От Карен исходили волны агрессии.
Мы сидели в напряженном молчании.
— Никто не придет, — чуть не плача, сказала Карен, залпом выпив бокал вина. — Можно все выбрасывать. Ну что, пошли на кухню, вывалим эту чертову жратву в мусорное ведро.
Она с размаху поставила бокал и встала.
— Пошли, чего сидите!
— Нет уж! — возмутилась Шарлотта. — С какой радости нам все выбрасывать? После всех наших стараний? Сами съедим, а что не съедим сразу, то заморозим!
— Понятно, — злобно протянула Карен. — Сами, значит, съедим. А почему это ты так уверена, что никто не придет? Что ты такое знаешь, чего не знаю я?
— Ничего, — раздраженно отмахнулась Шарлотта. — Ты же сама сказала…
Раздался звонок. Это пришел Дэниэл. На безупречно накрашенном лице Карен отразилось несказанное облегчение. Боже мой, подумала я, подскочив на месте, а ведь она, кажется, и правда к нему неровно дышит.
Дэниэл был в черном костюме и ослепительно белой рубашке, оттенявшей легкий загар после февральского отпуска на Ямайке. Высокий, красивый, темноволосый, он много улыбался, волосы эффектно падали ему на лоб, и он принес две бутылки охлажденного шампанского — идеальный гость, да и только. Я не могла сдержать улыбку. Хорош невероятно, манеры лучше некуда, придраться не к чему — рекламная картинка, да и только.
Он сказал все, что полагается говорить милому, воспитанному человеку, приходя на домашний обед: «Ммм, как вкусно пахнет, что это?» и «Карен, ты чудесно выглядишь. И ты, Шарлотта».
Только когда он добрался до меня, учтивость несколько изменила ему.
— Салливан, над чем это ты смеешься? — резко спросил он. — Над моим костюмом? Или над прической? Что не так?
— Ничего, — ответила я. — Все в порядке. Зачем бы мне над тобой смеяться?
— А зачем изменять старым привычкам? — буркнул он. Затем отошел от меня и сказал еще несколько приличествующих вежливому гостю вещей типа: «Чем помочь?», точно зная, что получит в ответ: «Что ты», «Спасибо, ничего не нужно» или истерически-бодрое «Все под контролем».
— Что ты будешь пить, Дэниэл? — промурлыкала Карен, оттесняя Дэниэла в гостиную. Мы с Шарлоттой робко попытались пойти следом, но Карен оглянулась, прошипела: «На кухню!», телом закрыла нам вход, и я наступила Шарлотте на пятку.
Опять позвонили в дверь — на сей раз Саймон. Как всегда, сногсшибательно одетый, в смокинге, с широким красным атласным поясом, который, сказать по правде, выглядел весьма нелепо. И тоже с бутылкой шампанского, Боже мой, подумала я, Гас будет здесь белой вороной — то есть больше, чем обычно. Шампанского он не принесет. И вообще, скорее всего, придет с пустыми руками.
Не то чтобы меня это сильно смущало, но я беспокоилась, что это может смутить его.
Не сбегать ли в круглосуточный магазин за бутылкой шампанского, чтобы незаметно сунуть ее Гасу, когда он придет? Но надо следить, чтобы не подгорела картошка, так что замысел мой был обречен.
Как и Дэниэл несколькими минутами раньше, Саймон сказал: «Ммм, как вкусно пахнет».
Гас не стал бы миндальничать, а выпалил бы сразу: «Где моя картошка, умираю от голода!»
— Как дела? — спросила Карен, заглядывая в кухню. Очевидно, она оставила Дэниэла и Саймона наедине в гостиной, чтобы они могли без помех побеседовать о своем, о мужском.
— Отлично, — отрапортовала я.
— Следи за соусом, Люси, — нервно распорядилась она. — Если в нем будут комки, я тебя убью.
Я ничего не сказала, но мне захотелось запустить в нее кастрюлькой с соусом через всю кухню.
— А где твой сумасшедший ирландец?
— Едет.
— Пусть поторапливается.
— Не волнуйся.
— Во сколько ты велела ему быть?
— В восемь.
— А сейчас четверть девятого.
— Карен, он сейчас придет.
— Это в его же интересах.
Карен подхватила под мышку какую-то бутылку и метнулась обратно в гостиную.
Я продолжала помешивать соус, чувствуя, как под ложечкой зарождается тихий трепет беспокойства.
Гас придет.
Но я со вторника не говорила с ним и не видела его с воскресенья, и сейчас этот отрезок времени вдруг показался мне ужасно долгим. Неужели он уже успел забыть меня?
Не прошло и десяти минут, как снова прилетела Карен.
— Люси, — завопила она, — уже полдевятого!
— И что?
— Где, наконец, твой Гас?
— Не знаю, Карен.
— Ясно, — проскрежетала она. — Не кажется ли тебе, что самое время это выяснить?
— Может, позвонить ему? — предложила Шарлотта. — Просто чтобы убедиться, что он не забыл. Может, перепутал день.
— Или год, — злобно съязвила Карен.
— Уверена, он уже едет, — сказала я, — но на всякий случай звякну.
Говорила я намного увереннее, чем ощущала себя. Я вовсе не была уверена, что Гас едет к нам. Он мог забыть, его могли задержать, он мог попасть под автобус. Но я не собиралась подавать виду, как беспокоюсь. Этого никто не должен знать.
Я растерялась. Мне было стыдно Кавалеры Карен и Шарлотты оба приехали вовремя, с бутылками шампанского. А мой опаздывал уже на полчаса, и ясно было, что не привезет и бутылки пива, да что пива — воды из-под крана, когда наконец появится.
Если появится, произнес тоненький голосок у меня в голове.
Меня охватила паника. Что, если он не приедет? Что, если больше не придет, не позвонит, вообще я о нем никогда не услышу? Что мне тогда делать?
Я пыталась успокоиться. Конечно, он придет. Должно быть, сейчас уже подходит к нашему дому. Я ему очень нравлюсь, я определенно ему небезразлична, конечно же, он меня не бросит.
Звонить Гасу я не хотела, я никогда не звонила ему. Он дал мне свой номер телефона, когда я попросила, но у меня осталось ощущение, что мои частые звонки его не обрадуют. Он говорил, что ненавидит телефоны, что они — необходимое зло. Да у меня и не было надобности ему звонить, потому что он всегда звонил сам, и, если задуматься, то были почти всегда краткие звонки из телефона-автомата с уличным шумом в качестве фона. Или он сразу приходил ко мне домой, или встречал меня с работы.
И уж, конечно, мы не висели на телефоне по нескольку часов, шепча и хихикая в трубку, как Шарлотта и Саймон.
Я нашла в записной книжке номер Гаса, набрала его. Из трубки плыли длинные гудки, и никто не подходил.
— Не отвечают, — с облегчением сказала я. — Наверно, уже едет.
Но тут на том конце провода кто-то снял трубку.
— Алло, — сказал мужской голос.
— Мм… алло, можно Гаса?
— Кого?
— Гаса. Гаса Лавана.
— А, этого. Нет, его нет.
Я прикрыла микрофон ладонью и улыбнулась Карен.
— Он едет.
— Когда вышел? — спросила она.
— Давно он ушел? — послушно повторила я.
— Дайте подумать… Да уже недели две как.
— Что-о-о?!
Видимо, ужас слишком явственно отразился на моем лице, потому что Карен тут же взорвалась:
— Не верю! Спорю на что угодно: этот паршивец вышел пять минут назад. Что ж, тем хуже для него, потому что ждать мы больше не будем…
Голос удалялся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Мы сидели в напряженном молчании.
— Никто не придет, — чуть не плача, сказала Карен, залпом выпив бокал вина. — Можно все выбрасывать. Ну что, пошли на кухню, вывалим эту чертову жратву в мусорное ведро.
Она с размаху поставила бокал и встала.
— Пошли, чего сидите!
— Нет уж! — возмутилась Шарлотта. — С какой радости нам все выбрасывать? После всех наших стараний? Сами съедим, а что не съедим сразу, то заморозим!
— Понятно, — злобно протянула Карен. — Сами, значит, съедим. А почему это ты так уверена, что никто не придет? Что ты такое знаешь, чего не знаю я?
— Ничего, — раздраженно отмахнулась Шарлотта. — Ты же сама сказала…
Раздался звонок. Это пришел Дэниэл. На безупречно накрашенном лице Карен отразилось несказанное облегчение. Боже мой, подумала я, подскочив на месте, а ведь она, кажется, и правда к нему неровно дышит.
Дэниэл был в черном костюме и ослепительно белой рубашке, оттенявшей легкий загар после февральского отпуска на Ямайке. Высокий, красивый, темноволосый, он много улыбался, волосы эффектно падали ему на лоб, и он принес две бутылки охлажденного шампанского — идеальный гость, да и только. Я не могла сдержать улыбку. Хорош невероятно, манеры лучше некуда, придраться не к чему — рекламная картинка, да и только.
Он сказал все, что полагается говорить милому, воспитанному человеку, приходя на домашний обед: «Ммм, как вкусно пахнет, что это?» и «Карен, ты чудесно выглядишь. И ты, Шарлотта».
Только когда он добрался до меня, учтивость несколько изменила ему.
— Салливан, над чем это ты смеешься? — резко спросил он. — Над моим костюмом? Или над прической? Что не так?
— Ничего, — ответила я. — Все в порядке. Зачем бы мне над тобой смеяться?
— А зачем изменять старым привычкам? — буркнул он. Затем отошел от меня и сказал еще несколько приличествующих вежливому гостю вещей типа: «Чем помочь?», точно зная, что получит в ответ: «Что ты», «Спасибо, ничего не нужно» или истерически-бодрое «Все под контролем».
— Что ты будешь пить, Дэниэл? — промурлыкала Карен, оттесняя Дэниэла в гостиную. Мы с Шарлоттой робко попытались пойти следом, но Карен оглянулась, прошипела: «На кухню!», телом закрыла нам вход, и я наступила Шарлотте на пятку.
Опять позвонили в дверь — на сей раз Саймон. Как всегда, сногсшибательно одетый, в смокинге, с широким красным атласным поясом, который, сказать по правде, выглядел весьма нелепо. И тоже с бутылкой шампанского, Боже мой, подумала я, Гас будет здесь белой вороной — то есть больше, чем обычно. Шампанского он не принесет. И вообще, скорее всего, придет с пустыми руками.
Не то чтобы меня это сильно смущало, но я беспокоилась, что это может смутить его.
Не сбегать ли в круглосуточный магазин за бутылкой шампанского, чтобы незаметно сунуть ее Гасу, когда он придет? Но надо следить, чтобы не подгорела картошка, так что замысел мой был обречен.
Как и Дэниэл несколькими минутами раньше, Саймон сказал: «Ммм, как вкусно пахнет».
Гас не стал бы миндальничать, а выпалил бы сразу: «Где моя картошка, умираю от голода!»
— Как дела? — спросила Карен, заглядывая в кухню. Очевидно, она оставила Дэниэла и Саймона наедине в гостиной, чтобы они могли без помех побеседовать о своем, о мужском.
— Отлично, — отрапортовала я.
— Следи за соусом, Люси, — нервно распорядилась она. — Если в нем будут комки, я тебя убью.
Я ничего не сказала, но мне захотелось запустить в нее кастрюлькой с соусом через всю кухню.
— А где твой сумасшедший ирландец?
— Едет.
— Пусть поторапливается.
— Не волнуйся.
— Во сколько ты велела ему быть?
— В восемь.
— А сейчас четверть девятого.
— Карен, он сейчас придет.
— Это в его же интересах.
Карен подхватила под мышку какую-то бутылку и метнулась обратно в гостиную.
Я продолжала помешивать соус, чувствуя, как под ложечкой зарождается тихий трепет беспокойства.
Гас придет.
Но я со вторника не говорила с ним и не видела его с воскресенья, и сейчас этот отрезок времени вдруг показался мне ужасно долгим. Неужели он уже успел забыть меня?
Не прошло и десяти минут, как снова прилетела Карен.
— Люси, — завопила она, — уже полдевятого!
— И что?
— Где, наконец, твой Гас?
— Не знаю, Карен.
— Ясно, — проскрежетала она. — Не кажется ли тебе, что самое время это выяснить?
— Может, позвонить ему? — предложила Шарлотта. — Просто чтобы убедиться, что он не забыл. Может, перепутал день.
— Или год, — злобно съязвила Карен.
— Уверена, он уже едет, — сказала я, — но на всякий случай звякну.
Говорила я намного увереннее, чем ощущала себя. Я вовсе не была уверена, что Гас едет к нам. Он мог забыть, его могли задержать, он мог попасть под автобус. Но я не собиралась подавать виду, как беспокоюсь. Этого никто не должен знать.
Я растерялась. Мне было стыдно Кавалеры Карен и Шарлотты оба приехали вовремя, с бутылками шампанского. А мой опаздывал уже на полчаса, и ясно было, что не привезет и бутылки пива, да что пива — воды из-под крана, когда наконец появится.
Если появится, произнес тоненький голосок у меня в голове.
Меня охватила паника. Что, если он не приедет? Что, если больше не придет, не позвонит, вообще я о нем никогда не услышу? Что мне тогда делать?
Я пыталась успокоиться. Конечно, он придет. Должно быть, сейчас уже подходит к нашему дому. Я ему очень нравлюсь, я определенно ему небезразлична, конечно же, он меня не бросит.
Звонить Гасу я не хотела, я никогда не звонила ему. Он дал мне свой номер телефона, когда я попросила, но у меня осталось ощущение, что мои частые звонки его не обрадуют. Он говорил, что ненавидит телефоны, что они — необходимое зло. Да у меня и не было надобности ему звонить, потому что он всегда звонил сам, и, если задуматься, то были почти всегда краткие звонки из телефона-автомата с уличным шумом в качестве фона. Или он сразу приходил ко мне домой, или встречал меня с работы.
И уж, конечно, мы не висели на телефоне по нескольку часов, шепча и хихикая в трубку, как Шарлотта и Саймон.
Я нашла в записной книжке номер Гаса, набрала его. Из трубки плыли длинные гудки, и никто не подходил.
— Не отвечают, — с облегчением сказала я. — Наверно, уже едет.
Но тут на том конце провода кто-то снял трубку.
— Алло, — сказал мужской голос.
— Мм… алло, можно Гаса?
— Кого?
— Гаса. Гаса Лавана.
— А, этого. Нет, его нет.
Я прикрыла микрофон ладонью и улыбнулась Карен.
— Он едет.
— Когда вышел? — спросила она.
— Давно он ушел? — послушно повторила я.
— Дайте подумать… Да уже недели две как.
— Что-о-о?!
Видимо, ужас слишком явственно отразился на моем лице, потому что Карен тут же взорвалась:
— Не верю! Спорю на что угодно: этот паршивец вышел пять минут назад. Что ж, тем хуже для него, потому что ждать мы больше не будем…
Голос удалялся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135