…Находясь на станции наведения, я внимательно следил за действиями каждой группы. Когда «охотники» уходили за линию фронта, я с нетерпением ожидал их возвращения, смотрел, нет ли среди них подбитых, а если есть - сумеют ли они дотянуть до своей территории.
Однажды я заметил, что над передним краем загорелась «кобра». Кто это? Как поступит летчик? Попытался связаться с ним по радио, но он не ответил. «Значит, плохи его дела», - подумал я, а сам продолжал следить, что будет дальше. Хвост дыма за самолетом разрастался, машина, увеличивая скорость, неслась к земле. «Ну прыгай же, прыгай!» - закричал я в микрофон. В воздухе мелькнул черный комочек, и вскоре раскрылся парашют. Теперь все зависело от ветра: в какую сторону он отнесет парашютиста.
Вскоре я установил: сбит Борис Глинка. Всякая потеря тяжела, а такую, кажется, и перенести невозможно. Какого человека, какого летчика лишились! И это уже второй удар: вчера мне сообщили, что с задания не возвратился старший лейтенант Девятаев. Надо немедленно разобраться, почему происходят такие неприятности, почему именно опытные летчики стали легкой добычей для врага. Необходим тщательный и всесторонний анализ неудач.
Когда я добрался до полка, стало известно, что Глинку подобрали пехотинцы и доставили в госпиталь. «Кобра» не терпит тех, кто покидает ее в воздухе, - почти в каждом таком случае она калечит летчика своим стабилизатором. Глинке тоже досталось. Выяснилось также, что в этот полет Глинка взял себе ведомым молодого летчика-стажера. А бой оказался очень трудным. В разгар схватки ведомый оторвался от ведущего и вышел из боя. Глинке одному пришлось драться против целой стаи стервятников.
На разборе мне пришлось повторять прописные истины: чем легче даются нам победы над врагом, тем строже нужно соблюдать порядок на земле и в воздухе. От самоуспокоения до поражения - один шаг. Почему Глинка, командир полка, пошел на ответственное боевое задание неслетанной парой? Ответ один: появились признаки недооценки противника.
Возвращался с разбора и думал: «Борис Глинка подлечится, придет в полк. А вот Девятаев… Он выпрыгнул с парашютом на вражескую территорию, что стало с ним?»
Ждали день, другой, звонили в штабы - никто ничего не сказал о нашем Девятаеве. Его поглотила страшная неизвестность. Что ж, не он первый и, видимо, не он последний. Одним, как Лавриненкову, удавалось сравнительно быстро вырваться из фашистских лап, другие проходили мучительный путь через концлагеря, третьи не возвращались совсем.
Вскоре в дивизию поступил приказ: перебазироваться в район Равы-Русской. Решив, что это будет, видимо, наша последняя база на собственной территории, я снова вспомнил о Михаиле Девятаеве. Где же он приземлился? Даже если его не схватят немцы, ему не пробраться к линии фронта. Ведь в лесах Западной Украины хозяйничают шайки бандеровцев.
О судьбе Девятаева мы узнали много лет спустя. Это не просто героическая, а поистине легендарная история.
Фашисты схватили его сразу, как только он приземлился с парашютом. Начались допросы, пытки. Девятаев мужественно перенес все муки, но не выдал военной тайны. Об этом свидетельствует и найденный потом протокол его допроса. Он оказался среди документов гестапо, захваченных нашими войсками.
Девятаева бросили в концлагерь Клейнкенигсберг. Оттуда он решил бежать. Поделился своим замыслом с другими, и к нему присоединились товарищи. Они сделали подкоп из барака. Тяжелая работа забирала последние силы, изнуряла. Но когда ход был уже готов, какой-то предатель выдал их. Тяжелый моральный удар дополнили новые пытки. Затем Девятаева и его товарищей перевели в лагерь смертников.
В конце сентября 1944 года Девятаева и всех соучастников побега, избитых, голодных, босых и грязных, в одном тряпье пригнали в лагерь Заксенхаузен. Над бараками возвышалась и дымила труба крематория. Ее черный дым целый день прятал от людей солнце. Здесь Девятаеву «посчастливилось»: он избежал сожжения в печи только благодаря помощи таких же, как он, - ему удалось обменять бирку с номером и укрыться под фамилией умершего военнопленного. Под этой фамилией он и попал на немецкий военный аэродром, расположенный на острове Неер в Балтийском море. Работая землекопом у стоянок самолетов, летчик ничем не выдавал себя перед охранниками. Но гулко стучало его сердце, перехватывало дыхание, когда он ковырялся лопатой возле «хейнкеля», украдкой заглядывая в кабину.
Девятаевым снова овладела мысль о побеге. Но для осуществления его плана нужны были верные товарищи. И он нашел их. Однажды, убив охранника, десять советских военнопленных забрались в самолет «хейнкель-111». Теперь их жизнь зависела от рук и воли Девятаева. Сумеет ли он запустить мотор незнакомого самолета и взлететь? Сможет ли прорваться сквозь огонь, который будет непременно открыт по беглецам?..
Удивителен был экипаж «хейнкеля-111», приземлившегося 8 февраля 1945 года на советской земле. Десять человек в полосатой одежде, обросшие, с бирками на груди, вышли из самолета, плюхнувшегося брюхом на мерзлую пахоту. Возглавлял этих людей летчик Девятаев.
Существовавший в то время «порядок» расследования подобных случаев надолго похоронил в бумагах самоотверженный подвиг советских людей, и прежде всего их вдохновителя и вожака. Лишь когда была восстановлена правда и история этого подвига, Девятаев, моторист судна, плававшего по Волге, прибыл в Москву, чтобы встретиться здесь со своими боевыми друзьями и сподвижниками, вспомнить вместе с ними подробности их необычайного перелета.
Тогда и я после многих лет разлуки и неведения увидел бывшего своего летчика, о котором много думал на фронте, не раз мысленно шел с ним по мрачным лабиринтам вражеского плена. Мы с Девятаевым разыскали на карте тот населенный пункт Львовской области, из которого он вылетел на боевое задание, припомнили его последний воздушный бой. Летчик рассказал и о том, как ему буквально за несколько минут удалось разобраться в приборах «хейнкеля» и как тяжело было взлететь с небольшой площадки… Своим подвигом Герой Советского Союза Девятаев вписал славные страницы в историю нашей дивизии, в боевую летопись Великой Отечественной войны.
Однако вернемся к тому времени, когда нам было известно лишь, что полк потерял еще одного воздушного бойца. Мы послали его родным обычное извещение: «Не вернулся с боевого задания».
На смену Девятаеву прибыли три новых летчика - Довбня, Карпович и Барышев. Довбня был сбит над Молдавией в сорок первом году. Его, как и Барышева, освободили наши войска в одном из лагерей для военнопленных. Карпович прилетел из Москвы. Он окончил курсы начальников штабов и за это время научился даже с неподвижной рукой управлять самолетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131