— Слезами ноги Луарсаба оболью, Тинатин молить буду, но Нестан спасу… Передай Иесэ, пусть пока у тебя в Амши работает… Потом тайно может приехать в Метехи. Арчил хорошее сердце имеет, с нами всегда добрый.
Теплое дыхание солнца едва шевелило белоснежные лечаки метехского сада. Чинара, прикрываясь зеленым щитом, тянулась к открытому окну. Царь машинально отломал ветку, повертел в руках и обернулся к князьям.
— Значит, двадцать один? Да, да… Зураба Эристави не забыли? Газнели, Мухран-батони, Турманидзе… Молодого Цицишвили вычеркните, дурак усы перед самой поездкой подрезал… Да, да — значит, двадцать один?
— Двадцать один, великий царь, никого не забыли, — сказал Бартом.
— Осмелюсь доложить, царь, — робко начал Реваз, выполняя поручение Астан, — осмелюсь доложить, ты не записал ни одного Магаладзе. А Тамаз для Ирана усы только вчера красной хной выкрасил.
— Я его не просил хну портить… Двадцать два — хорошее число, да, да… Запиши, князь, Георгия Саакадзе… Необходимо оказывать внимание отличившимся азнаурам…
— Разреши сказать, царь, не будут ли в обиде князья? Саакадзе только недавно снял одежду простого азнаура.
— Э, Шадиман, иногда простой азнаур лучше знатного князя думает…
— Не смею оспаривать, царь, — улыбнулся Шадиман и подумал: «а иногда и лучше царя», но вслух продолжал: — Понравится ли шаху плебей в свите царевны Тинатин?
— Тогда и мне следует обидеться… Разве шах не посылает ко мне одних пастухов? Я не хочу оскорбить советника шаха Эреб-хана, он много побед одержал, много пользы принес Ирану, но когда говорит со мною, едва сдерживаю желание спросить, сколько в его стаде было овец. Да, да… А Эмир-Гюне-хан? Не от него ли бежали мавры? И не он ли, сын пастуха, после взятия Еревана из простого сарбаза стал знаменитым полководцем? Еще многих могу назвать, дорогой Шадиман, если б была нужда, но ты, вероятно, уже понял? Да, да… Шах любит, когда ему подражают…
— Царь, позволь выразить восхищение твоей мудростью…
Дверь порывисто распахнулась, и в зал заседаний вбежал взволнованный Луарсаб.
— Отец, ты даже мертвому мстишь. Не ведаю причин изгнания Нестан Орбелиани из Метехи в гарем.
Георгий X после смерти Орбелиани даже почуствовал жалость к обобранной Нестан, но, возмущенный резкостью сына, упрямо ответил, что если царская дочь может жить в гареме, то и другим не позорно.
Шадиман, одобряя благородство Луарсаба, напомнил о многочисленных лишениях Тинатин и о желании царицы утешить Тинатин, не разлучая ее с любимой подругой.
— Оставь, Шадиман, ты совсем не знаешь моей сестры, Тинатин в слезах умоляет царя не губить Нестан, и… знай, Шадиман, многое я не скоро забываю.
Оттолкнув Бартома, выронившего от неожиданности песочницу и гусиное перо, разгневанный Георгий X хрипло заявил, что не изменит своего решения. Луарсаб не успел произнести готовую дерзость: вошедший телохранитель, откашлявшись, доложил о приезде святейшего отца Трифилия.
Шадиман быстро взглянул на покрасневшего Луарсаба.
«Да, — подумал Шадиман, — будущий царь Картли многому успел научиться у меня».
Трифилий, как всегда, вошел властной походкой, благословил царя, Луарсаба, а затем всех присутствующих и попросил не прерывать совещания.
Георгий X в запальчивости ответил, что совещание закончено и отец Трифилий приехал вовремя, ибо наследника смущает дьявол, а духовнику Луарсаба надлежит бороться с нечистым наваждением.
Трифилий медленно погладил бороду и заявил о смиренном желании всегда приезжать вовремя.
Конечно, никто, кроме Шадимана, не догадывался о письме Луарсаба к настоятелю с просьбой немедля приехать «глубоко справедливого и чистого мыслями» духовника и взять под свою защиту маленькую Нестан.
Никто не догадывался о быстром коне Элизбара, направленного в Кватахеви с посланием и поручением рассказать настоятелю о трагической смерти Орбелиани. Дальновидный Трифилий, конечно, не отказал в такой просьбе наследнику, да и дело, по правде сказать, нечистое. Конечно, нельзя осуждать царя за желание избавиться от такого удовольствия, как дочь врага, но… в Картли цари слишком быстро сменяются, а Луарсаб хорошо запоминает обиды… И Трифилий благоразумно поспешил в Тбилиси.
Шадиман, учтя положение, поспешно стал уговаривать царя уступить благоразумному желанию Луарсаба, но Георгий X упрямо не сдавался ни на какие доводы.
Трифилий не вмешивался в спор и, только оставшись наедине с царем, резко осудил его несправедливость. Не Христос ли учил прощать врагам, а маленькая Нестан — только дочь погибшего врага. Или царь думает угодить церкви, отдавая магометанам христианку? Разве мало грузинам приходится жертвовать своими девушками? Зачем же еще навязывать, когда неверные даже не требуют.
Еще многое говорил Трифилий смущенному царю, а наутро замок обсуждал победу Луарсаба и завидовал Нестан, получившей от царя в подарок маленькое имение. Иесэ быстро переправился в имение, названное «Патара (маленькое) Орбети», и с жаром принялся за управление, стремясь обеспечить доход на нужды Нестан.
Дато, почистив шашку и надев новые цаги, отправился к Орбелиани.
О чем говорил с Ревазом Дато — неизвестно, но Мамука уверял, что он, Мамука, с князем никогда так шумно не проводил время. А на следующий день, несмотря на шипение Нино, угрозы Мераба и обмороки Астан, а может быть, именно поэтому, Мамука послал в Орбети чубукчи Реваза с поручением отправить в Патара Орбети три семейства любимых слуг Иллариона, двести овец, шесть коней, четырех буйволов и трех коров. Мамука воспользовался случаем преподнести уважаемому азнауру, которого лучше всегда иметь другом, кольцо с кораллом, навязанное сердитым греком.
Так Нестан стала, хотя и не богатой, но независимой княжной.
Так «барсы» оказали первую услугу княжне Орбелиани, впоследствии оспаривавшей первенство в Метехи.
Так Луарсаб впервые столкнулся с «барсами», в будущем не раз скрещивавшими свои жизненные пути с путями Луарсаба II.
— Как Георгий, живешь? Говорят, богатеешь в Носте?
Саакадзе поблагодарил за внимание и рассказал удивленному царю о мерах, принятых им к процветанию своего хозяйства.
Царь похвалил умного азнаура и, смеясь, осведомился, не очень ли огорчены ностевцы, что не принадлежат Магаладзе?
Саакадзе с жаром заговорил о желании всех азнауров сплотиться вокруг царя. Бурей хлынули давно затаенные мысли.
Конечно, царь не подозревает о растущей силе азнауров, и достаточно царю лишь захотеть использовать эту силу для объединения Картли, как все князья отступят перед царским решением и склонят свои мечи.
И он раскрыл перед царем возможность противопоставить силе князей силу азнауров, за которыми пойдет народ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162