С престола меня вон долой, чтоб я за простой народ не стоял…»
— Господа — первеющие подлецы и есть, — уверенно послышалось в толпе.
— Не все подлецы, — сказала женщина, повязанная платком, с заячьей муфточкой в руках, — поглядите хоть на этих, что перед солдатами расхаживают. Явно — господа: погоны золотые, обличье тоже благородное. И разговор, сама слышала, учтивый. А ведь вот, забыв высокое свое положение и богатство, грудь под пули подставляют. И за кого, спрашивается? А ну-ка, рассудите!
Мещанин заглянул женщине в лицо:
— Чего ты, сударыня, в военном деле понимаешь?
— Дело не военное, а народное, — заступился за женщину парень с топором за ременным поясом.
— Эт-то так. Ишь, народу и впрямь сколько привалило…
— Держись, Микола! — звонко и насмешливо крикнул кудрявый каменщик в фартуке, сидевший верхом на толстой балке постройки. И, подбросив шапку, поймал ее на лету концом сапога.
— Дядь, дай ружжо подержать, — попросил мальчик в огромном картузе, закрывающем его лицо до румяных щек
Гренадер улыбнулся в бороду.
— Подержь…
Мальчишка стал на цыпочки и старался заглянуть в дуло.
— Нет, что ж, бывают и господа, за народ которые, — примирительно начал было обстриженный в скобку, судя по «оканью», ярославец.
— Ух ты, разжалобился… господский заступник, — подбежал к нему сухопарый человек в поношенной шинели. И лицо его было сухонькое, с белокурой бородкой, и взгляд серо-голубых глаз острый, хватающий. — Под пулями стоят, дескать, господа благородные. Скажи, отвагу нашел в чем. Нет, кабы хоть одного из них кнутом отодрали, вот бы я поверил, что поравняли они себя простому народу.
— Долго ль, коротко ль, а сего им не миновать, — поддержал его въехавший в толпу извозчик.
— Константин, сказывают, народ у господ не дольше, как на шесть месяцев оставит, а там под себя возьмет. Царские будем.
— Смышлен, видать. Башка на плечах не зря болтается, — ухмыльнулся кудрявый парень.
— Робя, гляди, генерал расскакался больно! — крикнули с верхних лесов, и над головами пролетели камни, щепки и палки в генерала Воинова, подскакавшего к переднему ряду каре.
— Не галдите! Чевой-то лопочет, не слыхать…
— Гони его, улю-лю…
Ловко брошенная палка сбила генеральскую шапку с кокардой. Лошадь взвилась. Седок пригнулся и ускакал ко дворцу.
В небольшом выходящем окнами на Неву кабинете новый император всероссийский Николай Павлович суетился вокруг стола, на котором лежал план Петербурга.
Генерал-адъютант Бенкендорф и назначенный петербургским военным генерал-губернатором граф Милорадович с лицами, будто запорошенными пылью, стоя навытяжку, слушали отрывистые приказания царя:
— У главного входа во дворец поставить девятую стрелковую роту лейб-гвардии Финляндского полка. Общую охрану дворца поручить саперам. Первый и второй взвод преображенцев, а также кавалергардский полк построить на Дворцовой площади. Вот здесь, — он хотел отчеркнуть карандашом, но нажал так, что кончик сломался. Николай швырнул карандаш на пол и властно продолжал: — Мост у Крюкова канала и Галерную улицу занять павловцам. Конной гвардии обогнуть Исаакиевский собор и выстроиться до Невы. К Конногвардейскому манежу послать Семеновский полк. Измайловскому полку быть здесь, — он провел ногтем от Синего моста до Адмиралтейского проспекта.
— Его высочество с генералом Толем находятся при этом полку, — доложил Бенкендорф.
— Знаю. Финляндский полк…
— Государь, — перебил Бенкендорф, — с этим полком также неблагополучно…
— Этот полк из моей второй дивизии, — запальчиво возразил Николай. — И я, командир, знаю своих людей…
— Ваше величество, — продолжал Бенкендорф, — имеется донесение что, когда первый взвод этого полка дошел до середины Исаакиевского моста, поручик Розен скомандовал «стой», и люди не пошли дальше.
— Розен? — Николай метнулся к столу, где лежал доставленный Дибичем из Таганрога список членов Тайного общества.
— К черту финляндцев, — выругался он, пробежав взглядом по фамилиям. — Я сам с первым батальоном преображенцев встану на углу Вознесенского и Адмиралтейского проспектов. Сюда мне и доносить…
Он снова наклонился к карте:
— Смотрите.
Генералы нагнулись.
— Видите, круг почти замкнут.
В кабинет быстрыми шагами вошел князь Васильчиков.
— Ну? — выпрямился Николай.
— Ваше величество, — Васильчиков перевел шумное дыхание. — Атаки конной гвардии и кавалергардов успеха не имеют…
— Измена? — хрипло спросил Николай.
— Гололедица, ваше величество… Лошади падают… Подковы без шипов, гладкие…
«И сам я как по гололедице вступаю на престол. Вот-вот упаду», — мелькнула у Николая мысль, и будто увидел себя, жалкого и смешного, карабкающимся на ступени трона.
Хрустнул пальцами, хотел что-то сказать, но только лязгнул зубами, как голодный волк.
— Еще раз осмелюсь посоветовать вашему величеству, — тем же вкрадчивым голосом, каким недавно предлагал Александру душеспасительные беседы с Фотием, Васильчиков в третий раз предложил двинуть против мятежников артиллерию.
— Я сейчас буду туда сам, — не глядя ни на кого, сказал Николай.
— Слушаюсь, ваше величество.
Крутой поворот к выходу, но на пороге задержка.
Генерал, генерал Алексей Орлов. За ними генерал Сухозанет — и все с одним и тем же:
— В офицерах неповиновение.
— В людях беспокойство…
— Дело идет дурно.
— Прикажите…
— Повелите…
— Разрешите…
И назойливые советы:
— Артиллерия необходима.
— Картечи бы им!
А в дверях опять звон шпор, золото мундира, а выше красное лицо и тревожно насупленные брови. И снова обрывистый рапорт:
— Ваше величество, Московский полк в полном восстании. Шеншин и Фредерикс тяжело ранены. Мятежники идут к Сенату. Я едва их обогнал. Ради бога, прикажите двинуть против них первый батальон Преображенского полка.
— Генерал-майор Стрекалов, распорядитесь на фланги батальона поставить стрелков, — приказал Николай.
Один Левашев порадовал:
— Измайловский полк в полном порядке и ждет ваше величество у Синего моста.
— Сейчас, сейчас выйду. Оставьте меня одного. Да, граф, — задержал Николай Милорадовича, — какова цена вашим уверениям о спокойствии столицы? Вот вам и «мальчишки, альманашники»…
Милорадович выпятил грудь колесом.
— Я отправлюсь к бунтовщикам и уверен, что мне удастся уговорить их.
Николай язвительно усмехнулся:
— Вы, граф, так долго командовали гвардией, что вам, конечно, скорее поверят, чем кому-либо иному.
Милорадович щелкнул шпорами.
Оставшись один, Николай заломил руки на затылок, пригнул голову к холодному мрамору столика с исчерканной вдоль и поперек картой Петербурга и несколько минут оставался неподвижен.
Потом вскочил, взял колокольчик и от его дребезжания вздрогнул всем телом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
— Господа — первеющие подлецы и есть, — уверенно послышалось в толпе.
— Не все подлецы, — сказала женщина, повязанная платком, с заячьей муфточкой в руках, — поглядите хоть на этих, что перед солдатами расхаживают. Явно — господа: погоны золотые, обличье тоже благородное. И разговор, сама слышала, учтивый. А ведь вот, забыв высокое свое положение и богатство, грудь под пули подставляют. И за кого, спрашивается? А ну-ка, рассудите!
Мещанин заглянул женщине в лицо:
— Чего ты, сударыня, в военном деле понимаешь?
— Дело не военное, а народное, — заступился за женщину парень с топором за ременным поясом.
— Эт-то так. Ишь, народу и впрямь сколько привалило…
— Держись, Микола! — звонко и насмешливо крикнул кудрявый каменщик в фартуке, сидевший верхом на толстой балке постройки. И, подбросив шапку, поймал ее на лету концом сапога.
— Дядь, дай ружжо подержать, — попросил мальчик в огромном картузе, закрывающем его лицо до румяных щек
Гренадер улыбнулся в бороду.
— Подержь…
Мальчишка стал на цыпочки и старался заглянуть в дуло.
— Нет, что ж, бывают и господа, за народ которые, — примирительно начал было обстриженный в скобку, судя по «оканью», ярославец.
— Ух ты, разжалобился… господский заступник, — подбежал к нему сухопарый человек в поношенной шинели. И лицо его было сухонькое, с белокурой бородкой, и взгляд серо-голубых глаз острый, хватающий. — Под пулями стоят, дескать, господа благородные. Скажи, отвагу нашел в чем. Нет, кабы хоть одного из них кнутом отодрали, вот бы я поверил, что поравняли они себя простому народу.
— Долго ль, коротко ль, а сего им не миновать, — поддержал его въехавший в толпу извозчик.
— Константин, сказывают, народ у господ не дольше, как на шесть месяцев оставит, а там под себя возьмет. Царские будем.
— Смышлен, видать. Башка на плечах не зря болтается, — ухмыльнулся кудрявый парень.
— Робя, гляди, генерал расскакался больно! — крикнули с верхних лесов, и над головами пролетели камни, щепки и палки в генерала Воинова, подскакавшего к переднему ряду каре.
— Не галдите! Чевой-то лопочет, не слыхать…
— Гони его, улю-лю…
Ловко брошенная палка сбила генеральскую шапку с кокардой. Лошадь взвилась. Седок пригнулся и ускакал ко дворцу.
В небольшом выходящем окнами на Неву кабинете новый император всероссийский Николай Павлович суетился вокруг стола, на котором лежал план Петербурга.
Генерал-адъютант Бенкендорф и назначенный петербургским военным генерал-губернатором граф Милорадович с лицами, будто запорошенными пылью, стоя навытяжку, слушали отрывистые приказания царя:
— У главного входа во дворец поставить девятую стрелковую роту лейб-гвардии Финляндского полка. Общую охрану дворца поручить саперам. Первый и второй взвод преображенцев, а также кавалергардский полк построить на Дворцовой площади. Вот здесь, — он хотел отчеркнуть карандашом, но нажал так, что кончик сломался. Николай швырнул карандаш на пол и властно продолжал: — Мост у Крюкова канала и Галерную улицу занять павловцам. Конной гвардии обогнуть Исаакиевский собор и выстроиться до Невы. К Конногвардейскому манежу послать Семеновский полк. Измайловскому полку быть здесь, — он провел ногтем от Синего моста до Адмиралтейского проспекта.
— Его высочество с генералом Толем находятся при этом полку, — доложил Бенкендорф.
— Знаю. Финляндский полк…
— Государь, — перебил Бенкендорф, — с этим полком также неблагополучно…
— Этот полк из моей второй дивизии, — запальчиво возразил Николай. — И я, командир, знаю своих людей…
— Ваше величество, — продолжал Бенкендорф, — имеется донесение что, когда первый взвод этого полка дошел до середины Исаакиевского моста, поручик Розен скомандовал «стой», и люди не пошли дальше.
— Розен? — Николай метнулся к столу, где лежал доставленный Дибичем из Таганрога список членов Тайного общества.
— К черту финляндцев, — выругался он, пробежав взглядом по фамилиям. — Я сам с первым батальоном преображенцев встану на углу Вознесенского и Адмиралтейского проспектов. Сюда мне и доносить…
Он снова наклонился к карте:
— Смотрите.
Генералы нагнулись.
— Видите, круг почти замкнут.
В кабинет быстрыми шагами вошел князь Васильчиков.
— Ну? — выпрямился Николай.
— Ваше величество, — Васильчиков перевел шумное дыхание. — Атаки конной гвардии и кавалергардов успеха не имеют…
— Измена? — хрипло спросил Николай.
— Гололедица, ваше величество… Лошади падают… Подковы без шипов, гладкие…
«И сам я как по гололедице вступаю на престол. Вот-вот упаду», — мелькнула у Николая мысль, и будто увидел себя, жалкого и смешного, карабкающимся на ступени трона.
Хрустнул пальцами, хотел что-то сказать, но только лязгнул зубами, как голодный волк.
— Еще раз осмелюсь посоветовать вашему величеству, — тем же вкрадчивым голосом, каким недавно предлагал Александру душеспасительные беседы с Фотием, Васильчиков в третий раз предложил двинуть против мятежников артиллерию.
— Я сейчас буду туда сам, — не глядя ни на кого, сказал Николай.
— Слушаюсь, ваше величество.
Крутой поворот к выходу, но на пороге задержка.
Генерал, генерал Алексей Орлов. За ними генерал Сухозанет — и все с одним и тем же:
— В офицерах неповиновение.
— В людях беспокойство…
— Дело идет дурно.
— Прикажите…
— Повелите…
— Разрешите…
И назойливые советы:
— Артиллерия необходима.
— Картечи бы им!
А в дверях опять звон шпор, золото мундира, а выше красное лицо и тревожно насупленные брови. И снова обрывистый рапорт:
— Ваше величество, Московский полк в полном восстании. Шеншин и Фредерикс тяжело ранены. Мятежники идут к Сенату. Я едва их обогнал. Ради бога, прикажите двинуть против них первый батальон Преображенского полка.
— Генерал-майор Стрекалов, распорядитесь на фланги батальона поставить стрелков, — приказал Николай.
Один Левашев порадовал:
— Измайловский полк в полном порядке и ждет ваше величество у Синего моста.
— Сейчас, сейчас выйду. Оставьте меня одного. Да, граф, — задержал Николай Милорадовича, — какова цена вашим уверениям о спокойствии столицы? Вот вам и «мальчишки, альманашники»…
Милорадович выпятил грудь колесом.
— Я отправлюсь к бунтовщикам и уверен, что мне удастся уговорить их.
Николай язвительно усмехнулся:
— Вы, граф, так долго командовали гвардией, что вам, конечно, скорее поверят, чем кому-либо иному.
Милорадович щелкнул шпорами.
Оставшись один, Николай заломил руки на затылок, пригнул голову к холодному мрамору столика с исчерканной вдоль и поперек картой Петербурга и несколько минут оставался неподвижен.
Потом вскочил, взял колокольчик и от его дребезжания вздрогнул всем телом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221