мы обе будем обречены на страдания…»
«Умерла Аня Железнова, маленькая дочка Шуры. Утром, когда мы подошли кроватке, где спали обе девочки, мы обнаружила рядом с мирно спящей Лениной малышкой посиневший трупик Анечки. Пока Шура билась в истерике, я приняла решение: поменять детей. Пусть „умрет“ Ленина дочь. А Аня останется жить со своей „матерью“ — все равно Лена не жилец. Сначала Шура была в шоке, она не соглашалась хоронить свою Аню под чужим именем (которого, собственно, и не было — я не удосужилась дать своей внучке имя), но потом, когда я посулила ей комнату и денежную компенсацию, согласилась. Так я избавилась от Сережиной дочери!»
Лена выронила тетрадь из потерявших чувствительность рук. Ей показалось, что она умирает: конечности налились свинцовой тяжестью, дыхание перехватило, в груди встал ком, сдавив легкие так, что нечем было дышать.
— Почему ты мне не сказала об этом раньше? — с мягким укором спросил Сергей. — Я имел право знать…
Едва справившись с удушьем, Лена прошептала:
— Сначала я не хотела на тебя давить, а потом уже было не важно — ведь моя дочь умерла…
— Она жива, Леночка… И она перед тобой…
Елена подняла красные от невыплаканных слез глаза, заглянула в тревожное лицо девушки. Отметила, что у нее действительно такие же черты, как у нее, и Сергеева привычка морщить лоб. А вот уши бабушкины. Мягкие «кудрявые» ушки с загибающимися мочками были фамильной чертой Шаховских.
Аня робко улыбнулось, и тут оказалось, что улыбка у нее тоже Элеонорина: широкая, открытая. И на правой щеке ямочка, точно, как у бабки.
— Доченька… — прошептала Лена, раскрывая объятия.
— Мамочка, — выдохнула Аня, бросаясь в кольцо ее рук.
Ком в Лениной груди тут же растаял, а из глаз брызнула жгучие, горячие, крупные, как капли дождя слеза — слезы счастья.
Эпилог
Аня пришла устраиваться на работу в цветочный магазин с двухнедельным опозданием. Но, не смотря на это, Вениамин Антонович, с удовольствием взял ее в штат, и нисколько об этом не пожалел. Чуть позже Аня продала браслет с бриллиантами и сапфировые серьги, купила на полученные деньги двухкомнатную квартиру в хорошем районе и подержанный автомобильчик «Форд Ка». Еще она поступила сразу в два учебных заведения: в институт, где изучает тонкости ландшафтного дизайна, и в школу флористов. Аня очень изменилась внешне — благодаря Игорьку, к которому она ходит, как положено, раз в месяц, стала настоящей Золотой Леди: стильная, красивая, умело подкрашенная девушка в плаще как у Тринити, теперь в ней никто бы не узнал ту невзрачную тетеху в затрепанном пальтеце.
Елена Бергман сразу после скандала, устроенного прессой вслед за арестом ее мужа, подала в отставку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Лена послушно опустила глаза, прочла первую строчку: «3 сентября 1979». Боже! Она помнила эту дату! Именно третьего сентября она впервые увидела Сергея!
— Читай дальше, Леночка, — прошептал Сережа ей на ухо. — Читай…
И она начала читать.
Под «3 сентября 1979» была еще одна строка: «Он приехал! Люблю! Страдаю! Умираю!». На этом запись заканчивалась. Следующая уже относилась к 12 сентября, и содержала следующие строки:
«Кажется, случилось то, чего я больше всего опасалась — Лена влюбилась в Сержа! Моя доченька созрела для любви, это понятно, но почему она выбрала именно ЕГО… Этот старый развратник (любимый, родной, самый лучший) ей не пара! Я готова отхлестать ее по щекам, когда вижу, с каким вожделением она смотрит на него. Она сходит по нему с ума, а я схожу с ума от ревности. И он, конечно, это замечает… Я не удивлюсь, если он закрутит с ней роман. Именно с ней, потому что всех моих подруг он уже перетрахал, и видит, что это меня ни чуть не задевает… Может, стоит с ним поговорить? Попросить оставить Леночку в покое? Не ради меня, так хоть ради нее…»
Лена перевернула страницу. И начала читать, не обращая внимания на даты — в конце концов, они были не важны.
«У них роман! Лена вся светится и строит грандиозные планы — конечно, она не делится ими со мной, но я вижу по ее мечтательному взору, что думает она только о том, как бы выйти за Сержа замуж… Дурочка, она не понимает, что он играет с ней… Какое счастье, что она бесплодна! Иначе я сошла бы с ума!»
«Я добилась своего — Сержа арестовали. И он повел себя благородно: дал Лене от ворот поворот. Хотя бы в этом проявил себя, как настоящий мужчина — не позволил девушке принести себя в жертву…»
«Лена узнала, что рогоносца на Сержа натравила я. Это был удар для нее! Она же не знает всего, по этому посчитала мое вмешательство в ее жизнь блажью самодурки. Она возненавидела меня, и ушла из дома! Насколько знаю, устроилась учительницей (с ее-то аспирантурой!), поселилась в общаге. Видеть меня она не желает, прощать тоже… Похоже, я потеряла дочь навсегда…»
«Лена беременна! Пока она скрывает это, но живот уже заметен, не говоря уже о токсикозе — убегает блевать посреди урока… Когда мне рассказали об этом, я не поверила! Лена не способна зачать, я знаю это! Врачи не могли ошибаться! Но, видимо, ошиблись! Произошло чудо — моя дочь забеременела… Боже, как бы я радовалась за нее, если бы отцом ребенка оказался кто-то другой! Но это Серж, больше некому, и я страдаю…»
«Моя девочка при смерти! Ребенок родился живой и здоровый, а Лена умирает! Она в коме! Врачи ничего не могут сделать! Сразу после родов у нее началось сильнейшее кровотечение, пришлось вырезать матку, и операция, вроде бы, прошла успешно, но Лена так и не приходит в себя… Зато моя домработница Шарка, родившая одновременно с Леночкой, уже бегает. Родила, как в туалет сходила, и через два дня выписывается. Здоровая, как лошадь эта Шурка, ребеночка, правда, больного родила, слабенького… С Лениным не сравнить! Обе девочки, но какие разные! Шуркина худая, до сих пор синяя, сморщенная, Ленина розовая, пухлая, с крепкими ножками. Чертами очень на мать похожа, а мимикой (уже сейчас!) на отца. Хмурится, зевает, морщится, все, как Сергей… Я смотрю на нее, и мне так больно! Я сразу вспоминаю Полинку, ее бессмысленные глаза, огромную рахитичную голову, и плачу… Я ненавижу ее, Сергея, себя и даже Лену… Лену за то, что ей удалось то, что не удалось мне — родить Сергею здорового, красивого ребенка…»
«Лена так и не пришла в себя. Она по-прежнему в больнице, но ребенка велели забрать. Я принесла девочку домой и поручила заботу о ней Шурке, ей все равно со своей нянчиться, а мне к этому ребенку даже подходить не хочется… Глядя на ее милое личико, я снова и снова воскрешаю в памяти лицо нашей с Сергеем дочери, и мне становится невыносимо плохо! Я терзаю себя ненужными переживаниями, полумертвыми воспоминаниями, угрызениями совести… Не дай бог Лена умрет! Тогда мне придется оставить девочку. Но мне она не нужна. Я не смогу полюбить ее, ни за что, и тогда мы обе будем обречены на страдания…»
«Умерла Аня Железнова, маленькая дочка Шуры. Утром, когда мы подошли кроватке, где спали обе девочки, мы обнаружила рядом с мирно спящей Лениной малышкой посиневший трупик Анечки. Пока Шура билась в истерике, я приняла решение: поменять детей. Пусть „умрет“ Ленина дочь. А Аня останется жить со своей „матерью“ — все равно Лена не жилец. Сначала Шура была в шоке, она не соглашалась хоронить свою Аню под чужим именем (которого, собственно, и не было — я не удосужилась дать своей внучке имя), но потом, когда я посулила ей комнату и денежную компенсацию, согласилась. Так я избавилась от Сережиной дочери!»
Лена выронила тетрадь из потерявших чувствительность рук. Ей показалось, что она умирает: конечности налились свинцовой тяжестью, дыхание перехватило, в груди встал ком, сдавив легкие так, что нечем было дышать.
— Почему ты мне не сказала об этом раньше? — с мягким укором спросил Сергей. — Я имел право знать…
Едва справившись с удушьем, Лена прошептала:
— Сначала я не хотела на тебя давить, а потом уже было не важно — ведь моя дочь умерла…
— Она жива, Леночка… И она перед тобой…
Елена подняла красные от невыплаканных слез глаза, заглянула в тревожное лицо девушки. Отметила, что у нее действительно такие же черты, как у нее, и Сергеева привычка морщить лоб. А вот уши бабушкины. Мягкие «кудрявые» ушки с загибающимися мочками были фамильной чертой Шаховских.
Аня робко улыбнулось, и тут оказалось, что улыбка у нее тоже Элеонорина: широкая, открытая. И на правой щеке ямочка, точно, как у бабки.
— Доченька… — прошептала Лена, раскрывая объятия.
— Мамочка, — выдохнула Аня, бросаясь в кольцо ее рук.
Ком в Лениной груди тут же растаял, а из глаз брызнула жгучие, горячие, крупные, как капли дождя слеза — слезы счастья.
Эпилог
Аня пришла устраиваться на работу в цветочный магазин с двухнедельным опозданием. Но, не смотря на это, Вениамин Антонович, с удовольствием взял ее в штат, и нисколько об этом не пожалел. Чуть позже Аня продала браслет с бриллиантами и сапфировые серьги, купила на полученные деньги двухкомнатную квартиру в хорошем районе и подержанный автомобильчик «Форд Ка». Еще она поступила сразу в два учебных заведения: в институт, где изучает тонкости ландшафтного дизайна, и в школу флористов. Аня очень изменилась внешне — благодаря Игорьку, к которому она ходит, как положено, раз в месяц, стала настоящей Золотой Леди: стильная, красивая, умело подкрашенная девушка в плаще как у Тринити, теперь в ней никто бы не узнал ту невзрачную тетеху в затрепанном пальтеце.
Елена Бергман сразу после скандала, устроенного прессой вслед за арестом ее мужа, подала в отставку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71