если одной из парочек по каким-то причинам хотелось занять гостиную, две другие могли ретироваться в спальни и проводить время, как душе угодно.
Но теперь, когда я осталась одна, ту пару, которая выберет гостиную, мучила совесть из-за того, что они выгоняют меня в мою одинокую комнату, и, разумеется, они злились, потому что злиться намного приятнее, чем мучиться совестью. То, что Гас бросил меня, отныне ставилось мне в вину и рассматривалось как результат моего же неправильного поведения.
Шарлотта решила, что мне пора завести нового парня, и горячо взялась задело, обуреваемая по-детски трогательным желанием помочь подружке и вполне прагматичным — сделать так, чтобы время от времени я уходила из дому, предоставляя им с Саймоном играть в больницу, в зоопарк и еще во что вздумается.
— О Гасе давно пора забыть и постараться найти себе кого-то еще, — решительно сказала она как-то вечером, когда дома не было никого, кроме нас.
— Дай срок, — отозвалась я, а про себя рассеянно подумала, что, вообще-то, именно эти слова ей следовало сказать мне, а не наоборот.
— Но ты никогда ни с кем не познакомишься, если никуда не ходишь, — гнула свою линию Шарлотта.
И, разумеется, если я не буду никуда ходить, ей так и не удастся заняться с Саймоном сексом на полу в прихожей. Но об этом ей хватило такта промолчать.
— Но я ведь хожу, — возразила я. — В субботу вечером, например, была на вечеринке.
— Хочешь, дадим объявление в газете? — предложила Шарлотта.
— Какое еще объявление?
— В колонке знакомств.
— Нет! — ужаснулась я. — Может, дела мои не особенно хороши, — ладно, ладно, из рук вон плохи, — но, надеюсь, так низко я никогда не упаду.
— Но, Люси, — заспорила Шарлотта, — ты все неверно понимаешь. Так делают очень многие. Многие вполне нормальные люди находят свою судьбу на страницах для одиноких сердец.
— Ты, наверно, рехнулась, — твердо сказала я. — Очень надо входить в этот сомнительный мир баров и прачечных самообслуживания для холостых и незамужних. Мне не нужны мужики, которые по телефону клянутся, что похожи на Киану Ривза, а при встрече оказываются копией скверно одетого Вана Морри-сона, или другие, которые на словах мечтают о равенстве в любви и о честных партнерских отношениях, а потом стукнут по голове чем-нибудь тяжелым и начнут вырезать у тебя на животе звезды хлебным ножом. Нет уж. Не согласна.
Шарлотта очень развеселилась.
— Опять ты ничего не поняла, — покатываясь со смеху и вытирая глаза, выдохнула она. — Теперь все не так. Вот раньше было опасно…
— А ты бы на такое пошла? — спросила я, сразу переходя к сути.
— Ну, трудно сказать, — замялась она. — В смысле, у меня-то парень есть…
— И потом, я вовсе не против риска, — сердито перебила ее я. — Меня угнетает само состояние «ах, как тоскливо одной». Шарлотта, неужели ты не понимаешь: если я покачусь по наклонной плоскости службы знакомств, лучше сразу повеситься. Надежда на счастье умрет с последними каплями самоуважения.
— Не говори глупостей, — сказала Шарлотта и достала ручку и листок бумаги, при ближайшем рассмотрении оказавшийся меню китайского ресторанчика.
— Давай, — радостно продолжала она, — сейчас напишем о тебе так, что любо-дорого, и толпы красивых мальчиков будут слать тебе тонны писем, и все будет просто замечательно!
— Нет!
— Да, — произнесла она нежно, но твердо. — Так, посмотрим: как бы нам тебя описать? Гм… может, «низкая»? Нет, «низкая» не годится…
— Определенно не годится, — неожиданно для себя согласилась я. — Как будто я карлица.
— Нетактично говорить «карлица».
— Тогда «вертикально обделенная».
— В смысле?
— В смысле карлица.
— Так бы и сказала.
— Но…
— Хорошо, как насчет «маленькой»?
— Нет, терпеть не могу это слово. Звучит так… так по-девчоночьи жалко. Как будто я сама не могу до выключателя дотянуться.
— Ты и правда не можешь.
— И что? Вовсе не значит, что надо признаваться в этом публично.
— Справедливо. Может, попросить Саймона написать тебе текст? Он все-таки занимается рекламой.
— Но, Шарлотта, он ведь дизайнер-график. Она тупо смотрела на меня.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что он делает… э-э-э… рисунки для рекламы, а не пишет тексты.
— Так вот, оказывается, чем занимается дизайнер-график, — сказала она с таким выражением, будто только что узнала, что Земля круглая.
Подчас Шарлотта меня просто пугает. Я не хотела бы жить у нее в голове: это должно быть темное, пустое и мрачное место. Можно пройти много миль и не встретить ни одной умной мысли.
— Знаю, знаю, поняла! Как насчет «Дюймовочки»? — с энтузиазмом спросила Шарлотта. Глаза ее горели восторгом от собственных творческих способностей.
— Нет!
— Но почему? По-моему, чудесно!
— Потому, черт побери, что я не Дюймовочка, вот почему!
— Ну и что? Они же не узнают, а потом, когда познакомятся с тобой, то увидят, что ты все равно прелесть.
— Нет, Шарлотта, это неправильно. И мне может выйти боком: вдруг потребуют вернуть им деньги.
— Ага, — неохотно согласилась Шарлотта, — пожалуй, ты права.
— Выбрось это из головы, — взмолилась я.
— А может, просто проглядим страничку в «Тайм аут», вдруг подвернется кто-нибудь симпатичный…
— Нет! — в отчаянии вскричала я.
— Послушай, вот хороший, — не унималась Шарлотта, — высокий, мускулистый, волосатый, ой… о боже…
— Бр-р-р, — содрогнулась я. — Он не в моем вкусе.
— И хорошо, — заметила Шарлотта. Энтузиазм ее несколько поутих. — Это лесбиянка. Жаль, жаль. Я уж было сама заинтересовалась. Ну ничего, поехали дальше.
Шарлотта продолжала читать, то и дело обращаясь ко мне за справкой.
— Что значит, когда они пишут ЧЮ?
— Чувство юмора.
— А что такое тогда РЧЮ?
— Развитое чувство юмора, должно быть.
— Здорово!
— Ничего здорового тут нет, — раздраженно возразила я. — Это значит только, что он считает себя весельчаком и ржет над собственными шутками.
— Что такое м/о?
— Материально обеспеченный.
— Нет!
— Да.
— Боже мой! Похоже на хвастовство, верно? Такое должно сразу отвращать, да?
— Смотря кого. Меня — да, конечно, но кому-то может понравиться.
— А тебя не интересует групповой секс с семейной парой в Хэмпстеде, в послеобеденные часы по будням?
— Шарлотта! — возмутилась я. — Как ты могла мне такое предложить? Ты же знаешь, отпрашиваться с работы я не смогу, — мрачно добавила я, и мы немного похихикали над семейными извращенцами.
— Как тебе «заботливый, нежный мужчина с сердцем, переполненным любовью, которую он готов отдать своей единственной»?
— Нет уж! Судя по всему, законченный неудачник. Как и я, только мужского пола.
— Да, пожалуй, слабоват, — согласилась Шарлотта. — А вот еще, слушай: «мужественный, требовательный, физически привлекательный мужчина ищет сексапильную, атлетически сложенную, стройную подругу для приключений»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Но теперь, когда я осталась одна, ту пару, которая выберет гостиную, мучила совесть из-за того, что они выгоняют меня в мою одинокую комнату, и, разумеется, они злились, потому что злиться намного приятнее, чем мучиться совестью. То, что Гас бросил меня, отныне ставилось мне в вину и рассматривалось как результат моего же неправильного поведения.
Шарлотта решила, что мне пора завести нового парня, и горячо взялась задело, обуреваемая по-детски трогательным желанием помочь подружке и вполне прагматичным — сделать так, чтобы время от времени я уходила из дому, предоставляя им с Саймоном играть в больницу, в зоопарк и еще во что вздумается.
— О Гасе давно пора забыть и постараться найти себе кого-то еще, — решительно сказала она как-то вечером, когда дома не было никого, кроме нас.
— Дай срок, — отозвалась я, а про себя рассеянно подумала, что, вообще-то, именно эти слова ей следовало сказать мне, а не наоборот.
— Но ты никогда ни с кем не познакомишься, если никуда не ходишь, — гнула свою линию Шарлотта.
И, разумеется, если я не буду никуда ходить, ей так и не удастся заняться с Саймоном сексом на полу в прихожей. Но об этом ей хватило такта промолчать.
— Но я ведь хожу, — возразила я. — В субботу вечером, например, была на вечеринке.
— Хочешь, дадим объявление в газете? — предложила Шарлотта.
— Какое еще объявление?
— В колонке знакомств.
— Нет! — ужаснулась я. — Может, дела мои не особенно хороши, — ладно, ладно, из рук вон плохи, — но, надеюсь, так низко я никогда не упаду.
— Но, Люси, — заспорила Шарлотта, — ты все неверно понимаешь. Так делают очень многие. Многие вполне нормальные люди находят свою судьбу на страницах для одиноких сердец.
— Ты, наверно, рехнулась, — твердо сказала я. — Очень надо входить в этот сомнительный мир баров и прачечных самообслуживания для холостых и незамужних. Мне не нужны мужики, которые по телефону клянутся, что похожи на Киану Ривза, а при встрече оказываются копией скверно одетого Вана Морри-сона, или другие, которые на словах мечтают о равенстве в любви и о честных партнерских отношениях, а потом стукнут по голове чем-нибудь тяжелым и начнут вырезать у тебя на животе звезды хлебным ножом. Нет уж. Не согласна.
Шарлотта очень развеселилась.
— Опять ты ничего не поняла, — покатываясь со смеху и вытирая глаза, выдохнула она. — Теперь все не так. Вот раньше было опасно…
— А ты бы на такое пошла? — спросила я, сразу переходя к сути.
— Ну, трудно сказать, — замялась она. — В смысле, у меня-то парень есть…
— И потом, я вовсе не против риска, — сердито перебила ее я. — Меня угнетает само состояние «ах, как тоскливо одной». Шарлотта, неужели ты не понимаешь: если я покачусь по наклонной плоскости службы знакомств, лучше сразу повеситься. Надежда на счастье умрет с последними каплями самоуважения.
— Не говори глупостей, — сказала Шарлотта и достала ручку и листок бумаги, при ближайшем рассмотрении оказавшийся меню китайского ресторанчика.
— Давай, — радостно продолжала она, — сейчас напишем о тебе так, что любо-дорого, и толпы красивых мальчиков будут слать тебе тонны писем, и все будет просто замечательно!
— Нет!
— Да, — произнесла она нежно, но твердо. — Так, посмотрим: как бы нам тебя описать? Гм… может, «низкая»? Нет, «низкая» не годится…
— Определенно не годится, — неожиданно для себя согласилась я. — Как будто я карлица.
— Нетактично говорить «карлица».
— Тогда «вертикально обделенная».
— В смысле?
— В смысле карлица.
— Так бы и сказала.
— Но…
— Хорошо, как насчет «маленькой»?
— Нет, терпеть не могу это слово. Звучит так… так по-девчоночьи жалко. Как будто я сама не могу до выключателя дотянуться.
— Ты и правда не можешь.
— И что? Вовсе не значит, что надо признаваться в этом публично.
— Справедливо. Может, попросить Саймона написать тебе текст? Он все-таки занимается рекламой.
— Но, Шарлотта, он ведь дизайнер-график. Она тупо смотрела на меня.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что он делает… э-э-э… рисунки для рекламы, а не пишет тексты.
— Так вот, оказывается, чем занимается дизайнер-график, — сказала она с таким выражением, будто только что узнала, что Земля круглая.
Подчас Шарлотта меня просто пугает. Я не хотела бы жить у нее в голове: это должно быть темное, пустое и мрачное место. Можно пройти много миль и не встретить ни одной умной мысли.
— Знаю, знаю, поняла! Как насчет «Дюймовочки»? — с энтузиазмом спросила Шарлотта. Глаза ее горели восторгом от собственных творческих способностей.
— Нет!
— Но почему? По-моему, чудесно!
— Потому, черт побери, что я не Дюймовочка, вот почему!
— Ну и что? Они же не узнают, а потом, когда познакомятся с тобой, то увидят, что ты все равно прелесть.
— Нет, Шарлотта, это неправильно. И мне может выйти боком: вдруг потребуют вернуть им деньги.
— Ага, — неохотно согласилась Шарлотта, — пожалуй, ты права.
— Выбрось это из головы, — взмолилась я.
— А может, просто проглядим страничку в «Тайм аут», вдруг подвернется кто-нибудь симпатичный…
— Нет! — в отчаянии вскричала я.
— Послушай, вот хороший, — не унималась Шарлотта, — высокий, мускулистый, волосатый, ой… о боже…
— Бр-р-р, — содрогнулась я. — Он не в моем вкусе.
— И хорошо, — заметила Шарлотта. Энтузиазм ее несколько поутих. — Это лесбиянка. Жаль, жаль. Я уж было сама заинтересовалась. Ну ничего, поехали дальше.
Шарлотта продолжала читать, то и дело обращаясь ко мне за справкой.
— Что значит, когда они пишут ЧЮ?
— Чувство юмора.
— А что такое тогда РЧЮ?
— Развитое чувство юмора, должно быть.
— Здорово!
— Ничего здорового тут нет, — раздраженно возразила я. — Это значит только, что он считает себя весельчаком и ржет над собственными шутками.
— Что такое м/о?
— Материально обеспеченный.
— Нет!
— Да.
— Боже мой! Похоже на хвастовство, верно? Такое должно сразу отвращать, да?
— Смотря кого. Меня — да, конечно, но кому-то может понравиться.
— А тебя не интересует групповой секс с семейной парой в Хэмпстеде, в послеобеденные часы по будням?
— Шарлотта! — возмутилась я. — Как ты могла мне такое предложить? Ты же знаешь, отпрашиваться с работы я не смогу, — мрачно добавила я, и мы немного похихикали над семейными извращенцами.
— Как тебе «заботливый, нежный мужчина с сердцем, переполненным любовью, которую он готов отдать своей единственной»?
— Нет уж! Судя по всему, законченный неудачник. Как и я, только мужского пола.
— Да, пожалуй, слабоват, — согласилась Шарлотта. — А вот еще, слушай: «мужественный, требовательный, физически привлекательный мужчина ищет сексапильную, атлетически сложенную, стройную подругу для приключений»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135