– Почему же? Вы должны понять мою настойчивость. Сейчас решается судьба Германии, каждый из нас решает и свою собственную судьбу. Возможно, вернувшись на Бисмаркштрассе, я получу задание и, как это бывало неоднократно, уже послезавтра окажусь в самой неожиданной для себя стране. И останусь там надолго. Поэтому, прежде чем уйти от вас, я попрощаюсь с вами, быть может, уже навсегда.
– Хорошо, Иоганн, – сказал Дитрих. – Мы поговорим, но сейчас я должен переложить некоторые бумаги из своего сейфа в личный сейф Лансдорфа. Вы не возражаете, если вам придется подождать?
– К вашим услугам, – сказал Вайс.
Открыв дверцы сейфов, Дитрих стал неторопливо перекладывать папки. Время от времени развязывал какую-нибудь и перечитывал содержащиеся в ней бумаги.
Вайс подошел к нему, встал рядом. Дитрих, будто не замечая, не спеша продолжал свою работу. Длилось это не очень долго. Закрыв дверцы сейфов, Дитрих обернулся к Вайсу:
– Так вы все еще ждете? Хотите, чтобы я вам еще чтонибудь предложил?
Вайс протянул ему руку.
– Благодарю, Дитрих. Вы, очевидно, правы: то, чем вы занимаетесь, весьма перспективно. Я позвоню вам завтра. – И поспешно покинул комнату.
Иоганн шел по улице, не видя ничего вокруг, не ощущая себя. Он был весь судорожно, исступленно напряжен. Это была нечеловеческая работа, самое настоящее истязание мозга. Требовалось восстановить в памяти содержание бумаг, которые перелистывал Дитрих.
Иоганн вошел в кафе, сел за угловой столик, вынул из кармана газету и, глядя хмельными глазами на кельнера, бросил:
– Хорошо! – Потом, словно проснувшись, добавил вяло: – Минеральной воды.
И когда кельнер вернулся, Иоганн только махнул рукой, продолжая делать какие-то пометки на страницах «Фелькише беобахтер», которую он, казалось, читал с жадным интересом. Потом, выпив воду, оставил щедро «на чай» и ушел, прихватив с собой газету.
Он впервые явился в салон массажа в непоказанное время. Приказал вызвать профессора Штутгофа и, когда тот появился в кабине, начал возмущенно жаловаться на неловкость массажиста. Профессор попроил его успокоиться и пригласил к себе в кабинет. Вайс, закутавшись в простыню, держа в руке все ту же газету, последовал за профессором. И, не дав ему высказать возмущение столь недопустимым нарушением правил конспирации, приказал – да, именно приказал – взять бумагу и записывать то, что он сообщит.
Завернутый в простыню, он сидел в кресле с закрытыми глазами и, покачиваясь как маньяк, диктовал и диктовал профессору, только изредка поглядывая на отметки, сделанные в газете.
Когда Иоганн кончил диктовать, его изможденное лицо покрылось потом.
Профессор дал ему выпить какую-то микстуру, сказал:
– Сейчас я отведу вас обратно в кабину. Ложитесь на диван и спите. Спите во что бы то ни стало. Ваш мозг невероятно переутомлен, необходим глубокий сон, иначе такое напряжение не может пройти бесследно. – Взял Иоганна за плечи, притянул к себе, поцеловал в лоб: – Умница, мой дорогой, умница.
Бережно провел по коридору, закрыл дверь кабины и повесил на ней табличку: «Глубокий отдых! Не беспокоить!»
Вайс, как и было положено, доложил Густаву о встречах со своими бывшими сослуживцами по абверу. Тот заметил насмешливо:
– Адмирал Канарис хотел пришвартоваться к берегам Англии, и не удивительно, что кое-кто из его команды тоже испытывает тяготение к этой стране.
Иоганн знал, как коварен Дитрих. Вероятнее всего, он уже сообщил Лансдорфу, что ознакомил Вайса с некоторыми секретными материалами. Поэтому Вайс сказал Густаву пренебрежительно:
– Майор Дитрих, стремясь снова сделать меня своим сотрудником, решил похвастать товаром из их лавки.
– Ну и что? – спросил Густав.
– Придумали девиз: «Ненависть – наша заповедь, месть – наш боевой клич», – и собирают мальчишек под это знамя. Меня занятия такого рода не увлекают.
– Вы все-таки не теряйте связи со своими прежними сослуживцами, – посоветовал Густав. Добавил внушительно: – Рейхсфюрер не любил Канариса и, приняв экипаж адмирала под свою команду, едва ли исполнен доверия к его людям.
– Слушаюсь, – сказал Вайс.
В тот же день Лансдорф снова пригласил его к себе.
На этот раз он был мрачно настроен и крайне раздражителен. Мерил шагами комнату, потом вдруг остановился, топнул ногой, спросил:
– Вы знаете, что произошло в этом доме двадцатого января тысяча девятьсот сорок второго года?
Вайс отрицательно покачал головой.
– Представители высших органов власти приняли и утвердили здесь предложенный Гиммлером план уничтожения евреев. Были установлены точные цифры для каждой европейской страны, сумма которых составила свыше одиннадцати миллионов человек. Но уже с тысяча девятьсот тридцать третьего года Грейфельт, Эйхман, Глобке руководили массовыми умерщвлениями евреев.
Вайс испытующе посмотрел на Лансдорфа, проговорил спокойно:
– Главы правительств наших противников приняли на Ялтинской конференции обязательство наказать военных преступников.
– Вот именно. Вы правильно меня поняли, – сказал Лансдорф.
Вайс заметил ехидно:
– Но я не был в этом доме тогда и не живу в нем сейчас.
Лансдорф сощурился.
– Вас часто видели в Берне на улице Херренгассе. Там, кажется, расположена резиденция уполномоченного управления стратегической службы США Аллена Уэлша Даллеса?
– Возможно, за мной вели слежку агенты английской разведки, – парировал Вайс.
Лансдорф, будто не расслышав, продолжал задумчиво:
– Даллес раньше часто приезжал в Берлин, и некогда я был знаком с ним, а в тысяча девятьсот тридцать третьем году даже имел с ним длительную интимную беседу, когда фюрер пригласил его на обед. Юридическая контора Даллеса представляла в США интересы крупнейших германских монополий, и не исключено, что он и сейчас по-прежнему защищает их интересы. – Пожевал губами. – После этой войны Великобритании уже не вернуть прежней своей мощи. Она превратится в партнера США, и такого партнера, с которым не будет считаться.
– Возможно, – согласился Вайс, соображая, к чему клонит Лансдорф, друг и единомышленник Канариса. Несомненно, такая внезапная и явная переориентировка на США объяснялась страхом: Лансдорф боялся попасть в число военных преступников.
Голос Лансдорфа зазвучал строго, даже угрожающе:
– Дитрих сообщил мне, что вы воспользовались его оплошностью и проявили довольно подозрительный интерес к некоторым секретным документам. По инструкции я обязан доложить об этом.
– Можете не беспокоиться, – ухмыльнулся Вайс, – я уже сам доложил об этом своему начальству.
– С какой целью?
– Но ведь я тоже знаю эту инструкцию и потому действовал по инструкции.
Лансдорф взглянул на него с интересом.
– Вы, однако, кое-чему научились, Вайс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147