— Мне не очень ловко об этом говорить, — застеснялась я.
— Почему?
— Ну, он сам не считает, что у него проблемы со здоровьем… — издалека начала я.
— Если он сам не считает себя больным, а ты с ним не согласна, то проблемы у тебя, а не у него, — оборвал меня доктор Торнтон.
— Нет, послушайте, вы не поняли…
— Отлично понял, — перебил он. — У Джемси Салливана все в порядке. Если бросит пить, будет как новенький. А может, и не будет, — добавил он, будто споря с самим собою. — Одному богу известно, что у него творится с печенью. Если она еще есть.
— Но…
— Люси, ты отнимаешь у меня время. Там, за дверью, полно больных — настоящих больных, которым нужна моя помощь. А я, вместо того чтобы заниматься ими, вынужден отбиваться от женщин из семьи Салливан, которые ищут лекарство для человека, твердо решившего допиться до смерти.
— Каких еще женщин из семьи Салливан? — спросила я.
— Тебя. Твоей мамы. Она отсюда не вылезает.
— Правда? — удивилась я.
— Ну, пожалуй, если уж к слову пришлось, уже несколько дней я ее не видел. Она, что ли, прислала тебя?
— Гм, нет…
— Почему? — насторожился он. — В чем дело?
— Она бросила папу, — ожидая сочувствия, сказала я.
Но он только рассмеялся. Или закашлялся. Он вообще вел себя довольно странно.
— Значит, наконец решилась, — выдохнул он. Я удивленно смотрела на него, склонив голову набок, и не могла понять, что с ним. И что он имел в виду, говоря, что папа решил допиться до смерти? Почему наша беседа все время возвращается к папе и пьянству?
Кое-что в моей голове начало медленно вставать на место, и я испугалась.
— А теперь ты взяла на себя то, от чего отказалась твоя мама? — спросил доктор Торнтон.
— Если вы спрашиваете, забочусь ли я о нем, то да, — подтвердила я.
— Иди домой, Люси, — вздохнул он. — Для своего отца ты ничего сделать не можешь; мы уже все перепробовали. Пока он сам не решит бросить пить, никто ему ничем не поможет.
Еще несколько моих неразрешимых вопросов обрели простые ответы.
— Послушайте, вы неправильно меня поняли, — заторопилась я, пытаясь бороться с тем, что уже и сама считала верным. — Я здесь не из-за того, что он пьет. Я пришла, потому что у него проблема со здоровьем, но пьянство тут ни при чем.
— Ну, так что там у него? — нетерпеливо спросил доктор.
— Он мочит постель по ночам.
Старик Торнтон молчал. Что, взял, нервно подумала я, надеясь, что действительно устыдила его.
— Недержание — проблема эмоциональная, — продолжала я. — К пьянству она не имеет никакого отношения.
— Люси, — угрюмо возразил он, — к пьянству это имеет самое прямое отношение.
— Не понимаю, о чем вы, — пролепетала я, прекрасно все понимая, отчего мне стало совсем нехорошо. — Не знаю, почему вы говорите такие вещи про папу и при чем тут пьянство?
— Не знаешь? — нахмурился он. — Быть того не может, ты должна знать. Как же ты можешь жить с ним в одном доме и не знать?
— Я с ним не живу, — сказала я. — Во всяком случае, много лет не жила: я только что переехала обратно к родителям.
— Но разве мать не рассказала тебе о?.. — спросил он, глядя в мое встревоженное лицо. — Вон оно что. Все ясно. Значит, не рассказала.
Я чувствовала, как дрожат у меня коленки, и знала, что он собирается мне рассказать. От этого кошмара я бежала всю свою жизнь и вот оказалась с ним лицом к лицу. Дело было нешуточное, но я испытала едва ли не облегчение оттого, что мне больше не надо прятаться и обманывать себя.
— Так вот, — вздохнул доктор Торнтон. — Твой отец хронический алкоголик.
У меня заныло под ложечкой. Я это знала и все же отказывалась понимать.
— Вы уверены? — прошептала я.
— Ты действительно даже не догадывалась? — спросил он чуть мягче.
— Нет, — ответила я. — Но теперь, когда вы мне сказали, не понимаю, как до сих пор могла ничего не подозревать.
— Очень распространенный случай, — устало отозвался он. — Я вижу такое сплошь и рядом: в доме беда, а все делают вид, что ничего не происходит.
— А-а, — кивнула я.
— Как будто у них в гостиной поселился слон, а они ходят вокруг на цыпочках и притворяются, что не видят его.
— А-а, — повторила я. — И что же мне делать?
— Честно говоря, Люси, — сказал он, — это не по моей части: я лечу обычные телесные недуги. Если б твоего папу беспокоил, например, вросший ноготь или несварение желудка, я бы тут же назначил лечение. Но семейная психотерапия, депрессии, неврозы — с этим я практически незнаком. В мое время такому еще не учили.
— А-а, — опять сказала я.
— Но сама-то ты как себя чувствуешь? — оживился он. — Не слишком ли тебе тяжело то, что случилось? Потому что нервный шок я лечить умею, тут у меня есть опыт.
— Со мной все будет хорошо, — ответила я, вставая, чтобы уйти. Мне нужно было время, чтобы переварить то, что я узнала; свыкнуться со всем сразу я не могла.
— Нет, погоди, — остановил меня он. — Я бы мог тебе что-нибудь прописать.
— Что именно? Нового отца? Не алкоголика?
— Не надо так. Снотворное, транквилизаторы, антидепрессанты.
— Нет, спасибо.
— Ладно, тогда еще один полезный совет, — задумчиво промолвил он.
Во мне проснулась надежда.
— Да? — выдохнула я.
— Клеенка.
— Клеенка? — промямлила я.
— Да, ну, чтобы уберечь матрас от…
Я вышла.
Я брела по улице в состоянии шока, а когда пришла домой, папа спал в кресле, забыв на подлокотнике зажженную сигарету. При моем появлении он открыл глаза и спросил:
— Люси, сбегаешь для меня в магазинчик?
— Хорошо, — согласилась я, слишком потрясенная, чтобы спорить. — Что тебе купить?
— На что денег хватит, — смиренно ответил он.
— Вот как, — холодно проронила я. — То есть платить придется мне?
— Ну-у, — неопределенно протянул он.
— Но ты ведь только позавчера получил пособие, — напомнила я. — Куда ты его дел?
— Ах, Люси, — как-то недобро засмеялся он, — ты — истинная дочь своей матери.
Я вышла из дома, ошеломленная и растерянная. Неужели я похожа на маму?
В магазине купила папе бутылку настоящего виски вместо сомнительного дешевого пойла из Восточной Европы, которое обычно покупал он сам. Но, поскольку я никак не могла успокоиться и желала потратить деньги на него, то купила еще сорок сигарет, четыре плитки шоколада и две порции картошки фри.
Потратив около двадцати фунтов, я вздохнула свободно и утвердилась в мнении, что своими причудами разрушила невольное сходство с мамой.
Я не могла выбросить из головы слова доктора Торнтона. Верить ему я не хотела, но ничего с собой поделать не могла. Я пыталась посмотреть на папу, как раньше, а потом в свете того, что он алкоголик, и последнее оказывалось намного проще. Все сразу вставало на свои места.
Откровение доктора Торнтона стронуло с места одну из стенок карточного домика, а остальные рухнули следом.
Как пролитое на белую скатерть красное вино, эта новость пропитала всю мою жизнь, вплоть до самых давних воспоминаний, окрасив все в другой цвет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135