Мне хотелось попробовать все, пройти по всему меню в алфавитном порядке, ни разу не заказав одно и то же дважды, но я слишком боялась упиться до бесчувствия, чтобы осуществить свое желание. Наверное, то, что я предлагала проделать с разными сортами водки, было взрослым вариантом моей девичьей мечты. Я по-прежнему боялась опьянеть, но почему-то чувствовала, что сегодня вечером как-нибудь с этим справлюсь.
— Значит, лимонную, — кивнул Дэниэл.
Как только Григорий ушел, он через стол прошипел мне:
— Иди сюда. Ты слишком далеко.
— Нет, — занервничала я, — Дмитрий сказал, чтобы я села здесь.
— И что? Ты ведь не в школе.
— Но я не хочу его сердить…
— Люси! Не будь такой трусихой. Двигайся ко мне.
— Нет!
— Ладно, тогда я сам к тебе подсяду.
Он встал, передвинул свой стул на несколько метров вокруг стола и сел мне чуть ли не на колени.
Две молодые очень шикарные пары за соседним столом, казалось, были шокированы, и я бросила на них сокрушенный взгляд: мол, бедная я, посмотрите, с каким чудовищем мне приходится делить столик, сама-то я девушка утонченная и ничего подобного себе не позволяю. Но Дэниэл был явно доволен содеянным.
— То-то же! — улыбнулся он. — Так намного лучше. Теперь я тебя по крайней мере вижу.
И начал перетаскивать ближе ко мне все свои бокалы, ножи, вилки и салфетку.
— Дэниэл, прошу тебя, — в отчаянии взмолилась я, — люди смотрят.
— Где? — озираясь, спросил он. — Ах да, вижу.
— Так веди себя прилично! — загремела я, кипя праведным гневом. Но он уже не слушал, потому что встретился глазами с одной из двух дам за соседним столиком — той, что покрасивее, и начал свои обычные фокусы. Он смотрел на нее, она краснела и смущенно отводила взгляд. Тогда он отворачивался, а она украдкой взглядывала на него, он снова смотрел на нее, ловил ее на месте преступления и дарил чарующей улыбкой. Она улыбалась в ответ… Тут я незаметно ущипнула его за руку.
— Слушай ты, нахал, я ведь даже не хотела идти с тобой сюда!
— Извини, Люси, извини, тысяча извинений.
— Прекрати, слышишь? Я не собираюсь весь вечер терпеть, что ты перемигиваешься с кем-то через мое плечо.
— Ты права, извини.
Голос у него был виноватый, лицо — отнюдь.
— Это ведь ты захотел, чтобы я пошла с тобой, так что вспомни, черт возьми, о правилах хорошего тона и развлекай меня. Хочешь флиртовать неизвестно с кем, зачем приглашал? И убери эту дурацкую улыбочку, — продолжала я. — Меня на такое не купишь.
Григорий принес на подносе две внушительные стопки, наполненные ярко-желтой жидкостью. Выглядела она так, будто доставлена прямиком из Чернобыля, но я решила, что говорить об этом вслух будет бестактностью.
— Боже, — с сомнением протянул Дэниэл, разглядывая на свет содержимое своей стопки, — вид у нее какой-то радиоактивный.
— Заткнись, — сказала я. — С днем рождения!
Мы чокнулись и залпом выпили.
Внутри у меня немедленно защекотало, из желудка волнами начало расходиться по телу приятное тепло.
— Ой, батюшки, — хихикнула я.
— Что?
— Она определенно радиоактивная. Но очень вкусная.
— Закажем еще?
— Да, пожалуй. Где Григорий?
Григорий уже пробирался к нам между столиками. Дэниэл махнул ему и, когда Григорий подошел, сказал:
— Мы бы хотели повторить, если можно.
— Только, пожалуйста, на этот раз розовую, — попросила я.
— Клубничную? — уточнил Григорий.
— Если она розовая, то клубничную.
— И еще, по-моему, нам пора подумать, что мы будем есть, — вставил Дэниэл.
— Отлично, — сказала я, раскрывая меню. Тем временем принесли розовую водку, и она оказалась так хороша, что мы решили повторить.
— Они такие маленькие, — в свое оправдание заметила я. На столе возникли две новые стопки — на сей раз с черносмородиновой водкой, — и мы выпили.
— Хорошо пьется, только быстро, да?
— Еще? — угадал мою мысль Дэниэл. — А поесть?
— Наверное, надо бы. Ага, вот и Дмитрий. Дмитрий, мы с нетерпением ждем вашу сырую репу, — жизнерадостно прощебетала я, с ужасом осознавая, что мне уже хорошо.
— Люси, мне надо тебе кое-что сказать, — вдруг став серьезным, обратился ко мне Дэниэл.
— Давай, валяй, — усмехнулась я. — Мне на минуточку показалось, что у меня улучшается настроение, но, наверно, лучше сразу положить этому конец.
— Извини, не надо было мне ничего говорить. Забудь.
— Ну как я могу забыть то, чего не было. Теперь давай выкладывай.
— Хорошо, хорошо, но предупреждаю: тебе не понравится.
— Говори.
— Это касается Рут.
— Так-так-так, и что же с ней произошло?
— Я с ней порвал, понимаешь, а не она со мной.
Вон оно что, подумала я, слегка обалдев. Потом вспомнила, что моя задача — держать Дэниэла в строгости, чтоб знал свое место.
— Ах ты, мерзавец! Как же ты мог?
— Но, Люси, мне с ней стало скучно. Ты не представляешь, до чего с ней скучно. Просто кошмар!
— У нее же большая грудь.
— И что с того?
— А значит, подержался и до свидания, так, что ли? — еле дыша от смеха, выдавила я. То был один из редких случаев, когда я сама казалась себе очень забавной.
— Точно, — ответил Дэниэл и тоже рассмеялся. — Так все и было.
— И теперь ты у нас безрутный, — продолжала я, по-прежнему упиваясь собственным остроумием. — Она плакала из-за тебя?
— Нет, она мужественно перенесла разрыв.
— Все равно ты скотина.
Дэниэл как будто расстроился, и даже вроде бы глаза у него увлажнились. Водка сделала нас обоих чувствительнее.
— Я уже жалею, что сказал тебе, — обиженно прогудел он. — Я знал, что тебе не понравится.
— Может, и не понравится, но мне придется с этим смириться.
Я улыбнулась ему. И что у него там с Рут, мне вдруг стало совершенно наплевать. Сейчас все это не значило ровным счетом ничего.
— Дэниэл, я так странно себя чувствую — мне вроде бы грустно, ну, как обычно, но при этом я счастлива. Счастлива, хотя мне и грустно.
— Знаю, — нетерпеливо подхватил он. — Со мной происходит то же самое. Только я думаю, что счастлив, как обычно, но при этом мне немного грустно.
— Русские, наверно, все время так себя чувствуют, — хихикнула я. У меня сильно кружилась голова, и я знала, что говорю глупости. Но эти глупости казались мне откровением. — Как думаешь, они потому пьют столько водки, что они философы и несчастны, или они философы и несчастны, потому что пьют столько водки?
— Это трудный вопрос, Люси. Так вот сразу на него не ответишь.
— Да, Дэниэл, это один из тысячи трудных вопросов.
— Люси, — проговорил он уже серьезно, — а вот еще один трудный вопрос: почему мне никогда не попадались нормальные женщины?
— Не знаю, Дэниэл. А почему мне ни разу не попадались нормальные мужчины?
— Не знаю, Люси. Неужели я всегда буду один?
— Кто знает, Дэниэл. А я неужели всегда буду одна?
— Как знать, Люси.
Мы помолчали, улыбаясь друг другу, соединившись на миг в этой горьковато-сладостной меланхолии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
— Значит, лимонную, — кивнул Дэниэл.
Как только Григорий ушел, он через стол прошипел мне:
— Иди сюда. Ты слишком далеко.
— Нет, — занервничала я, — Дмитрий сказал, чтобы я села здесь.
— И что? Ты ведь не в школе.
— Но я не хочу его сердить…
— Люси! Не будь такой трусихой. Двигайся ко мне.
— Нет!
— Ладно, тогда я сам к тебе подсяду.
Он встал, передвинул свой стул на несколько метров вокруг стола и сел мне чуть ли не на колени.
Две молодые очень шикарные пары за соседним столом, казалось, были шокированы, и я бросила на них сокрушенный взгляд: мол, бедная я, посмотрите, с каким чудовищем мне приходится делить столик, сама-то я девушка утонченная и ничего подобного себе не позволяю. Но Дэниэл был явно доволен содеянным.
— То-то же! — улыбнулся он. — Так намного лучше. Теперь я тебя по крайней мере вижу.
И начал перетаскивать ближе ко мне все свои бокалы, ножи, вилки и салфетку.
— Дэниэл, прошу тебя, — в отчаянии взмолилась я, — люди смотрят.
— Где? — озираясь, спросил он. — Ах да, вижу.
— Так веди себя прилично! — загремела я, кипя праведным гневом. Но он уже не слушал, потому что встретился глазами с одной из двух дам за соседним столиком — той, что покрасивее, и начал свои обычные фокусы. Он смотрел на нее, она краснела и смущенно отводила взгляд. Тогда он отворачивался, а она украдкой взглядывала на него, он снова смотрел на нее, ловил ее на месте преступления и дарил чарующей улыбкой. Она улыбалась в ответ… Тут я незаметно ущипнула его за руку.
— Слушай ты, нахал, я ведь даже не хотела идти с тобой сюда!
— Извини, Люси, извини, тысяча извинений.
— Прекрати, слышишь? Я не собираюсь весь вечер терпеть, что ты перемигиваешься с кем-то через мое плечо.
— Ты права, извини.
Голос у него был виноватый, лицо — отнюдь.
— Это ведь ты захотел, чтобы я пошла с тобой, так что вспомни, черт возьми, о правилах хорошего тона и развлекай меня. Хочешь флиртовать неизвестно с кем, зачем приглашал? И убери эту дурацкую улыбочку, — продолжала я. — Меня на такое не купишь.
Григорий принес на подносе две внушительные стопки, наполненные ярко-желтой жидкостью. Выглядела она так, будто доставлена прямиком из Чернобыля, но я решила, что говорить об этом вслух будет бестактностью.
— Боже, — с сомнением протянул Дэниэл, разглядывая на свет содержимое своей стопки, — вид у нее какой-то радиоактивный.
— Заткнись, — сказала я. — С днем рождения!
Мы чокнулись и залпом выпили.
Внутри у меня немедленно защекотало, из желудка волнами начало расходиться по телу приятное тепло.
— Ой, батюшки, — хихикнула я.
— Что?
— Она определенно радиоактивная. Но очень вкусная.
— Закажем еще?
— Да, пожалуй. Где Григорий?
Григорий уже пробирался к нам между столиками. Дэниэл махнул ему и, когда Григорий подошел, сказал:
— Мы бы хотели повторить, если можно.
— Только, пожалуйста, на этот раз розовую, — попросила я.
— Клубничную? — уточнил Григорий.
— Если она розовая, то клубничную.
— И еще, по-моему, нам пора подумать, что мы будем есть, — вставил Дэниэл.
— Отлично, — сказала я, раскрывая меню. Тем временем принесли розовую водку, и она оказалась так хороша, что мы решили повторить.
— Они такие маленькие, — в свое оправдание заметила я. На столе возникли две новые стопки — на сей раз с черносмородиновой водкой, — и мы выпили.
— Хорошо пьется, только быстро, да?
— Еще? — угадал мою мысль Дэниэл. — А поесть?
— Наверное, надо бы. Ага, вот и Дмитрий. Дмитрий, мы с нетерпением ждем вашу сырую репу, — жизнерадостно прощебетала я, с ужасом осознавая, что мне уже хорошо.
— Люси, мне надо тебе кое-что сказать, — вдруг став серьезным, обратился ко мне Дэниэл.
— Давай, валяй, — усмехнулась я. — Мне на минуточку показалось, что у меня улучшается настроение, но, наверно, лучше сразу положить этому конец.
— Извини, не надо было мне ничего говорить. Забудь.
— Ну как я могу забыть то, чего не было. Теперь давай выкладывай.
— Хорошо, хорошо, но предупреждаю: тебе не понравится.
— Говори.
— Это касается Рут.
— Так-так-так, и что же с ней произошло?
— Я с ней порвал, понимаешь, а не она со мной.
Вон оно что, подумала я, слегка обалдев. Потом вспомнила, что моя задача — держать Дэниэла в строгости, чтоб знал свое место.
— Ах ты, мерзавец! Как же ты мог?
— Но, Люси, мне с ней стало скучно. Ты не представляешь, до чего с ней скучно. Просто кошмар!
— У нее же большая грудь.
— И что с того?
— А значит, подержался и до свидания, так, что ли? — еле дыша от смеха, выдавила я. То был один из редких случаев, когда я сама казалась себе очень забавной.
— Точно, — ответил Дэниэл и тоже рассмеялся. — Так все и было.
— И теперь ты у нас безрутный, — продолжала я, по-прежнему упиваясь собственным остроумием. — Она плакала из-за тебя?
— Нет, она мужественно перенесла разрыв.
— Все равно ты скотина.
Дэниэл как будто расстроился, и даже вроде бы глаза у него увлажнились. Водка сделала нас обоих чувствительнее.
— Я уже жалею, что сказал тебе, — обиженно прогудел он. — Я знал, что тебе не понравится.
— Может, и не понравится, но мне придется с этим смириться.
Я улыбнулась ему. И что у него там с Рут, мне вдруг стало совершенно наплевать. Сейчас все это не значило ровным счетом ничего.
— Дэниэл, я так странно себя чувствую — мне вроде бы грустно, ну, как обычно, но при этом я счастлива. Счастлива, хотя мне и грустно.
— Знаю, — нетерпеливо подхватил он. — Со мной происходит то же самое. Только я думаю, что счастлив, как обычно, но при этом мне немного грустно.
— Русские, наверно, все время так себя чувствуют, — хихикнула я. У меня сильно кружилась голова, и я знала, что говорю глупости. Но эти глупости казались мне откровением. — Как думаешь, они потому пьют столько водки, что они философы и несчастны, или они философы и несчастны, потому что пьют столько водки?
— Это трудный вопрос, Люси. Так вот сразу на него не ответишь.
— Да, Дэниэл, это один из тысячи трудных вопросов.
— Люси, — проговорил он уже серьезно, — а вот еще один трудный вопрос: почему мне никогда не попадались нормальные женщины?
— Не знаю, Дэниэл. А почему мне ни разу не попадались нормальные мужчины?
— Не знаю, Люси. Неужели я всегда буду один?
— Кто знает, Дэниэл. А я неужели всегда буду одна?
— Как знать, Люси.
Мы помолчали, улыбаясь друг другу, соединившись на миг в этой горьковато-сладостной меланхолии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135