– Правильно. Пес должен знать, как зовут его хозяйку. Мое имя Лиандрин, но я не желаю, чтобы его оскверняла собачья пасть. Мне это очень не понравится.
* * *
Когда за Лиандрин закрылась дверь, Карридин, шатаясь, подошел к стулу с высокой спинкой, инкрустированной резной костью, и рухнул на него. Фляжка бренди оставалась на месте, но у Джайхима так скрутило желудок, что выпить он не решался – боялся, что его вырвет. И что ей понадобилось в Панаршем Дворце? Задаваться таким вопросом было опасно, но тарвалонская ведьма внушала ему ужас и отвращение, хоть и служили они одному господину. И знает она, подумал Джайхим, меньше, чем полагает сама. Ей и невдомек, что, имея на руках королевскую грамоту, он может не бояться войска Тамрина. Да и Аматеры тоже. Они заинтересованы в его молчании. Правда, и ему не нужна огласка. Если все выйдет наружу, взбунтуется чернь, и Лорд Капитан-Командор будет более чем недоволен. Чего доброго, заподозрит Карридина в стремлении к личной власти, и тогда…
Джайхим обхватил руками голову, представив, как Пейдрон Найол подписывает ему смертный приговор. Если это случится, собственные солдаты Карридина не колеблясь схватят его и вздернут на виселицу. Если бы удалось прикончить ведьму… Но ведь она обещала защитить его от Мурддраала. Карридин чуть не разрыдался вновь. Колдунья ушла, но он в западне и связан по рукам и ногам, а шею стягивает петля.
Должен же быть какой-то выход! Непременно должен! Но Карридин его не находил – повсюду подстерегала смерть.
Лиандрин тенью проскользнула по анфиладам залов и коридоров, оставшись не замеченной ни слугами, ни Белоплащниками, и через маленькую дверцу вышла в узкий переулок позади дворца. Рослый молодой стражник поднял на нее глаза со смешанным выражением облегчения и тревоги. Лиандрин не составило труда убедить этого юнца пропустить ее во дворец – достаточно было хлестнуть его разок, как кнутом, струйкой Силы. Правда, в случае с Карридином и этого не понадобилось. Она поманила часового к себе. Долговязый простофиля ухмыльнулся и склонился к ней, не иначе как в ожидании поцелуя. Ухмылка так и застыла на его лице – тонкий стилет вонзился прямо в глаз. Обмякнув, он рухнул на землю – Лиандрин легко отпрянула в сторону. Теперь уж он точно не проболтается, даже ненароком. На руке у женщины осталось лишь крохотное пятнышко крови.
Она всегда тайно завидовала Чесмал и даже Рианне, умевшим убивать с помощью Силы. Как ни странно, такая способность – останавливать сердце или доводить кровь до кипения – была сродни умению Исцелять. Сама Лиандрин могла Исцелить разве что царапину, да и вовсе к тому не стремилась.
В конце переулка ее дожидался покрытый красным лаком, богато отделанный золотом и резной костью портшез, окруженный дюжиной телохранителей, похожих на стаю голодных волков. Они легко прокладывали путь сквозь уличную толпу, разгоняя зазевавшихся прохожих древками копий. Само собой, все они давно предались Великому Повелителю Тьмы. О самой Лиандрин им было известно мало, зато они твердо усвоили, что всякий вызвавший ее неудовольствие исчезает без следа.
Она и ее спутницы занимали просторный двухэтажный особняк с плоской крышей, беленный штукатуркой. Располагался он на склоне холма Веране – самом восточном полуострове Танчико. Принадлежал он купцу, также поклявшемуся в верности Великому Повелителю. Лиандрин, конечно, предпочла бы жить во дворце и надеялась, что когда-нибудь займет королевские палаты на Масете. С детства дворцы лордов вызывали у нее зависть. Однако до поры до времени разумнее было не высовываться. Хотя этим простофилям из Тар Валона никогда не догадаться, что она и ее спутницы в Танчико, Башня наверняка их ищет, и ищейки Суан Санчей вынюхивают повсюду.
Оставив охранников и носильщиков во внутреннем дворике, Лиандрин вошла в дом. Купец оставил в ее распоряжении всю свою прислугу, но этого было маловато, чтобы обслуживать одиннадцать почти не выходивших на улицу женщин. Когда Лиандрин вошла, одна из служанок, цветущая темноволосая женщина по имени Гилдин, подметала мощенный красной и белой плиткой пол.
– Где все? – требовательно спросила Лиандрин.
– В малой гостиной. – Гилдин указала напротив, на двойную дверь с арочным проемом, будто сомневалась в том, что Лиандрин знает, как какие помещения называются. Та сердито поджала губы. Эта дерзкая служанка не выказывала ни малейшего почтения, даже не сочла нужным присесть в реверансе или поклониться. Правда, Гилдин не знала, кто такая Лиандрин, но несомненно догадывалась, что та занимает достаточно высокое положение, – недаром купец уступил ей дом, спровадив семью в какую-то лачугу.
– Тебе велено заниматься уборкой, не так ли? А не торчать здесь! Работай, работай, а то кругом не продохнуть от пыли. Я проверю и, если найду хоть пылинку, прикажу тебя выпороть! – Лиандрин прищелкнула зубами – эту манеру она подхватила у знати и богачей и порой даже сама забывала, что ее отец торговал фруктами с тележки. Правда, когда она сердилась, с языка ее то и дело слетали простонародные выражения – слишком уж велико было напряжение и томительно ожидание. – Работай! – бросила она напоследок и, войдя в гостиную, захлопнула за собой дверь.
В гостиной собрались не все, что раздосадовало ее еще больше. Круглолицая Элдрит Джондар сидела за инкрустированным ляпис-лазуритом столиком возле шпалеры и сосредоточенно делала выписки из какого-то ветхого манускрипта, то и дело рассеянно вытирая перо о рукав темного шерстяного платья. Мариллин Гемалфин сидела возле узенького оконца и, мечтательно глядя на плескавшийся в маленьком дворике крошечный фонтан, почесывала за ухом у старой, костлявой рыжей кошки.
Кажется, она не обращала внимания на то, что все ее зеленое шелковое платье в кошачьих шерстинках. Обе они были из Коричневой Айя, но, узнай Мариллин, что ее приблудные коты то и дело пропадают по вине Элдрит, скандала не миновать.
Обе из Коричневых. Порой Лиандрин забывала, что они уже не Коричневые сестры, так же как и она сама не Красная. Даже теперь, когда все они стали Черными, каждая сохранила черты Айя, к которой принадлежала прежде. Взять хотя бы двух бывших Зеленых. Джини Кайд, красавица с лебединой шеей и медно-золотистой кожей, носила самые тонкие и облегающие шелковые платья, какие только могла раздобыть, и, посмеиваясь, заявляла, что сойдут и такие, раз в Тарабоне не принято одеваться так, чтобы можно было привлечь внимание мужчины. Джини была из Арад Домана, а о доманийках ходила дурная слава из-за их слишком откровенной манеры одеваться. Асне Зерамене, темноглазая, с орлиным носом, в простом светло-сером платье с высоким воротом, по сравнению с Джини выглядела прямо-таки скромницей, но при этом не раз сокрушалась, что ей пришлось распрощаться со Стражами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333