Фэйли бросила на Перрина восхищенный взгляд, но он покачал головой. Дело было вовсе не в том, что он та'верен. Здешний люд и сам мог разобраться, что к чему, но иногда двуреченцев стоило чуток подтолкнуть к правильному решению. Сейчас, например, даже Хари Коплин, глядя на Лудильщиков, почти не кривился. Малость, конечно, все равно кривился, но тут уж ничего не поделаешь. На чудо рассчитывать нельзя – Коплин есть Коплин.
Раин, едва волочивший ноги, устало поднял глаза на Перрина.
– Путь Листа – истинный путь, – пробормотал он. – Всему приходит конец в назначенный срок и… – Он умолк, будто не мог припомнить, что собирался сказать.
– Они нагрянули прошлой ночью, – с трудом вымолвила Ила. Огромный, в пол-лица, кровоподтек мешал ей говорить. Глаза у старой женщины были такими же тусклыми, как и у ее мужа.
– Будь у нас собаки, нам, возможно, удалось бы бежать, но всех собак перебили Белоплащники, и… мы ничего не могли поделать.
Лицо стоявшего позади нее Айрама исказила судорога. Детишки рыдали. Перрин нахмурился, глядя на юг, где горизонт затягивали облака дыма. Даже если большая часть тамошних ферм заброшена, троллокам пришлось изрядно потрудиться. Чтобы просто перебегать с факелами от дома к дому да от поля к полю, пусть их никто не защищает, требуется время. Так что, пожалуй, этими поджогами занималось не меньше троллоков, чем полегло сегодня у частокола. Так сколько же этой нечисти проникло в Двуречье? Трудно поверить, что все беды натворила одна стая: и фермы подожгла, и караван Лудильщиков разгромила.
Взглянув на Туата'ан, Перрин смутился. У них на глазах гибли близкие люди, они перенесли такие страдания, а он, чурбан бесчувственный, знай себе подсчитывает число троллоков. Но и двуреченцы тревожно переглядывались, пытаясь определить, чьи именно фермы дымятся. Горели их насиженные гнезда. Многим теперь придется начинать жизнь заново. И он, Перрин, сейчас здесь вовсе не нужен. Пожалуй, лучше всего, пока Фэйли занята Лудильщиками, улизнуть и отправиться вслед за Лойалом и Гаулом.
Неожиданно кто-то ухватил Ходока за узду. Обернувшись, Перрин увидел мастера Лухана в длинном кожаном переднике.
– Перрин, мне нужна твоя помощь. Стражи велели мне ковать детали для катапульт – их надо изготовить как можно больше, – но ко мне постоянно лезут всякие олухи и требуют, чтобы я починил доспехи, которые их прапрадедушки по дурости своей купили у заезжих купеческих охранников. – Я бы и рад, – ответил Перрин, – но боюсь, нынче помощник из меня никудышный. Отвык я от работы в кузне, почитай, больше года молота в руки не брал. Да и других дел у меня по горло.
– Свет, да я вовсе не то имел в виду. Зачем тебе махать молотом? – Голос кузнеца звучал смущенно. – Просто всякий раз, когда я посылаю какого-нибудь недоумка подальше, он через десять минут возвращается и снова принимается канючить. Какая тут работа? Ты бы их шуганул, тебя они послушают.
Перрин, однако, не был в этом уверен. Мастер Лухан мало того, что член Совета, но и первейший силач. Он, если потребуется, из любого в деревне душу может вытрясти, и если уж Харала Лухана не слушают… Однако делать было нечего, и Перрин поехал к наскоро сооруженной близ Лужайки временной кузнице. Кучка селян толпилась возле наковален, спасенных из сожженной Белоплащниками кузни. Один малый уже взялся раздувать большие кожаные меха, чем и занимался, пока кузнец окриком не отогнал его от длинных деревянных рукоятей. К удивлению Перрина, земляки и вправду его послушались, причем долгих убеждающих речей та'верена не понадобилось. Стоило ему заявить, что мастер Лухан занят, как все разошлись. Странно, вроде бы кузнец и сам мог им это объяснить. Однако прежде чем приняться за работу, мастер Лухан долго рассыпался в благодарностях и жал Перрину руку.
Свесившись, с седла, Перрин ухватил за плечо подвернувшегося под руку лысого фермера по имени Гет Элдин и велел ему остаться и отгонять всех, кто вздумает мешать мастеру Лухану. Сухопарый, морщинистый Гет был старше Перрина раза в три, но и не подумал возражать, а только кивнул и занял место рядом с Харалом, бившим молотом по раскаленному железу. Вот теперь, как решил Перрин, самое время ему убраться из деревни, пока Фэйли не появилась.
Но не успел он повернуть коня, как невесть откуда взялся Бран с копьем на плече и стальным шишаком под мышкой.
– Перрин, надо придумать, как побыстрее собрать в деревню пастухов, ежели на нас нападут снова. Ведь даже если Абелл вышлет за ними самых быстрых парней, и половина не успеет укрыться за частоколом, прежде чем нагрянут троллоки.
Справиться с этим оказалось несложно: Перрин сразу вспомнил про старый, почти почерневший охотничий рожок, невесть сколько времени висевший без употребления на стене в доме у Кенна Буйе, и уговорился о сигнале: ежели протрубить три раза, то и на самом дальнем пастбище услышат. Заодно условились, как дать жителям деревни знать, что ожидается нападение, чтобы женщины и дети прятались по домам и не высовывались, а защитники занимали оборону. После этого разговор, само собой, зашел о том, как разузнать о нападении заранее. Байн, Чиад и оба Стража были отменными разведчиками, но их четырех явно не хватало, чтобы обеспечить безопасность со всех сторон. Пришлось подобрать самых умелых охотников и следопытов, да еще и выделить им коней, чтобы они, коли углядят троллоков, успели, опередив их, вернуться в Эмондов Луг и поднять тревогу.
Потом пришлось уламывать Буэля Даутри. Седовласый старый мастер-стрельщик с носом, напоминавшим широкие наконечники его добротных стрел, прекрасно знал, что почти все двуреченцы умеют мастерить стрелы, но считал свои стрелы лучшими и потому не хотел брать себе помощников, будто один мог наполнить колчаны всей деревни. Перрин и сам не знал, как ему удалось уговорить своенравного старика, но в конце концов вышло так, что Буэль с весьма довольным видом принялся наставлять мальцов, как лучше крепить оперение.
Самое время было исчезнуть, но тут заявился за помощью пузатый бочар Эвард Кэндвин. Народу в деревню набилось много, всем нужна вода, а одному Эварду столько бочек и кадушек, сколько требовалось, смастерить было не под силу. Понадобилось совсем немного времени, чтобы сыскать ему подручных.
В большинстве своем земляки обращались к Перрину с вопросами, ответов на которые ждали только от него: где сжигать туши мертвых троллоков, можно ли вернуться на свои фермы, чтобы забрать кое-что из брошенного добра. На последний вопрос, который не мог не тревожить людей, видевших клубы дыма на горизонте, Перрин отвечал решительным "нет". Но чаще интересовался, что думает по тому или иному поводу сам спрашивающий, и рекомендовал поступать по собственному усмотрению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333