Влетел адъютант.
— Ты к шталмейстеру, князю Долгорукову, отправишься в Аничкин дворец. Скажешь, чтоб взял детей с обеими императрицами и привез их, если возможно будет, сюда. Если нет — в Царское Село. Придворных карет не брать, найми извозчичьи. И чтоб ни-ни. Головой ответишь. Понял?
— Не извольте…
— Ступай, ступай…
Свист, хохот, улюлюканье, кирпичи, камни неслись из толпы навстречу каждому царскому посланцу, который отваживался приблизиться к мятежным войскам.
— Батюшки, глядите — сам генерал-губернатор прет…
— Где? Где? Братцы, дайте же взглянуть.
— Да вон, в санках стоймя стоит. За кучерово плечо держится.
Граф Милорадович, как был на присяге во дворце, в одном мундире с голубой андреевской лентой через плечо, промчался к казармам и через несколько минут подскакал к самому каре на белом тонконогом коне. Выхватив из ножен золотую саблю, он высоко поднял ее над головой:
— Ребята! Сабля сия подарена мне цесаревичем Константином в знак крепкой его ко мне дружбы. Изменю ли другу своему вовлечением вас в злостный обман? Истинно говорю вам — Константин Павлович отрекся по доброй воле…
— Слышали такое! Не верим! — отозвались из каре. — Пускай сам нам об этом скажет.
— Неужели среди вас нет никого, кто бывал со мной в боях против внешних врагов?! Пусть смело скажет: обманывал ли я когда своих солдат?
Солдаты молчали.
Милорадович ближе подъехал к цепи, выставленной Оболенским впереди каре, и уже по-начальнически крикнул:
— Ну, детушки, побаловались и хватит! Марш по казармам!
Старший в цепи унтер-офицер фузилярной роты Луцкий выставил перед лошадью Милорадовича штык.
— Ты что делаешь, мальчишка? — грозно крикнул Милорадович.
— Отъезжайте, граф, — подойдя, строго сказал Оболенский.
— Куда нашего шефа девали? — гневно спрашивали из солдатских рядов. — Не будем менять присягу. Эдак каждому заезжему принцу присягать заставите…
— Вот вам истин… — начал, было, Милорадович, занося руку ко лбу.
Но в этот момент где-то совсем близко щелкнул пистолетный выстрел. Оболенский обернулся. Каховский медленно заносил за спину еще дымящийся пистолет.
Милорадович, как-то неловко клонясь к лошадиной шее, цеплялся пальцами за длинную разметанную гриву. Оболенский ткнул лошадь штыком. Она рванулась и, не доскакав до угла Дворцовой площади, сбросила с себя, как мешок с кладью, обмякшее тело, затянутое в шитый золотом мундир с голубою андреевской лентой.
Золотая сабля, блеснув мгновенным лучом, уткнулась в снег.
Рядовой Яригин выбежал из строя и поцеловал Оболенского.
— Ты что?
— А что начали бой…
— Это не я…
Каховский пожал плечами.
— Вот теперь бы самое время в атаку идти, — настойчиво заговорили солдаты. — Ишь как у них закопошились.
— Пушки подкатывают ближе. И чего ждем? В военном деле не полагается зря время убивать. Гляди, сам Микола возле пушек вертится, а братца к нам шлет.
Действительно, Михаил Павлович приближался к памятнику. Остановив коня шагах в двадцати, он стал рассказывать то же, что говорил артиллеристам и московцам. Уверял, что Константин и ему заявлял о нежелании принимать корону. Но в ответ слышал упорное:
— Пусть сам Константин объявится!
— Надоели, — вдруг услышал Бестужев ленивый голос Кюхельбекера.
— Кто?
— Да они, — ткнул пистолетом Кюхельбекер в сторону дворца и прицелился в Михаила.
Бестужев схватил его за руку. Но выстрел раздался. Михаил Павлович, втянув голову в плечи, галопом поскакал назад.
— Ваше величество, прикажите послать за шинелью, — заботливо предложил Бенкендорф, когда увидел Николая на Дворцовой площади в одном мундире. — Ветер становится резким, и мороз усилился.
— Ты советуешь — за шинелью, Васильчиков — за артиллерией. Вижу, дело предстоит жаркое…
— Совсем одурели, канальи, — кивая в сторону Сенатской площади, поддакнул Бенкендорф. — Генерала Милорадовича ранили.
«Допрыгался хвастунишка», — подумал Николай.
— Послать к нему моего… — спохватился и «медика» не прибавил. «Может быть, для меня самого пригодится», — подумал с опаской.
Но Бенкендорф догадался:
— Не беспокойтесь, ваше величество. Врач Петрашевский уж и пулю вынул. Граф обрадовался, что она оказалась не солдатской. Разумеется, ее пустил кто-либо из каналий фрачников.
— А ты в артиллерии уверен? — перебил Николай.
— Абсолютно, ваше величество.
— Когда она прибудет, прикажи Сухозанету построить правым флангом к бульвару, а левым — к Невскому проспекту, — и царь поскакал к измайловцам.
Он старался держаться особенно молодецки. И когда спросил у батальона: «Пойдете за мной?» — внешне вопрос прозвучал почти спокойно.
Батальон молчал, а за него во все горло гаркнул генерал Левашев.
— Рады стараться, ваше императорское величество!
— Ежели есть среди вас такие, которые хотят идти против меня, — продолжал Николай, — не препятствую. Присоединяйтесь к мятежникам.
— Ишь ты, смиренный какой, — сказал насмешливо кто-то в задних рядах.
— Ежели таких среди измайловцев нет — к атаке в колонну! Первый и второй взвод, вполоборота нале-во!
— Ур-ра! — опять неистово закричал Левашев и, как дирижер, взмахнул рукой.
— Ур-ра! — нестройно ответили измайловцы и двинулись к Адмиралтейству.
А им навстречу гремело:
— Ур-ра-а, Константин! Ур-ра-а!..
Откуда-то — не понять откуда — запели и зажужжали, как злые осы, пули…
— Ты рискуешь головой, — Михаил Павлович потянул Николая за угол.
Генерал Толь неотступно следовал за ними.
— Государь, прикажите очистить площадь или… — проговорил он угрюмо.
— Или что? — лязгая зубами, спросил Николай.
«Трусит он так или замерз?» — подумал Толь.
И, глядя прямо в будто замороженные глаза Николая, отрубил:
— Или откажитесь от престола.
— Я послал за артиллерией…
— Она прибыла с замедлением и без снарядов, — сообщил Михаил.
— За снарядами послать в артиллерийскую лабораторию и привезти их хотя бы на извозчиках! — исступленно крикнул Николай и так вонзил шпоры в коня, что тот взвился на дыбы и, как бешеный, понесся к бульвару.
Едва удалось осадить его у самой ограды. На всем скаку подлетел генерал Комаровский:
— Ваше величество, извольте…
Но Николай перебил с испугом:
— Кто этот белокурый полковник? Он сегодня уже несколько раз попадается мне на глаза. Смотрите, как он подозрительно держится.
Заметив, что говорят о нем, Булатов сделал быстрое движение, словно собираясь достать что-то из бокового кармана. Потом резко отдернул руку и юркнул в толпу.
Николай отъехал на несколько шагов.
— Ваше величество… — снова начал Комаровский и опять не договорил: прямо перед самой мордой царского коня откуда-то появился высокий драгунский офицер с черной повязкой на одном глазу, черноусый, черноволосый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221