Зубов и обер-ефрейтор вышли из канцелярии.
– Послушайте, – примирительно произнес комендант. – В каждом деле есть строгий порядок. Для вас, абверовцев, ликвидировать десяток-другой заключенных... – И он так сложил губы, будто сдувал с рукава пушинку. – Для нас же, тюремной администрации, каждый заключенный – это целая система отчетности. Для занесения в соответствующую графу любого смертного случая необходима аргументация, причем обязательно медицинского характера.
– Я понимаю вас, – благосклонно согласился Вайс. И предложил: – Вы все-таки взгляните на преступников. Некоторым из них все же, я полагаю, придется задержаться у вас на продолжительное время. Настолько важные персоны, что их дела будут доставлены вам особым курьером.
– Я обратил внимание на отсутствие личных карточек и объяснил это себе как раз теми мотивами, о которых вы только что сказали, – согласился комендант.
Он набросил на плечи черную клеенчатую перелину и, вежливо пропустив Вайса вперед, провел его по железной витой лестнице во внутренний двор тюрьмы, куда за это время въехал грузовик с «заключенными».
Человек десять тюремных охранников заняли позиции несколько поодаль от грузовика.
Группа боевиков, одетых в эсэсовские мундиры, выстроилась у машины грозной квадригой. Автоматы наведены, кобура пистолетов открыта. Они вели себя так, словно не замечали тюремных охранников и считали, что на них одних целиком возложено конвоирование заключенных.
А те сходили на каменные плиты двора по спущенной с борта грузовика железной лесенке. Двоих, накрытых бумажными мешками, сами заключенные вынесли на носилках и оставили несколько в стороне.
Вайс, небрежно кивнув в сторону носилок, успокоил коменданта:
– О, эти вполне еще живы. Но у них, знаете, выпадение прямой кишки.
– Да, – сказал комендант. – Знаю: слабительное. Мы тоже применяем этот способ.
Шел дождь, тяжелые капли четко стучали о плиты песчаника, устилавшие тюремный двор, и разбивались в водяную пыль.
Со шлемов конвоиров вода стекала потоками. Заключенные ссутулились, скорчились под ливнем. Но они не столько сами защищались от дождя, сколько охраняли от воды спрятанное под одеждой оружие. Некоторые зябко совали руки за пазуху – не потому, что мерзли: они хотели сохранить руки сухими, чтобы в них не скользило оружие.
Вайс объяснил, почему заключенные ведут себя не по форме:
– В дороге мои ребята кое-кому из них отбили пальцы, а возможно, и еще кое-что. И все-таки, как видите, стоят на задних лапках. Я полагал, после этого они смогут передвигаться только на четвереньках.
– Оказывали сопротивление? – спросил комендант.
Вайс пожал плечами, усмехнулся.
– Если бы! Тогда бы нам не было нужды волочить их в такую даль.
– У вас бравые ребята, – похвалил выправку боевиков комендант.
– По-честному говоря, они сами еле держатся на ногах, – сказал Вайс. – Сейчас служба безопасности работает как на фронте. Очень много заданий. – Спросил лениво: – Может, вернемся?
– Да, – сказал комендант, – мокнуть под дождем нам с вами вовсе не обязательно. – И поманил за собой сутулого человека с обвислыми плечами и узким горбоносым лицом.
В канцелярии комендант представил Вайсу этого человека:
– Герр Шварцберг – мой главный помощник. – Добавил значительно: – Обладает исключительными волевыми качествами. Настойчив настолько, что даже самые упрямые в его руках начинают верещать, будто канарейки.
Шварцберг улыбнулся Вайсу так, как улыбаются знаменитости, привыкшие к всеобщему восхищению. Попросил скромно:
– Герр капитан, будьте любезны назвать номера тех, кем я должен заняться в первую очередь. Желательно также знать, где они подвергались предварительной обработке. В методике и средствах мы стремимся избегать повторов. – Добавил многозначительным тоном: – Прежде чем назначить заключенному определенный режим, я тщательно обдумываю и взвешиваю все обстоятельства того предварительного опыта, который он получил. Ведь эффектно всегда только новое, еще не изведанное.
– Отлично, – согласился Вайс, – я вижу, у вас здесь все поставлено на серьезную ногу, – и опустил руку к планшету, висящему рядом с кобурой.
Медлить дальше было нельзя. Выхватывая парабеллум, Иоганн с силой ударил стоящего несколько позади Шварцберга в челюсть. Затем, держа начальника тюрьмы под прицелом, пнул ногой в висок распростертого без чувств на полу Шварцберга. Обезоружил коменданта и приказал ему отнести Шварцберга в ванную комнату. Комендант, видимо, совершенно ошалев от всего происшедшего, безропотно поволок по коридору бесчувственное тело своего помощника. В ванной Вайс мгновенно и почти беззвучно покончил с обоими. Быстро обшарил карманы, взял все ключи. Запер дверь на задвижку, огляделся, сунул пистолет в карман и спустился по винтовой лестнице во двор.
Потоки дождя по-прежнему тяжело шлепались на каменные плиты. Заключенных уж не было видно. Боевики разбрелись по двору якобы в поисках защиты от дождя.
Только дисциплинированные тюремные охранники по-прежнему стояли у стен под дождем.
Подошел Зубов. Обращаясь к нему, Вайс сказал громко:
– Герр лейтенант, может, вы зайдете попрощаться с комендантом? – и сунул ему связку ключей, отобранных у Шварцберга.
За Зубовым, тяжело ступая, проследовал Мехов.
Вайс закурил, чтобы дать время Зубову и Мехову уйти и начать со своей группой действия во внутренних помещениях тюрьмы. Несколько раз глубоко затянулся, швырнул сигарету и, отдав команду: «По местам!» – упал на землю.
Четверо боевиков последовали его примеру. Остальные открыли огонь, стреляя в застывших от неожиданности у стены тюремных охранников.
Убедившись, что все здесь идет, как и было задумано, Вайс побежал в помещение тюрьмы. В тюремных коридорах сражение уже почти закончилось.
На полу рядом с трупами охранников лежали погибшие товарищи: они первыми вступили в схватку, использовав запрятанное под надетой на них полосатой одеждой оружие.
Следуя разработанному плану, камеры пока не открывали. Было решено освободить заключеных только после того, как одна группа закончит бой с внутренней охраной, а другая – с внешней.
Вайс снова вышел во двор. Здесь все уже завершилось. Потеряли троих. Он приказал подбежавшему Пташеку взять на себя руководство группой, оставшейся во дворе.
Пора было посмотреть, что делается во внутреннем помещении тюрьмы. Как Иоганн и предполагал, Зубов нарушил план операции.
Двери камеры были распахнуты.
В раздражении на Зубова, забывшись, Иоганн повелительно крикнул заключенным по-немецки:
– Обратно по камерам!
И чуть было не стал жертвой своих слов. Освобожденные с такой яростью набросились на него, что, несомненно, задушили бы, если бы не были так слабы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147