— «А», — слабо отреагировала я, не зная, что думать. Значит, он принимает наркотики? А я как к этому отношусь? Наверное, никак, решила я, пока он на моих глазах не готовит себе инъекцию героина, — да ему и негде: в этой квартире явно не хватает чайных ложек.
— Что ты принимаешь? — осторожно спросила я, стараясь не впадать в обличение.
— А что ты можешь предложить? — рассмеялся он. Затем оборвал себя: — Опять я начинаю, да? Пугаю тебя?
— Ну, как тебе сказать…
— Не беспокойся, Люси Салливан. Я тяготею к мягким растительным галлюциногенам или релаксантам, а больше ничего не принимаю. В малых дозах. И не очень часто. На самом деле, скорее очень редко. В отличие от пива. Должен признать, что к пиву я питаю искреннюю склонность и готов потреблять его в любых количествах и в любое время суток.
— Ну, это не страшно, — сказала я. С пьющими мужчинами у меня все в порядке.
Но тут мне пришло в голову: если сейчас он под воздействием какого-то зелья, значит ли это, что в нормальном состоянии он не рассказывает байки, ничего не выдумывает и вообще такой же скучный, как все? Я отчаянно надеялась, что нет. Было бы невыносимым разочарованием, если б этот великолепный, обая-тельный, необычный человек исчез, как только из его крови испарятся остатки наркотика.
— А обычно ты тоже такой? — спросила я. — Ну, выдумываешь, рассказываешь всякие истории и вообще? Или это от наркотиков?
Он пристально посмотрел на меня сквозь упавшие на лоб волнистые пряди.
Почему, ну почему я никак не добьюсь, чтобы мои волосы так блестели, позавидовала я. Интересно, каким кондиционером он пользуется?
— Это важный вопрос, не так ли, Люси Салливан? — не сводя с меня глаз, промолвил он. — От ответа многое зависит.
— Пожалуй, — промямлила я.
— Но я должен быть честен с тобой, — сурово продолжал он. — Я не могу так вот просто взять и сказать тебе то, что ты хочешь услышать, верно?
Положа руку на сердце, я не стала бы утверждать, что полностью с ним согласна. В нашем непредсказуемом и неприятном мире услышать то, что хочется, было бы и необычно, и очень приятно.
— Пожалуй, — вздохнула я.
— Тебе не понравится то, что я скажу, но это все равно мой нравственный долг.
— Ладно, — загрустила я.
— У меня нет выбора. — Он легко дотронулся до моей щеки.
— Знаю.
— О! — неожиданно вскрикнул он, театральным жестом широко раскинув руки, чем привлек к себе беспокойные взгляды всей кухни — даже те, кто стоял у двери, обернулись к нам и вытянули шеи. — «О, что за паутину ткем, когда впервые робко лжем!» Ты не согласна, Люси Салливан?
— Согласна, — рассмеялась я, не сдержавшись, — так он был хорош и безумен.
— Люси, ты умеешь ткать? Нет? В наше время это мало кому нужно. Умирающее ремесло, забытое искусство. Я и сам, признаться, не умею — руки-крюки, что поделаешь. Так вот, Люси Салливан, говорю как на духу…
— Надеюсь.
— Слушай же! Без наркотиков я еще хуже! Вот, я это сказал! Наверное, теперь ты встанешь и уйдешь навсегда?
— Вообще-то нет.
— Но разве ты не считаешь меня ненормальным, горем луковым и клоуном несчастным?
— Считаю.
— Ты хочешь сказать, что клоуны и ненормальные — твоя публика?
Об этом я никогда не думала, но если уж он спрашивает…
— Да, — сказала я, — пожалуй…
19
Он взял меня за руку и повел через холл. Я шла послушно, не сопротивляясь. Возбуждение мое росло. Куда он меня тащит? Вот мы протиснулись мимо Дэниэла, который вопросительно поднял брови и предостерегающе погрозил мне пальцем, чего я решила не замечать. Сделать мне выговор он еще успеет.
— Присядем, Люси Салливан, — Гас указывал на нижнюю ступеньку лестницы, — здесь можно поболтать без помех.
Его выбор показался мне не очень удачным: по лестнице вверх и вниз сновали люди, и движение тут было покруче, чем на Оксфорд-стрит в час пик. Что происходило наверху, в точности сказать не могу — полагаю, обычный секс по пьянке с парнем лучшей подруги на пальто этой самой лучшей подруги или что-то вроде.
— Так вот, Люси, извини, что напугал тебя там, на кухне, но мне просто показалось, что ты — человек творческий, — начал Гас, когда я наконец устроилась на ступеньке. — Сам я музыкант и музыку люблю страстно, — продолжал он. — Поэтому подчас забываю, что не все чувствуют так же, как я.
— Это же здорово, — в полном восторге сказала я. Какое счастье: он не только психически нормален, он еще и музыкант, а все мужчины, которые мне нравятся, всегда оказываются музыкантами, писателями, в общем — подвластны вдохновению и испытывают муки творчества. Ни разу не влюблялась в человека, имеющего постоянную работу, и надеюсь не влюбляться впредь. Что может быть скучнее мужчины со стабильным доходом, знающего цену деньгам и умеющего жить по средствам?! Лично для меня финансовая нестабильность — сильнейший возбуждающий фактор. По этому вопросу мы вечно цапаемся с мамой, но в том-то и дело, что в маме нет ни капли романтики, тогда как я пропитана ею до мозга костей, причем абсолютно всех костей, какую ни возьми: лучевой, локтевой, большой и малой берцовой, лонного сочленения (в особенности!), грудинной, плечевой, обеих лопаток, спинных позвонков всех отделов, ребер в ассортименте, полного набора мелких косточек плюсны и кисти, двух крохотных во внутреннем ухе — не помню, как называются, — все начинены романтикой.
— Так ты музыкант? — оживилась я. Может, потому мне показалось, что я его знаю: слышала о нем или видела где-нибудь фотографию. — Известный музыкант?
— То есть?
— Ну, в своем кругу?
— Люси Салливан, я неизвестен в своем кругу, у меня и круга-то нет. Ни узкого, ни широкого. Я тебя разочаровал, да? Мы только познакомились и уже находимся в кризисе. Люси, нам непременно надо обратиться за помощью к специалистам. Посиди здесь, а я схожу за справочником и найду номер телефона доверия.
— Не надо, — рассмеялась я. — Ничего я не разочарована. Просто у меня возникло ощущение, будто я знаю тебя, хоть и непонятно, откуда, и я подумала: если ты известный музыкант, то я тебя где-нибудь видела.
— Ты хочешь сказать, мы не знаем друг друга? — с потрясенным видом спросил он.
— По-моему, нет, — хмыкнула я.
— Не может быть, — убежденно сказал он. — Если не в этой, то хоть в прошлой жизни мы наверняка были знакомы.
— Все это очень мило, — протянула я, — но, даже если в прошлой жизни мы были знакомы, кто сказал, что тогда мы друг другу нравились? Меня всегда мучил этот вопрос: ведь если люди узнают друг друга в следующей жизни, они вовсе не обязательно друг другу приятны, верно же?
— Ты совершенно права, — крепко стиснув мне руку, подхватил Гас. — Я тоже всегда так думал, но в моей практике ты первая, кто думает так же, как и я. Ты просто чудо. Но мы-то с тобой уж точно прекрасно ладили, в какой бы жизни нас ни свела судьба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135