У дверей, закатав рукав, Дато усердно чистил надетый на левую руку браслет. Будто не замечая удивленных взглядов, азнаур с увлечением вертел, вытягивал руку, щурился, встряхивал платок, усиленно дул и внимательно рассматривал оправу камней.
Царица побледнела, четки беспомощно упали на ковер.
Изумленный царь вонзил глаза в Дато… Где видел этот браслет? Да, да, мой подарок Мариам… Мариам… Почему темнее ночи стала? Как попал браслет к ностевскому азнауру? Неужели от Мариам получил?
Первым опомнился начальник замка.
— Азнаур, ты, вероятно, ума лишился, если при царе чистишься, подобно коню.
— Откуда у тебя браслет? — исступленно закричал Георгий X.
Начальник замка поспешил напомнить о браслете, подаренном царицей азнауру за хорошие вести о триалетской битве.
— Да, великий царь, в первый раз я его от царицы получил, а во второй… браслет оказался волшебным…
— Дерзкий азнаур, говори прямо или сгниешь в подземелье.
— Великий царь, я уже сказал — браслет волшебный и… выведет из подземелья, даже из метехского, невредимым.
Царь затрясся, метнул полный злорадства взгляд на полуживую Мариам, на сумрачного Баака, оглядел недоумевающий зал и задержал глаза на Луарсабе.
— Говори, все говори, азнаур, князем будешь, а за молчание раскаленным железом угощу!
Шадиман поспешно наклонился к телохранителю, и тот змеей выскользнул за дверь. Затем он шепотом напомнил царю о присутствии Луарсаба.
— Очевидно, азнаур о царице нехорошее знает, совсем помертвела…
Луарсаб, выслушав приказание, пожал плечами и порывисто вышел. Обезумевшая Мариам оглядела знакомые лица. Шадиман предал… Она сдавленно простонала.
— Баака, Баака…
Херхеулидзе тяжело опустил руку на плечо Дато:
— Азнаур, ты осмелился быть непочтительным в присутствии царя… Стража, запереть безрассудного в башню и никого не пропускать…
— Кто, кроме меня, смеет распоряжаться? — загремел Георгий X.
Из раздвинутых стен, из оживших фресок, из-за висящих ковров, из глубины ниш молниеносно с обнаженными саблями выскочили рослые телохранители и острым кольцом сковали зал.
— Великий царь, персидские послы более двух часов дожидаются, очень торопятся, просят выслушать, — прорвался сквозь кольцо телохранитель Шадимана.
— Пусть хоть два года дожидаются… Говори, азнаур.
— Царь, послов необходимо отпустить, шах Аббас за оскорбление может принять, азнаура пока в башне замкну…
— Царь царей, если князь Херхеулидзе охраняет, азнаур не сбежит… Персидских послов опасно задерживать…
Шадиман совсем склонился к царю:
— Завтра при знатных свидетелях допросим… Царица должна в монастырь уйти… Сведения имею: Русудан она запретила Метехи посещать, при всех унизила за внимание к тебе… Долго княжна болела, теперь назло решила за Саакадзе выйти, но всегда говорила: за царя Георгия жизнь отдать не жаль. Завтра при князьях выясним поступки царицы, пусть Нугзар княжне расскажет.
— Шадиман, первым дидебули сделаю… Да, да, давно с тобой следовало посоветоваться. Баака, хорошо спрячь азнаура, завтра допросим… Царицу в молельню проводи… стражу поставь…
Дато кинулся навстречу вошедшему князю, но Баака холодно отстранился:
— Ты арестован, азнаур, и… нехорошо арестован… Зачем со мной не посоветовался?..
Дато очнулся, спокойно оглядел знакомые покои.
— Ты арестован, азнаур, и нехорошо арестован, — мрачно повторил Баака.
Дато пожал плечами и, небрежно вручив начальнику метехской стражи оружие, поинтересовался, осведомлен ли Баака о разрешении царя отобрать азнаурские земли, уничтожить полководца азнауров и о твердом решении азнаура Дато предвосхитить план Шадимана и уничтожить «змеиного» князя, тоже «полководца». Откуда узнал? Начальник замка на совещании присутствовал…
Баака, скрывая невольную улыбку, отвернулся и грустно опустил голову. Он всегда честно исполнял долг, но тяжелее ему никогда не было. Он привязался к Дато, сына родного не мог бы больше любить, но Мариам до смерти останется царицей.
Дато удивился: он не хотел предать царицу, подземелье готовил для Шадимана, только ему нужна была свобода и смерть Орбелиани. Браслет от радости царица подарила, а Шадиман от хитрости украл… Зачем такую охрану князь поставил? Разве Дато способен убежать?
— Многого, дорогой, не понимаешь… Плохую услугу Саакадзе хочешь оказать…
— Знаю, Хорешани рассказала. Думаешь, Русудан изменит? Саакадзе не знаешь: чьей душой завладел, на всю жизнь его будет… Прошу, отпусти охрану, неудобно людей беспокоить…
— Дато, первый раз вместо нужного слова камень на языке держу. Знай — судьба сегодня меч обнажила. Здесь жизнь твоя в безопасности. Покои царя тоже тройной охраной окружил. Посмотрим, чей рок… Но если ночь пройдет спокойно, то утром ничего не сможешь царю рассказать. Всегда долг исполняю, как бы тяжело ни было… утром тюремщик тебе язык отрежет.
Дато смертельно побледнел. Он вспомнил рослого Киазо, невнятное мычание перекошенного рта и тонкий сучок, запутавшийся в его густых волосах. Тяжело помолчали. Дато подошел к стене, снял дамасский клинок, спрятав в куладжу, остановился перед мрачным Баака.
— Добрый друг, благодарю за предупреждение, но, может, ночь не пройдет спокойно… А если… избавлю тебя от тяжести… Дато сам вонзит клинок в свое сердце, позорить не позволит… Исполни последнюю просьбу, пусти к Шадиману, я должен поговорить…
— Что?! Дорогой Дато, так еще надежду имею, а от Шадимана мертвым вынесут, такой случай князь не упустит.
— Ошибаешься, Баака, Шадиман слишком умен. Хочешь жизнь друга сохранить, положи в покоях князя спать.
— Зачем Шадиман необходим?
— Если утром Хорешани лишусь, азнаурскому союзу услугу хочу оказать. Только один, без стражи пойду.
Но наедине с собою Шадиман не был так спокоен, как в присутствии других. Морщины перечеркнули лоб, переносицу прорезала глубокая складка, от быстрой ходьбы выхоленная борода металась в беспорядке.
Шадиман закрыл и снова открыл глаза — не бредит ли он? Или острые мысли разжигают воображение? Но нет, перед ним — живой безумец.
Дато спокойно спросил, не подслушивают ли здесь.
Шадиман расхохотался.
— Говори, азнаур, у тебя сегодня хорошо выходит, а если кто подслушивает или необдуманно развязывает тесьму, «змеиный» князь умеет завязывать язык…
— Это у тебя хорошо выходит, в Абхазети видел…
— А не думаешь, что больше ничего не придется увидеть?
— Если и думаю, то без помощи «змеиного» князя, — простодушно бросил Дато. — Баака не хотел пускать, я убедил: у тебя целее, чем под стражей Баака буду.
Шадиман пристально смотрел на Дато: откуда столько ума? Да, плохо, если азнауры много думать начнут.
— Раньше хочу предупредить: о земле азнауров не печалься, все равно князьям не отдадим, а будете домогаться, плохо кончится, умеем не хуже вас свою землю защищать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162