Дрейк же, полсуток проискав-прождав Фрея, счел его мертвым и приказал отчаливать, так что кораблей его у Могадора уж не нашли. Фрей был пришиблен горем: ни за что, ни про что его лишили права участвовать в прибыльном плавании и вернуться на родину. Правитель тогда одарил Фрея подарками — и повелел сообщать всем английским судам, которые — вдруг! — появятся у этих берегов, что есть их соотечественник, желающий воротиться в Англию. Берберы даже сшили, по указанию властителя, флаг святого Георгия и махали им при виде каждого мимоидущего европейского судна. И через месяц нашелся «торгаш», идущий в Англию! За проезд Фрея уплатил правитель области. Финиками.
7
За две недели дошли до мыса Бланко — низменной косы, уходящей далеко в море, на юг. Коса отделяла от океана мелководный залив, богатый рыбой настолько, что местные жители ловили рыбу… руками! Это были худощавые красивые люди с завитыми бородами, говорящие на языке, довольно сходном с языком берберов мыса Могадор, и называвшие себя «имошаг», «икомиддин» и как-то еще на «и». Причем чтобы наловить достаточно рыбы и на пропитание, и на продажу, они не входили в воду и на столько, чтобы намочить нижний край набедренной повязки!
У мыса англичане захватили испанское судно, затем еще два. Продовольствие с них, часть оружия, порох и навигационные карты перегрузили на английские корабли. После этого два судна были отпущены, а третье переименовано в «Сент-Кристофер» и отдано Тому Муни под начало. Испанцам отдали «Бенедикта» (причем каким-то образом оказалось, что когда все запасы Тома Муни перегрузили на вчетверо более вместительный «Сент-Кристофер», свободного места в его трюмах осталось… ровно столько же, сколько его было на «Бенедикте». Как это возможно — и сам старина Том объяснить не мог, но — вот так было).
У этого мыса экспедиция Дрейка провела шесть дней второй половины января 1578 года. Уж больно удивила англичан эта земля (сейчас — самая северная часть побережья Мавритании, на границе с Западной Сахарой), неприютная, бесплодная, с постоянным ветром, несущим из глубин африканского материка мельчайшие красные песчинки, проникающие всюду. Этот ветер выводил из себя, он жалил хуже овода и не давал минуты продыха.
Но более всего поразило англичан то, что в поселении, довольно большом, вообще не было пресной воды! Ни речки, ни озера, ни колодца, ни родничка… Туземцы выпрашивали воду на каждом мимоидущем судне, заплывая с этой целью довольно далеко от берега на неуклюжих плотах из козьих бурдюков, надутых воздухом. В обмен на воду они предлагали товары ценнейшие и редчайшие — например, амбру (притом подлинную, а не подделку из воска и смолы акации, имеющую в цвете непременную желтизну, о чем. поведал знающий толк в драгоценностях Томас Доути) и мускус. Или своих женщин. Ночь — ведро, ночь с девственницей — три ведра, увезти женщину с собой навсегда — сто галлонов воды! Том Муни решил поторговаться для смеха — и едва отделался, когда ему предложили молодую негритяночку за девять ведер пресной воды!
«Очень тяжело наказал Господь этот берег!» — выражая общее мнение, записал в свою тетрадь преподобный Флетчер.
Зачем торчали в этой пустыне неделю? Затем, что Дрейк, по обыкновению, давал отдых экипажу перед длительным переходом. Во время этой стоянки каждый матрос попробовал ловить рыбу руками — и убедился, что ухватить рыбину тут ничего не стоит, это не сложнее, чем ложкой в миске зачерпнуть, — но удержать живую, скользкую, дергающуюся сильную рыбину белому человеку почти невозможно. Хватка не та, что ли. Каждый покатался на верблюде, но ни один белый человек не освоит местное верблюжье седло (общее мнение об этой диковинной деревянной конструкции размером почти в кровать было таким: «Большое упущение со стороны испанской инквизиции — то, что она до сих пор не взяла на вооружение это приспособление»); Капитан Винтер, оглядев седло, сказал недоумевающе: «Должно быть, у туземцев зад как-то иначе устроен. Я вообще не могу представить, чтобы человек уселся на это… Тьфу!» Ну и каждый матрос переспал с местной женщиной. Надобно сказать, что черных здесь было — чисто черных, я имею в виду, — даже меньше, чем на Могадоре. Зато примесь негритянской крови в белых ощущалась сильнее. Подивились англичане на то, что искали встреч с чужеземцами сами женщины, мужья же старались в эти часы не попадаться им на пути. Из ведра воды, полученного в уплату за труды, мавританки отливали мужу один, иногда два ковшика и уносили остальное в свой шатер. Вообще здешние мусульманки ходили с открытыми лицами и нраву были весьма нестрогого. Мужьями помыкали…
Выйдя в море, корабли Дрейка стали стремительно отдаляться от африканского берега. «Ветер купцов» наполнил их паруса и за девять дней привел экспедицию к островам Зеленого Мыса. Пассаты начались еще на широте Канарских островов — но пока, до мыса Блан, они были непопутными, дули мористее принятого Дрейком курса. Теперь же они несли точно куда надо. Прежде-то, когда шли правым бакштагом, матросам бездельничать-то не приходилось. Не то сейчас…
Подошли не к группе Барлавенту, а к более южной — Сотавенту, и притом со стороны материка. 30 января увидели невысокий — высшая точка его не достигает и полутора тысяч футов в высоту — остров Майу. На следующий день близ острова Сантьягу захватили испанский корабль с грузом вина, тканей и одежды. Но главное — в составе команды был знаменитый португальский кормчий дон Нуньеш да Силва! Знаток побережий Южной Америки (особенно Бразилии), сведущий картограф и умелый судоводитель — этот невысокий, щупленький смуглый мужчина, чрезвычайно подвижный для своих шестидесяти лет, оказался для Дрейка ценнее любого трофея. Отпустив всю команду португальца, Дрейк задержал да Силву более чем на год.
Замечу здесь, забегая на полтора года вперед, что Нуньеш да Силва оказался человеком весьма наблюдательным, как это явствует из протоколов его допросов в инквизиции вице-королевства Новая Испания, куда он угодил сразу же после того, как был отпущен Дрейком. А это случилось в западно-мексиканском порту Гватулько 15 апреля 1579 года…
В своих показаниях (которые, равно как и написанные им без малейшего принуждения на борту «Пеликана» записки, изобиловали зорко подмеченными и не без изящества стиля описанными деталями) португалец очень хвалил английские корабли — как «идеально приспособленные для сверхдальних и сверхдлительных переходов». Самого Дрейка он назвал «опытнейшим и разумнейшим мореходом».
Да Силва особо отметил, что Дрейк увлекается географическими картами и навигационными инструментами и собирает их всюду, где только возможно, — и страсть эта не знает насыщения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163
7
За две недели дошли до мыса Бланко — низменной косы, уходящей далеко в море, на юг. Коса отделяла от океана мелководный залив, богатый рыбой настолько, что местные жители ловили рыбу… руками! Это были худощавые красивые люди с завитыми бородами, говорящие на языке, довольно сходном с языком берберов мыса Могадор, и называвшие себя «имошаг», «икомиддин» и как-то еще на «и». Причем чтобы наловить достаточно рыбы и на пропитание, и на продажу, они не входили в воду и на столько, чтобы намочить нижний край набедренной повязки!
У мыса англичане захватили испанское судно, затем еще два. Продовольствие с них, часть оружия, порох и навигационные карты перегрузили на английские корабли. После этого два судна были отпущены, а третье переименовано в «Сент-Кристофер» и отдано Тому Муни под начало. Испанцам отдали «Бенедикта» (причем каким-то образом оказалось, что когда все запасы Тома Муни перегрузили на вчетверо более вместительный «Сент-Кристофер», свободного места в его трюмах осталось… ровно столько же, сколько его было на «Бенедикте». Как это возможно — и сам старина Том объяснить не мог, но — вот так было).
У этого мыса экспедиция Дрейка провела шесть дней второй половины января 1578 года. Уж больно удивила англичан эта земля (сейчас — самая северная часть побережья Мавритании, на границе с Западной Сахарой), неприютная, бесплодная, с постоянным ветром, несущим из глубин африканского материка мельчайшие красные песчинки, проникающие всюду. Этот ветер выводил из себя, он жалил хуже овода и не давал минуты продыха.
Но более всего поразило англичан то, что в поселении, довольно большом, вообще не было пресной воды! Ни речки, ни озера, ни колодца, ни родничка… Туземцы выпрашивали воду на каждом мимоидущем судне, заплывая с этой целью довольно далеко от берега на неуклюжих плотах из козьих бурдюков, надутых воздухом. В обмен на воду они предлагали товары ценнейшие и редчайшие — например, амбру (притом подлинную, а не подделку из воска и смолы акации, имеющую в цвете непременную желтизну, о чем. поведал знающий толк в драгоценностях Томас Доути) и мускус. Или своих женщин. Ночь — ведро, ночь с девственницей — три ведра, увезти женщину с собой навсегда — сто галлонов воды! Том Муни решил поторговаться для смеха — и едва отделался, когда ему предложили молодую негритяночку за девять ведер пресной воды!
«Очень тяжело наказал Господь этот берег!» — выражая общее мнение, записал в свою тетрадь преподобный Флетчер.
Зачем торчали в этой пустыне неделю? Затем, что Дрейк, по обыкновению, давал отдых экипажу перед длительным переходом. Во время этой стоянки каждый матрос попробовал ловить рыбу руками — и убедился, что ухватить рыбину тут ничего не стоит, это не сложнее, чем ложкой в миске зачерпнуть, — но удержать живую, скользкую, дергающуюся сильную рыбину белому человеку почти невозможно. Хватка не та, что ли. Каждый покатался на верблюде, но ни один белый человек не освоит местное верблюжье седло (общее мнение об этой диковинной деревянной конструкции размером почти в кровать было таким: «Большое упущение со стороны испанской инквизиции — то, что она до сих пор не взяла на вооружение это приспособление»); Капитан Винтер, оглядев седло, сказал недоумевающе: «Должно быть, у туземцев зад как-то иначе устроен. Я вообще не могу представить, чтобы человек уселся на это… Тьфу!» Ну и каждый матрос переспал с местной женщиной. Надобно сказать, что черных здесь было — чисто черных, я имею в виду, — даже меньше, чем на Могадоре. Зато примесь негритянской крови в белых ощущалась сильнее. Подивились англичане на то, что искали встреч с чужеземцами сами женщины, мужья же старались в эти часы не попадаться им на пути. Из ведра воды, полученного в уплату за труды, мавританки отливали мужу один, иногда два ковшика и уносили остальное в свой шатер. Вообще здешние мусульманки ходили с открытыми лицами и нраву были весьма нестрогого. Мужьями помыкали…
Выйдя в море, корабли Дрейка стали стремительно отдаляться от африканского берега. «Ветер купцов» наполнил их паруса и за девять дней привел экспедицию к островам Зеленого Мыса. Пассаты начались еще на широте Канарских островов — но пока, до мыса Блан, они были непопутными, дули мористее принятого Дрейком курса. Теперь же они несли точно куда надо. Прежде-то, когда шли правым бакштагом, матросам бездельничать-то не приходилось. Не то сейчас…
Подошли не к группе Барлавенту, а к более южной — Сотавенту, и притом со стороны материка. 30 января увидели невысокий — высшая точка его не достигает и полутора тысяч футов в высоту — остров Майу. На следующий день близ острова Сантьягу захватили испанский корабль с грузом вина, тканей и одежды. Но главное — в составе команды был знаменитый португальский кормчий дон Нуньеш да Силва! Знаток побережий Южной Америки (особенно Бразилии), сведущий картограф и умелый судоводитель — этот невысокий, щупленький смуглый мужчина, чрезвычайно подвижный для своих шестидесяти лет, оказался для Дрейка ценнее любого трофея. Отпустив всю команду португальца, Дрейк задержал да Силву более чем на год.
Замечу здесь, забегая на полтора года вперед, что Нуньеш да Силва оказался человеком весьма наблюдательным, как это явствует из протоколов его допросов в инквизиции вице-королевства Новая Испания, куда он угодил сразу же после того, как был отпущен Дрейком. А это случилось в западно-мексиканском порту Гватулько 15 апреля 1579 года…
В своих показаниях (которые, равно как и написанные им без малейшего принуждения на борту «Пеликана» записки, изобиловали зорко подмеченными и не без изящества стиля описанными деталями) португалец очень хвалил английские корабли — как «идеально приспособленные для сверхдальних и сверхдлительных переходов». Самого Дрейка он назвал «опытнейшим и разумнейшим мореходом».
Да Силва особо отметил, что Дрейк увлекается географическими картами и навигационными инструментами и собирает их всюду, где только возможно, — и страсть эта не знает насыщения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163