Не ответив на вежливый поклон пана Душкевича, он поманил его пальцем и, будто с трудом узнавая, спросил:
– А, это вы... Разве мы вас еще не повесили?
– За что, пан офицер?
– Вернемтесь на минуточку, – и Вайс открыл дверь в комнату Дитриха.
И, как только дверь за Душкевичем закрылась, ударил его в челюсть. Душкевич рухнул на пол и, видимо совершенно оглушенный, не сделал попытки подняться.
Дитрих вскочил из-за стола. Но Вайс остановил его движением руки, приказал:
– Садитесь! – И, склонившись к Дитриху, вымолвил раздельно: – Сейчас мне этот мерзавец похвастал, что вы лично поручили ему организовать покушение на Генриха Шварцкопфа. Я вас арестую, капитан Дитрих. – И, держа свой пистолет в правой руке, левой вынул из кобуры пистолет Дитриха.
– Неправда! – воскликнул, побледнев, Дитрих. – Я не поручал этого Душкевичу, он сам предложил нам организовать покушение.
– А вы разрешили?
– Разрешил, но только для того, чтобы выловить преступников: на место засады я собирался направить свою группу. И жизнь Шварцкопфа была бы в полной безопасности.
– Напишите коротко обо всем, что вы мне сейчас рассказали.
– Зачем?
– А затем, что если на Шварцкопфа будет совершено покушение и он погибнет, вы последуете за ним. Только ждет вас не пуля, а виселица.
– А если я не напишу?
– Я сейчас же сообщу Вилли Шварцкопфу о вашем преступном намерении.
– А где доказательства?
– Вот! – Иоганн кивнул в сторону лежащего на полу Душкевича, который стал уже подавать признаки жизни.
– Хорошо, – согласился Дитрих и, с ненавистью глядя на Вайса, спросил: – Но потом вы мне вернете эту бумагу?
– Возможно, – кивнул Вайс. – Говорите: кто исполнители?
– Это служебная тайна. Я не имею права ее разглашать.
– Вы хотите получить обратно бумагу?
Дитрих утвердительно кивнул в ответ.
– Так вот, знайте: вы получите ее в день отъезда Шварцкопфа.
– Вы клянетесь?
– Бросьте, мы не в кадетском корпусе! Я сказал – и так будет.
Дитрих показал глазами на папку, в которой лежало донесение Душкевича. Пробежав его глазами, Вайс вынул бумагу из папки, акуратно сложил и спрятал в карман.
– Что вы делаете? Оно ведь уже зарегистрировано! – всполошился Дитрих.
– Ничего, – спокойно сказал Вайс. – В ваших же интересах подсунуть под этим же номером какое-либо другое донесение.
– Это правильно, – согласился Дитрих, внезапно меняя тон. – Надеюсь, Иоганн, вы не захотите повредить моей карьере.
– Да, – сказал Вайс, – вот именно. Просто мечтаю, чтобы вы стали фюрером.
Дитрих сел за стол и начал быстро писать свое собственное донесение. Вайс пробежал его глазами. Похвалил:
– Вы настоящий службист. Очень точно все изложили. Это у вас талант – точность. – И, возвращая пистолет Дитриху, спросил: – Вы не собираетесь выпалить мне в спину?
– Что вы, Иоганн! – удивился Дитрих. – Как можно! Мне кажется, мы все уладили? – И добавил с уважением: – Я понимаю вас, Генрих Шварцкопф – ваш друг, и ваши действия даже благородны. Ну, значит, все.
Вайс небрежно прикоснулся к козырьку фуражки и вышел из комнаты.
В коридоре он неожиданно почувствовал ломящую боль в затылке. Перед глазами, ослепляя, поплыли сверкающие радужные пятна. Руки и лицо покрыл липкий пот.
Иоганн прислонился к стене: «Ну кончено, – подумал он, – нервы сдают, нервы. – И вдруг вспомнил: он не только не обедал, но даже не успел позавтракать сегодня. А вчера? – Это уже распущенность, – осудил себя Иоганн. – Самая безобразная распущенность. – Пообещал себе мстительно: – Ты сейчас, что бы там ни было, пойдешь в столовую, и съешь две отбивных, и будешь тщательно пережевывать пищу, как будто тебе некуда спешить, как будто ничего нет такого, что может помешать тебе регулярно питаться и вести здоровый гигиенический образ жизни». Он уговаривал себя и все же довольно долго не мог сдвинуться с места.
Наконец, предолевая слабость, Иоганн оторвался от стены и медленно пошел по длинному коридору. И тут из комнаты Дитриха донесся звук выстрела. Иоганн повернул назад, кинулся к двери, распахнул ее.
Дитрих, застегивая кобуру, обернулся к Вайсу и неохотно сообщил сквозь зубы:
– Этот тип пытался напасть на меня.
Стараясь не глядеть на безжизненное тело пана Душкевича, брезгливо отворачиваясь от этого зрелища, Дитрих сочувственным тоном осведомился:
– Вы, наверное, в отчаянии? Увы! Единственный свидетель – и вдруг... Но что ж я мог поделать? Действовал в порядке самозащиты.
– Вы защищались от СД, – сказал Вайс. – От Вилли Шварцкопфа.
– Ну-ну, вам не следует больше пугать меня, – сказал Дитрих. – Теперь это только слова. У вас нет никаких доказательств.
– А если поляки все-таки нападут на Генриха Шварцкопфа?
– Теперь вы уж сами думайте, что может произойти, а меня вы в это дело больше не вмешаете. – И, потрясая папкой, Дитрих заявил торжествующе: – Душкевича я все-таки заставил признаться кое в чем. Здесь лежит его маленькая записочка... Я теперь полностью гарантирован от ваших попыток навязать мне какие-либо незаконные намерения. Вот так, дорогой Вайс. Мы с вами сыграли ноль-ноль. Кажется, так это называется?
Вернувшись в гостиницу, Иоганн не стал подниматься к себе в номер, а сразу направился в ресторан с твердым намерением основательно пообедать. И хотя есть ему не хотелось, особенно после всего, что произошло с паном Душкевичем, он, преодолевая подступавшую к горлу от запаха пищи тошноту, вынудил себя войти в зал ресторана. И сразу же натолкнулся на столик, за которым в обществе офицеров СД и гестапо сидел Генрих Шварцкопф, уже основательно накачавшийся, в расстегнутом кителе. Увидев Вайса, он с трудом поднялся и, пытаясь неверными пальцами застегнуть пуговицы на кителе, объявил:
– Господа, я вынужден покинуть вас. Он, – Генрих кивнул на Вайса, – пришел за мной, чтобы... – Пошевелил согнутым указательным пальцем, будто нажимая на спусковой крючок. – Чтобы он или я... – С трудом вылез из-за стола, подошел к Вайсу, оперся на его плечо, приказал: – Веди меня ко мне, сейчас я сделаю из тебя труп. Ты хочешь стать трупом? Нет? А я не возражаю. Пожалуйста, сколько угодно!
Поднялись по лестнице. Иоганну пришлось взять у Генриха ключ и самому открыть дверь в его комнату.
Генрих тяжело плюхнулся на кушетку, закрыл глаза. Пожаловался:
– Я тону, понимаешь, тону! – Руки и лицо его были бледными и мокрыми от пота.
Вайс снял с него китель, смочил салфетку водой из графина, положил ему на сердце.
Генрих бормотал, глядя тусклыми глазами на Иоганна:
– Ты понимаешь, прежде чем казнить, их пытались заставить кричать: «Хайль Гитлер!» Простреливали мягкие части тела, чтобы кричали. А они молчали. Молчат, как животные.
– Ты что, уже вернулся из тюрьмы после казни?
– Нет, меня возили в концлагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
– А, это вы... Разве мы вас еще не повесили?
– За что, пан офицер?
– Вернемтесь на минуточку, – и Вайс открыл дверь в комнату Дитриха.
И, как только дверь за Душкевичем закрылась, ударил его в челюсть. Душкевич рухнул на пол и, видимо совершенно оглушенный, не сделал попытки подняться.
Дитрих вскочил из-за стола. Но Вайс остановил его движением руки, приказал:
– Садитесь! – И, склонившись к Дитриху, вымолвил раздельно: – Сейчас мне этот мерзавец похвастал, что вы лично поручили ему организовать покушение на Генриха Шварцкопфа. Я вас арестую, капитан Дитрих. – И, держа свой пистолет в правой руке, левой вынул из кобуры пистолет Дитриха.
– Неправда! – воскликнул, побледнев, Дитрих. – Я не поручал этого Душкевичу, он сам предложил нам организовать покушение.
– А вы разрешили?
– Разрешил, но только для того, чтобы выловить преступников: на место засады я собирался направить свою группу. И жизнь Шварцкопфа была бы в полной безопасности.
– Напишите коротко обо всем, что вы мне сейчас рассказали.
– Зачем?
– А затем, что если на Шварцкопфа будет совершено покушение и он погибнет, вы последуете за ним. Только ждет вас не пуля, а виселица.
– А если я не напишу?
– Я сейчас же сообщу Вилли Шварцкопфу о вашем преступном намерении.
– А где доказательства?
– Вот! – Иоганн кивнул в сторону лежащего на полу Душкевича, который стал уже подавать признаки жизни.
– Хорошо, – согласился Дитрих и, с ненавистью глядя на Вайса, спросил: – Но потом вы мне вернете эту бумагу?
– Возможно, – кивнул Вайс. – Говорите: кто исполнители?
– Это служебная тайна. Я не имею права ее разглашать.
– Вы хотите получить обратно бумагу?
Дитрих утвердительно кивнул в ответ.
– Так вот, знайте: вы получите ее в день отъезда Шварцкопфа.
– Вы клянетесь?
– Бросьте, мы не в кадетском корпусе! Я сказал – и так будет.
Дитрих показал глазами на папку, в которой лежало донесение Душкевича. Пробежав его глазами, Вайс вынул бумагу из папки, акуратно сложил и спрятал в карман.
– Что вы делаете? Оно ведь уже зарегистрировано! – всполошился Дитрих.
– Ничего, – спокойно сказал Вайс. – В ваших же интересах подсунуть под этим же номером какое-либо другое донесение.
– Это правильно, – согласился Дитрих, внезапно меняя тон. – Надеюсь, Иоганн, вы не захотите повредить моей карьере.
– Да, – сказал Вайс, – вот именно. Просто мечтаю, чтобы вы стали фюрером.
Дитрих сел за стол и начал быстро писать свое собственное донесение. Вайс пробежал его глазами. Похвалил:
– Вы настоящий службист. Очень точно все изложили. Это у вас талант – точность. – И, возвращая пистолет Дитриху, спросил: – Вы не собираетесь выпалить мне в спину?
– Что вы, Иоганн! – удивился Дитрих. – Как можно! Мне кажется, мы все уладили? – И добавил с уважением: – Я понимаю вас, Генрих Шварцкопф – ваш друг, и ваши действия даже благородны. Ну, значит, все.
Вайс небрежно прикоснулся к козырьку фуражки и вышел из комнаты.
В коридоре он неожиданно почувствовал ломящую боль в затылке. Перед глазами, ослепляя, поплыли сверкающие радужные пятна. Руки и лицо покрыл липкий пот.
Иоганн прислонился к стене: «Ну кончено, – подумал он, – нервы сдают, нервы. – И вдруг вспомнил: он не только не обедал, но даже не успел позавтракать сегодня. А вчера? – Это уже распущенность, – осудил себя Иоганн. – Самая безобразная распущенность. – Пообещал себе мстительно: – Ты сейчас, что бы там ни было, пойдешь в столовую, и съешь две отбивных, и будешь тщательно пережевывать пищу, как будто тебе некуда спешить, как будто ничего нет такого, что может помешать тебе регулярно питаться и вести здоровый гигиенический образ жизни». Он уговаривал себя и все же довольно долго не мог сдвинуться с места.
Наконец, предолевая слабость, Иоганн оторвался от стены и медленно пошел по длинному коридору. И тут из комнаты Дитриха донесся звук выстрела. Иоганн повернул назад, кинулся к двери, распахнул ее.
Дитрих, застегивая кобуру, обернулся к Вайсу и неохотно сообщил сквозь зубы:
– Этот тип пытался напасть на меня.
Стараясь не глядеть на безжизненное тело пана Душкевича, брезгливо отворачиваясь от этого зрелища, Дитрих сочувственным тоном осведомился:
– Вы, наверное, в отчаянии? Увы! Единственный свидетель – и вдруг... Но что ж я мог поделать? Действовал в порядке самозащиты.
– Вы защищались от СД, – сказал Вайс. – От Вилли Шварцкопфа.
– Ну-ну, вам не следует больше пугать меня, – сказал Дитрих. – Теперь это только слова. У вас нет никаких доказательств.
– А если поляки все-таки нападут на Генриха Шварцкопфа?
– Теперь вы уж сами думайте, что может произойти, а меня вы в это дело больше не вмешаете. – И, потрясая папкой, Дитрих заявил торжествующе: – Душкевича я все-таки заставил признаться кое в чем. Здесь лежит его маленькая записочка... Я теперь полностью гарантирован от ваших попыток навязать мне какие-либо незаконные намерения. Вот так, дорогой Вайс. Мы с вами сыграли ноль-ноль. Кажется, так это называется?
Вернувшись в гостиницу, Иоганн не стал подниматься к себе в номер, а сразу направился в ресторан с твердым намерением основательно пообедать. И хотя есть ему не хотелось, особенно после всего, что произошло с паном Душкевичем, он, преодолевая подступавшую к горлу от запаха пищи тошноту, вынудил себя войти в зал ресторана. И сразу же натолкнулся на столик, за которым в обществе офицеров СД и гестапо сидел Генрих Шварцкопф, уже основательно накачавшийся, в расстегнутом кителе. Увидев Вайса, он с трудом поднялся и, пытаясь неверными пальцами застегнуть пуговицы на кителе, объявил:
– Господа, я вынужден покинуть вас. Он, – Генрих кивнул на Вайса, – пришел за мной, чтобы... – Пошевелил согнутым указательным пальцем, будто нажимая на спусковой крючок. – Чтобы он или я... – С трудом вылез из-за стола, подошел к Вайсу, оперся на его плечо, приказал: – Веди меня ко мне, сейчас я сделаю из тебя труп. Ты хочешь стать трупом? Нет? А я не возражаю. Пожалуйста, сколько угодно!
Поднялись по лестнице. Иоганну пришлось взять у Генриха ключ и самому открыть дверь в его комнату.
Генрих тяжело плюхнулся на кушетку, закрыл глаза. Пожаловался:
– Я тону, понимаешь, тону! – Руки и лицо его были бледными и мокрыми от пота.
Вайс снял с него китель, смочил салфетку водой из графина, положил ему на сердце.
Генрих бормотал, глядя тусклыми глазами на Иоганна:
– Ты понимаешь, прежде чем казнить, их пытались заставить кричать: «Хайль Гитлер!» Простреливали мягкие части тела, чтобы кричали. А они молчали. Молчат, как животные.
– Ты что, уже вернулся из тюрьмы после казни?
– Нет, меня возили в концлагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147