Пролетали зимовать журавли. Поседелые чинары стыли в прозрачном воздухе.
Изгибаясь, отражая суровые берега, обмелевшие реки, дремотно огибали обглоданные веками валуны, оставляя на их морщинах холодные брызги. Кружились, хрипло каркая, старые вороны.
По ночам мерцали острые иглы звезд, сосала золотую лапу Большая медведица и, точно засыпанный снежной россыпью, белел Млечный путь.
Зимою приятнее ходить на дикого зверя, обновлять папахи, чохи, чистить оружие, чинить конскую сбрую, проводить время в беседах у раскаленного мангала, но Георгий объявил: «В эту зиму отдыха не будет». И, точно охваченный пламенем, он с первого света до холодных звезд носился по вздыбленному Носте.
— Ни себе, ни другим покоя не дает, — бурчали одни.
— Откуда узнал, что так лучше? — изумлялись другие.
И только месепе яростно претворяли в камень и дерево мысли загадочного владетеля.
Вереницы буйволов, вытягивая морщинистые шеи, на ржавых цепях волочили тяжелые бревна. Дорога круто поднималась в гору к опустевшему поселку месепе, и еще теплые бревна, прощаясь с похолодевшим лесом, жалобно скрипели, цепляясь за крутые изгибы.
Ностевцы оживленно встречали плененные дубы и под четкий счет подкатывали их к широким грудам уже распиленных на длинные доски лесных исполинов.
И там, где раньше люди дышали зловонным теплом, где в мутной плесени гнездилась нищета, на выровненной площадке разрушенного гнойника готовились к постройке новой шерстопрядильни…
— Георгий, от стариков я, — сказал дед Димитрия, разглаживая седые усы, свисавшие над ароматной чашкой воскресного чахохбили, — скоро в Тбилиси коня направишь: стыдно нам, если нуждаться будешь. Мы тоже гордость имеем — наш азнаур князей затмить должен. Благодаря тебе хорошо живем, решили опять подать собрать…
Саакадзе раньше не замечал тесноты, простой папахи, но теперь положение придворного азнаура обязывало блистать одеждой, иметь слуг, конюха и во избежание насмешек, подобно Квливидзе, беспечно швырять монетами. Все яснее становилась неизбежность следовать примеру других азнауров. Точно водоворот, затягивали его вековые устои и традиции. Для укрепления своего авторитета необходимо было избегать опрометчивых поступков и не ставить больше себя в тяжелое положение.
Георгий поморщился, вспомнив пророчество кадаги, неизвестно откуда появившейся в Носте на базарной площади.
На ее дикий вой вмиг сбежались ностевцы и тесным кольцом окружили скрюченную старуху с выжатым лицом и с прозеленью, точно от сырости, в седых запутанных космах.
— Вай ме! Вай ме! — надрывно голосила она, раздирая шершавую грудь закостеневшими когтями. — Раньше железная цепь от купола святого креста тянулась до купола мцхетского храма. И ходили по цепи через Арагви благочестивые монахи поклониться мцхетским святыням и уходили обратно. Но послал с Ялбуза на Картли ведьм Тартар. Ари-урули-урули-урули кудианеби! Проникли ведьмы в сердца людей, стали люди забывать бога всемогущего, и стала опускаться железная цепь, а теперь совсем рассыпалась и пропала куда, никто не знает… Вай ме! Вай ме! Крови, крови сколько вижу! Забыли старики бога, забыли о небесном рае ради земной гордости. Никто не видал, никто не слыхал, как сошел Тартар с Ялбуза, крепко смотрели большие глаза, страшно скрипели каменные зубы, черный дым змеей вылетал изо рта. Ари-урули-урули-урули, Тартар. Перестанет бог защищать отступников, потащит их Тартар к себе в ад, будет жарить на раскаленной жаровне, будет жевать и выбрасывать обратно, ни смерти, ни жизни не будет у несчастных, бегите, люди, в церковь, бегите, пока не поздно. Вай ме! Вай ме! Ари-урули-урули, урули кудианеби!
И старухе с безумным зеленым огнем в глазах бросилась бежать через мост и скрылась за речными валунами. И черный дым, как клялись ностевцы, взметнулся над рекой.
Ностевцы в ужасе заметались по базарной площади. Несмотря на солнечный день, наталкивались друг на друга и, пугаясь, с криком «очисти нас, боже, очисти!» отбегали. Спотыкались о камни, цеплялись за деревья и вдруг, словно гонимые, бросились к священнику…
К вечеру дом Георгия обступили месепе. Они умоляли Георгия не лишать их посланного богом испытания и не переводить их в глехи. Георгий обещал уступить их просьбе, но месепе они будут только называться, а в остальном будут жить не хуже всех глехи. И старики, роняя слезы, робко смотрели на небо: может, бог хоть перед смертью позволит им называться глехи.
В воскресенье в переполненной церкви, после обедни, священник прочел список, скрепленный церковной печатью, о переводе самых молодых месепе в глехи и несколько семейств глехи в мсахури…
Кровь прилила к вискам Георгия. Он радовался чаду свечей и тяжелому, потному воздуху, помогшему ему скрыться в каменной нише от людских взглядов.
Синий дымок кадильницы щекотал ноздри…
Георгий очнулся, перед ним стояла дымящаяся чаша с чахохбили; он с трудом старался уловить смысл длинной речи деда Димитрия.
— …Сейчас как раз амкары приехали кожу скупать, говорят, черкесский князь десять тысяч седел заказал. Амкар Бежан хвастает, будто ты у него вместе с князем в гостях был… Если со всех подать собрать…
— С месепе ничего не берите, — поспешно перебил Георгий.
— Почему? Ты сам одинаковые права с глехи им дал, пока ничем не провинились, нехорошо обижать… Очень гордятся, когда сборщик к ним приходит, больше показывают, чем имеют… Сборщик уже знает их хитрость, половину берет… Вот отец Эрасти, крепкий человек, умный тоже, в шерсти хорошо понимает… Большую власть ты ему дал, всю семью в глехи перевел, от радости без вина пьяный ходит, хвастает — шерсти больше будешь иметь…
Дед вдруг задвигался на скамье, помялся и неуверенно спросил:
— Правда, Георгий, он такое колесо сделал: один человек будет вертеть, пять прялок шерсть будут мотать?
— Правда, дед, все разбогатеем. Кто шерсть держит в руках, тот имет право на себя ее надеть…
— Люди говорят — черт ему помогает… Что ж, черт иногда тоже хорошо думает. Жарить мясо тоже черт людей научил, раньше без всякого удовольствия сырое ели… Бог против тоже ничего не сказал, только пожалел, зачем сам раньше не догадался…
Когда за дедом Димитрия закрылась дверь, Георгий задумчиво стал ходить по комнате. Опять, даже в таком пустяке, он чуть не сделал промаха, опять за простой истиной скрывалась хитро сплетенная паутина установившихся понятий. Каким мечом разрубить паучьи сети? Где найти источник истины? Как искоренить навязанный народу порядок?
Уже несколько раз опечаленная Маро окликала Георгия. Она обратила внимание сына, что Нино уже несколько воскресений не приходит к обеду.
Георгий с трудом оторвался от обуревавших его мыслей и, избегая взгляда матери, неуверенно заявил о необходимости спросить у царя разрешения на женитьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162