— Господа! — проговорил он спустя минуту. — Здесь долее оставаться невозможно: мы задохнемся.
Все были с ним совершенно согласны, никто не воспротивился тому, чтобы Петион вышел из кабинета, однако все последовали за ним.
Кроме того, возможно, никто не посмел задержать его открыто.
Он пошел по первой подвернувшейся лестнице; она привела в комнату первого этажа, выходившую в сад.
Он ужаснулся при мысли, что дверь в сад может быть заперта; она оказалась открытой.
Петион опять очутился в тюрьме, только более просторной и лучше проветриваемой, но столь же надежно запертой, как и первая.
Однако у него появилась надежда на спасение.
За ним по пятам следовал какой-то человек; выйдя вслед за ним в сад, он подал ему руку; это был Редерер, прокурор парижского муниципалитета.
Они стали прогуливаться на террасе, опоясывавшей дворец; терраса эта освещалась лампионами: подошли национальные гвардейцы и потушили те из них, что находились в непосредственной близости от мэра и прокурора.
С какой целью они это сделали? Петиону все это пришлось не по душе.
— Сударь! — обратился он к следовавшему за ним офицеру, швейцарцу по имени Зали-Лизер. — Против меня что-то замышляется?
— Не беспокойтесь, господин Петион, — отвечал офицер с сильным немецким акцентом, — король поручил мне за вами приглядывать, и я вам обещаю, что если кто-нибудь посмеет вас убить, он минутой позже падет от моей руки!
В таких же обстоятельствах Трибуле ответил Франциску I: «Я бы предпочел, государь, чтобы это случилось минутой раньше».
Петион ничего не ответил и вышел на Террасу фельянов, залитую лунным светом. В те времена ее в отличие от наших дней не окружала решетка: терраса была отгорожена стеной в восемь футов высотой, в которой было три калитки, две маленькие и одна большая.
Эти калитки были теперь не только заперты, но и забаррикадированы; кроме того, их охраняли гренадеры из Бютт-Де-Мулен и Фий-Сен-Тома, известные своими роялистскими настроениями.
Значит, надеяться на их помощь не приходилось. Петион время от времени наклонялся, подбирал камешек и бросал его через стену.
Пока Петион прогуливался, швыряясь камнями, к нему дважды подходили сообщить, что король желает с ним говорить.
— Вы не пойдете? — спросил Редерер.
— Нет, — ответил Петион, — там слишком жарко! Как вспомню о кабинете, так у меня пропадает всякое желание туда возвращаться; и потом, на Террасе фельянов у меня назначена встреча.
И он продолжал наклоняться, подбирать камешки и бросать их через стену.
— Кому вы назначили встречу? — поинтересовался Редерер.
В эту минуту дверь, ведущая из собрания на террасу фельянов, отворилась.
— Мне кажется, это тот, кого я жду.
— Приказываю пропустить господина Петиона! — прокричал чей-то голос. — Собрание вызывает его для отчета о положении в Париже.
— Вот так! — едва слышно проговорил Петион. Потом он продолжал в полный голос:
— Я здесь и готов принять вызов моих врагов. Национальные гвардейцы вообразили, что Петиона ждет расправа, и пропустили его в Собрание.
Было около трех часов ночи; начинало светать, но странная вещь: небо было кроваво-красным!
Глава 27. В НОЧЬ С 9 НА 10 АВГУСТА
Получив приглашение от короля, Петион предвидел, что вряд ли ему удастся выйти из дворца так же легко, как он туда войдет; он подошел к человеку с суровым лицом, казавшимся еще более мрачным из-за проходившего через весь лоб шрама.
— Господин Бийо! — обратился он к нему. — Какое сообщение вы мне недавно передавали из Собрания?
— Что оно будет заседать всю ночь.
— Очень хорошо!.. А что вы, говорите, видели на Новом мосту?
— Пушку и национальных гвардейцев, оставленных там по приказу господина Мандэ.
— Кажется, вы еще говорили, что под аркадой Иоанна Крестителя, в самом начале Сент-Антуанской улицы собраны значительные силы?
— Да, сударь, и тоже по приказанию господина Мандэ.
— В таком случае послушайте, что я вам скажу, господин Бийо.
— Слушаю вас.
— Вот приказ господину Манюэлю и господину Дантону вернуть национальных гвардейцев из-под аркады Иоанна Крестителя в казармы, а также очистить Новый мост; необходимо любой ценой исполнить этот приказ, слышите?
— Я лично вручу его господину Дантону.
— Хорошо. Теперь вот еще что: вы живете на улице Сент-Оноре?
— Да, сударь.
— После того, как вы передадите господину Дантону приказ, возвращайтесь к себе и немного передохните; потом около двух часов вставайте и идите к стене, огораживающей Террасу фельянов; если увидите или услышите, что через стену летят из Тюильрийского сада камешки, значит, я попал в плен и надо мной совершено насилие.
— Понимаю…
— Тогда ступайте в Собрание и скажите своим коллегам, чтобы они меня вызвали… Понимаете, господин Бийо? Я вверяю вам свою жизнь!
— Можете на меня положиться, сударь, — отвечал Бийо, — отправляйтесь с Богом.
И Петион в самом деле отправился в Тюильри, положившись на всем известный патриотизм Бийо.
А тот брался за все тем охотнее, что ему на подмогу явился Питу.
Бийо отправил Питу к Дантону, приказав без него не возвращаться.
Несмотря на лень Дантона, простодушному Питу удалось его привести.
Дантон видел пушки на Новом мосту; он видел национальных гвардейцев под аркадой Иоанна Крестителя; он понял, что ни в коем случае нельзя оставлять такую силу за спиной народной армии.
Имея на руках приказ Петиона, они с Манюэлем отправили национальных гвардейцев из-под аркады Иоанна Крестителя в казармы и прогнали канониров с Нового моста.
Теперь главная дорога для восстания была очищена.
Тем временем Бийо и Питу вернулись на улицу Сент-Оноре в прежнюю квартиру Бийо; Питу кивнул дому головой, как старому приятелю.
Бийо сел и жестом пригласил Питу последовать его примеру.
— Спасибо, господин Бийо, — отозвался Питу, — я не устал.
Однако Бийо продолжал настаивать, и Питу сел.
— Питу, — начал Бийо, — я велел тебе передать, чтоб ты пришел ко мне.
— Как видите, господин Бийо, — отвечал Питу, показав в улыбке все тридцать два зуба, как и всегда, когда он улыбался, — я не заставил вас ждать.
— Нет… Ты догадываешься, что готовится что-то очень важное, верно ведь?
— Подозреваю, что так, — проговорил Питу. — А скажите, господин Бийо…
— Что, Питу?
— Отчего я не видел ни господина Байи, ни господина Лафайета?
— Байи — предатель, приказавший стрелять в нас на Марсовом поле.
— Да, знаю; я же сам подобрал вас, когда вы плавали в луже крови.
— Лафайет — предатель, который хотел похитить короля.
— Да ну? А я и не знал… Господин Лафайет — предатель! Кто бы мог подумать! А король?
— Король — самый главный предатель, Питу.
— Вот это меня ничуть не удивляет, — молвил Питу.
— Король вступил в сговор с иноземными государствами и хочет отдать Францию нашим врагам;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206