Мне рядом с тобой как-то уютно: наверно, ты одолжила мне денег на изломе века, когда я был на мели, или сделала еще что-нибудь хорошее. А «Гиннесс» еще есть?
Я отправила Гаса к холодильнику, устроилась на ступеньке поудобнее и принялась ждать. Душа моя пела, счастье переполняло меня. Какой он славный! Как я рада, что пришла на эту вечеринку — ведь запросто могла и не пойти и тогда не встретила бы его! Неужели права миссис Нолан, и Гас — тот самый единственный, тот самый мой человек, которого я столько ждала?
Кстати, где этого единственного черти носят?
Сколько нужно времени, чтобы дойти до холодильника и похитить оттуда оставшиеся банки купленного Дэниэлом пива? А что, если, пока я сижу тут разомлевшая и улыбаюсь, как идиотка, он уже убалтывает другую покладистую девушку, а обо мне забыл?
Я занервничала.
Интересно, сколько еще мне здесь торчать, пока можно будет встать и отправиться на поиски? Спустя какое время прилично проявить беспокойство?
И не рановато ли он начинает, даже имея дело со мной, заставлять меня дергаться и ждать?
Мою мечтательную расслабленность как рукой сняло. Мне следовало раньше понять, что это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Вдруг я осознала, что все это время вокруг ходили люди, разговаривали, шумели, а я и забыла о них, пока говорила с Гасом. А что, если они смеются надо мной? Может, Гас на их глазах проделывал то же самое с тысячами других дурочек? В эту секунду передо мной уже стоял растрепанный Гас.
— Люси Салливан, — с огорченным видом объявил он, — прости, что я так долго, но я попал в ужасную передрягу.
— О господи, — рассмеялась я, — что случилось?
— Когда я подошел к холодильнику, какой-то тип примеривался к пиву твоего друга Донала. «Поставь назад!» — крикнул я. «Нет», — говорит он. «Еще как поставишь», — говорю я. «Это мое», — говорит он. «Не твое», — говорю я, а потом, Люси, случилась потасовка, из которой я вышел с легкими ранениями, зато теперь «Гиннесс» в безопасности.
— Неужели? — в некотором недоумении протянула я, потому что увидела в руках у Гаса только бутылку красного вина, а пива что-то не заметила.
— Да, Люси, я пожертвовал собой и спас его. Пусть теперь кто-нибудь попробует его украсть.
— Ты что сделал?
— Сделал? Разумеется, Люси, я его выпил. А что еще я мог с ним сделать?
— Э-э-э…
Я беспокойно оглянулась через плечо и, конечно же, увидела, как Дэниэл с не предвещающим ничего хорошего лицом пробирается через холл к лестнице.
— Люси, — кричал он, — какой-то мелкий мерзавец украл…
Тут он замолчал, потому что увидел Гаса.
— Ты! — взревел он.
О боже! Кажется, Дэниэл и Гас уже знакомы.
— Дэниэл, Гас. Гас, Дэниэл, — вяло пробормотала я.
— Это он, — сердито выпалил Гас. — Тот нечистый на руку тип, который хотел украсть пиво твоего друга.
— Какой же я дурак, — возмущенно тряся головой, воскликнул Дэниэл, не обращая ни малейшего внимания на обвиняющий перст Гаса. — Просто идиот, все же было понятно. Люси, и где ты их только находишь? Объясни мне — где?
— Да пошел ты, ханжа несчастный, — огрызнулась я, не зная, что еще сказать от стыда и досады.
— Ты его знаешь? — воинственно осведомился Гас. — По-моему, он не из тех, с кем тебе следует дружить. Видела бы ты, какой…
— Я ухожу, — заявил Дэниэл, — и забираю бутылку вина, которую принесла Карен.
После чего выдернул бутылку из рук Гаса и растворился в толпе.
— Ты видела? — завопил Гас. — Он опять за свое!
Я честно старалась не смеяться, но сдержаться не могла — видимо, была не так трезва, как мне самой казалось.
— Прекрати, — выдохнула я, дергая его за рукав. — Сядь и веди себя прилично.
— Ах, так это я должен вести себя прилично?!
— Да.
— Понятно!
Он замолчал, скорчил свирепую гримасу (насколько можно сделать свирепой такую славную мордаху) и посмотрел на меня.
— Ну, Люси Салливан, если ты говоришь…
— Я говорю!
Он послушно сел на ступеньку рядом со мной, старательно изображая пай-мальчика. С минуту мы сидели молча.
— Ладно, — сказал он наконец. — Но попробовать стоило.
20
Весь мой словарный запас как-то неожиданно иссяк. Я сидела на ступеньке, прижатая людским потоком к Гасу, и лихорадочно придумывала, что бы такое сказать.
— Ну ладно! — начала я излишне бодро, стараясь скрыть неловкость. Что теперь будет? Раскланяемся, скажем, как приятно было познакомиться, и разбежимся в разные стороны? Как в море корабли? Очень не хотелось бы.
Тогда я решила задать ему вопрос: людям, как правило, нравится говорить о себе.
— Тебе сколько лет?
— Я стар, как горы, и юн, как утро, Люси Салливан.
— А поконкретнее можно?
— Двадцать четыре.
— Ясно.
— Девятьсот двадцать четыре, если совсем точно.
— В самом деле?
— А тебе сколько лет, Люси Салливан?
— Двадцать шесть.
— Вот оно как. Ты понимаешь, что я тебе в отцы гожусь?
— Если тебе девятьсот двадцать четыре ты, пожалуй, и на дедушку потянешь.
— Если не на прадедушку.
— Но для своих лет ты неплохо сохранился.
— Здоровый образ жизни, Люси Салливан, вот что главное. Да еще сделка, которую я заключил с дьяволом.
— Что за сделка?
Как же он мне нравился, как мне было весело!
— Не стареть ни на год из тех девятисот, что я тебя дожидался, но, если я сделаю хотя бы шаг, чтобы заполучить постоянную работу, то немедленно одряхлею и умру.
— Забавно, — сказала я. — Именно это происходит со мной всякий раз, как я иду на работу, но мне не приходилось девятьсот лет ждать, когда это произойдет.
— Неужели ты ходишь на службу? — в ужасе спросил он. — Бедная, бедная Люси, милая моя девочка, как же это? Ты вообще не должна работать. Тебе следует проводить дни, лежа в мягкой постели в золотом платье, поглощать конфеты и благосклонно принимать поклонение своих обожателей.
— Всю жизнь об этом мечтаю, — искренне призналась я.
— Чудесно, — воодушевленно кивнул он. — К слову, о мягкой постели… С моей стороны будет очень большой наглостью предложить проводить тебя домой?
Я открыла рот, чувствуя легкое головокружение от тревоги.
— Прости меня, Люси Салливан, — патетически воскликнул он, больно сжав мой локоть. — Не могу поверить, что я такое сказал. Прошу тебя, прошу, сотри мои слова из памяти, постарайся забыть, что я вообще их говорил, что с моих губ сорвалось столь бесстыдное предложение. Разрази меня гром! Удара молнии, пожалуй, и то будет мало.
— Все в порядке, — успокоила я его, тронутая глубиной его раскаяния. Если он так смутился, значит, у него нет привычки навязываться в гости к дамам, с которыми едва знаком?
— Нет, не все в порядке, — возразил он. — Как у меня язык повернулся сказать подобное такой женщине, как ты? Сейчас я скроюсь, сгину с глаз твоих и прошу тебя забыть, что мы были знакомы. Больше я ничего не могу для тебя сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Я отправила Гаса к холодильнику, устроилась на ступеньке поудобнее и принялась ждать. Душа моя пела, счастье переполняло меня. Какой он славный! Как я рада, что пришла на эту вечеринку — ведь запросто могла и не пойти и тогда не встретила бы его! Неужели права миссис Нолан, и Гас — тот самый единственный, тот самый мой человек, которого я столько ждала?
Кстати, где этого единственного черти носят?
Сколько нужно времени, чтобы дойти до холодильника и похитить оттуда оставшиеся банки купленного Дэниэлом пива? А что, если, пока я сижу тут разомлевшая и улыбаюсь, как идиотка, он уже убалтывает другую покладистую девушку, а обо мне забыл?
Я занервничала.
Интересно, сколько еще мне здесь торчать, пока можно будет встать и отправиться на поиски? Спустя какое время прилично проявить беспокойство?
И не рановато ли он начинает, даже имея дело со мной, заставлять меня дергаться и ждать?
Мою мечтательную расслабленность как рукой сняло. Мне следовало раньше понять, что это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Вдруг я осознала, что все это время вокруг ходили люди, разговаривали, шумели, а я и забыла о них, пока говорила с Гасом. А что, если они смеются надо мной? Может, Гас на их глазах проделывал то же самое с тысячами других дурочек? В эту секунду передо мной уже стоял растрепанный Гас.
— Люси Салливан, — с огорченным видом объявил он, — прости, что я так долго, но я попал в ужасную передрягу.
— О господи, — рассмеялась я, — что случилось?
— Когда я подошел к холодильнику, какой-то тип примеривался к пиву твоего друга Донала. «Поставь назад!» — крикнул я. «Нет», — говорит он. «Еще как поставишь», — говорю я. «Это мое», — говорит он. «Не твое», — говорю я, а потом, Люси, случилась потасовка, из которой я вышел с легкими ранениями, зато теперь «Гиннесс» в безопасности.
— Неужели? — в некотором недоумении протянула я, потому что увидела в руках у Гаса только бутылку красного вина, а пива что-то не заметила.
— Да, Люси, я пожертвовал собой и спас его. Пусть теперь кто-нибудь попробует его украсть.
— Ты что сделал?
— Сделал? Разумеется, Люси, я его выпил. А что еще я мог с ним сделать?
— Э-э-э…
Я беспокойно оглянулась через плечо и, конечно же, увидела, как Дэниэл с не предвещающим ничего хорошего лицом пробирается через холл к лестнице.
— Люси, — кричал он, — какой-то мелкий мерзавец украл…
Тут он замолчал, потому что увидел Гаса.
— Ты! — взревел он.
О боже! Кажется, Дэниэл и Гас уже знакомы.
— Дэниэл, Гас. Гас, Дэниэл, — вяло пробормотала я.
— Это он, — сердито выпалил Гас. — Тот нечистый на руку тип, который хотел украсть пиво твоего друга.
— Какой же я дурак, — возмущенно тряся головой, воскликнул Дэниэл, не обращая ни малейшего внимания на обвиняющий перст Гаса. — Просто идиот, все же было понятно. Люси, и где ты их только находишь? Объясни мне — где?
— Да пошел ты, ханжа несчастный, — огрызнулась я, не зная, что еще сказать от стыда и досады.
— Ты его знаешь? — воинственно осведомился Гас. — По-моему, он не из тех, с кем тебе следует дружить. Видела бы ты, какой…
— Я ухожу, — заявил Дэниэл, — и забираю бутылку вина, которую принесла Карен.
После чего выдернул бутылку из рук Гаса и растворился в толпе.
— Ты видела? — завопил Гас. — Он опять за свое!
Я честно старалась не смеяться, но сдержаться не могла — видимо, была не так трезва, как мне самой казалось.
— Прекрати, — выдохнула я, дергая его за рукав. — Сядь и веди себя прилично.
— Ах, так это я должен вести себя прилично?!
— Да.
— Понятно!
Он замолчал, скорчил свирепую гримасу (насколько можно сделать свирепой такую славную мордаху) и посмотрел на меня.
— Ну, Люси Салливан, если ты говоришь…
— Я говорю!
Он послушно сел на ступеньку рядом со мной, старательно изображая пай-мальчика. С минуту мы сидели молча.
— Ладно, — сказал он наконец. — Но попробовать стоило.
20
Весь мой словарный запас как-то неожиданно иссяк. Я сидела на ступеньке, прижатая людским потоком к Гасу, и лихорадочно придумывала, что бы такое сказать.
— Ну ладно! — начала я излишне бодро, стараясь скрыть неловкость. Что теперь будет? Раскланяемся, скажем, как приятно было познакомиться, и разбежимся в разные стороны? Как в море корабли? Очень не хотелось бы.
Тогда я решила задать ему вопрос: людям, как правило, нравится говорить о себе.
— Тебе сколько лет?
— Я стар, как горы, и юн, как утро, Люси Салливан.
— А поконкретнее можно?
— Двадцать четыре.
— Ясно.
— Девятьсот двадцать четыре, если совсем точно.
— В самом деле?
— А тебе сколько лет, Люси Салливан?
— Двадцать шесть.
— Вот оно как. Ты понимаешь, что я тебе в отцы гожусь?
— Если тебе девятьсот двадцать четыре ты, пожалуй, и на дедушку потянешь.
— Если не на прадедушку.
— Но для своих лет ты неплохо сохранился.
— Здоровый образ жизни, Люси Салливан, вот что главное. Да еще сделка, которую я заключил с дьяволом.
— Что за сделка?
Как же он мне нравился, как мне было весело!
— Не стареть ни на год из тех девятисот, что я тебя дожидался, но, если я сделаю хотя бы шаг, чтобы заполучить постоянную работу, то немедленно одряхлею и умру.
— Забавно, — сказала я. — Именно это происходит со мной всякий раз, как я иду на работу, но мне не приходилось девятьсот лет ждать, когда это произойдет.
— Неужели ты ходишь на службу? — в ужасе спросил он. — Бедная, бедная Люси, милая моя девочка, как же это? Ты вообще не должна работать. Тебе следует проводить дни, лежа в мягкой постели в золотом платье, поглощать конфеты и благосклонно принимать поклонение своих обожателей.
— Всю жизнь об этом мечтаю, — искренне призналась я.
— Чудесно, — воодушевленно кивнул он. — К слову, о мягкой постели… С моей стороны будет очень большой наглостью предложить проводить тебя домой?
Я открыла рот, чувствуя легкое головокружение от тревоги.
— Прости меня, Люси Салливан, — патетически воскликнул он, больно сжав мой локоть. — Не могу поверить, что я такое сказал. Прошу тебя, прошу, сотри мои слова из памяти, постарайся забыть, что я вообще их говорил, что с моих губ сорвалось столь бесстыдное предложение. Разрази меня гром! Удара молнии, пожалуй, и то будет мало.
— Все в порядке, — успокоила я его, тронутая глубиной его раскаяния. Если он так смутился, значит, у него нет привычки навязываться в гости к дамам, с которыми едва знаком?
— Нет, не все в порядке, — возразил он. — Как у меня язык повернулся сказать подобное такой женщине, как ты? Сейчас я скроюсь, сгину с глаз твоих и прошу тебя забыть, что мы были знакомы. Больше я ничего не могу для тебя сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135