- Что ты хочешь этим сказать?
- Уходим на отдых. Уже идет передача самолетов полку Дзусова.
Сообщение техника поразило меня. Мной овладело какое-то странное чувство. Было и радостно оттого, что на время сброшена с плеч тяжелая ноша войны, и грустно при мысли, что завтра ты уже будешь лишен возможности стрелять по наглому врагу, загнавшему нас сюда, в черную степь.
Значит, уже не мы, а другие остановят вражеские полчища. А кто будет мстить за смерть боевых друзей?
У землянки командного пункта было многолюдно. Завидев нас, собравшиеся там летчики и техники кричали, чтобы мы шли скорее. Там, оказывается, начиналось пиршество не хуже запорожского. Техник Лоенко стоял возле бочки и разливал по кружкам кавказское вино. То и дело раздавались тосты:
- За победу!
- За жизнь!
Неподалеку от КП собирались подчиненные Дзусова. Очевидно, они завидовали нашим ребятам.
Но вот звучит команда всем летчикам построиться. Перед общим строем двух полков появляются Краев и Дзусов. Наш командир зачитывает приказ о передаче самолетов. Потом он объявляет, что часть летчиков будет выделена для перегонки самолетов в район, куда перебазируются соседи.
- А их не задержат там? - спрашивает кто-то из наших. Дзусов отвечает не сразу, обдумывая, как лучше ответить. Он явно хитрит, желая заполучить вместе с машинами и нескольких молодых ребят из гвардейского полка.
- Самолеты перегоним мы, гвардейцы! - заявляю я, сообразив, что летчиков, уже имеющих гвардейское звание, Дзусов не вправе оставить в своем полку.
- Комэски нам не нужны, - говорит Дзусов. - Своих хватает.
Я жду, что скажет наш командир, но он молчит. Неужели Краев не понимает, что его хитрый сосед не вернет наших молодых истребителей? Или ему это безразлично? Может быть. Ведь он не ходил с ними в бой. Меня возмущает его равнодушие к будущему нашего полка. Разве трудно понять, что Бережной, Козлов, Степанов, Вербицкий и другие летчики уже прошли хорошую школу войны, что это готовые ведущие пар? Молодые посматривают на меня. Неужели, мол, вы не можете нас отстоять.
- Мы с Крюковым и командиры звеньев перегоним вам самолеты, - снова вступаю я в разговор, чувствуя одобрение товарищей.
Дзусов, конечно, недоволен. Это видно даже по выражению его черных кавказских глаз.
- Обойдемся без ваших услуг, - говорит он, метнув недовольный взгляд в мою сторону. - Сами заберем самолеты. Когда строй распустили и Дзусов со своими летчиками ушел, майор Краев сказал мне:
- Вы, капитан, неправильно ведете себя.
- А вы разве не понимаете, что нам не вернули бы летчиков?
- Я не обязан вам объяснять, что понимаю и чего не понимаю! - обрезал он меня.
Вскоре передача самолетов была закончена. На автомашины стали грузить ящики со штабными делами.
- Беда, товарищ капитан, - подбежал ко мне Чувашкин.
- В чем дело?
- Ваш пятнистый МИГ не принимают. Он нигде не оформлен. Майор приказал лететь на нем дальше, пока не найдем где-нибудь мастерские.
Значит, мои хлопоты с этим МИГом еще не окончились. Мы уже знаем, что полк следует в город на берегу Каспийского моря. Где-то в том направлении находится и наша блуждающая эскадрилья Фигичева. Разыскать бы ее, тогда можно было бы избавиться и от МИГа. На моей карте горы, горы и лишь одна долина Терека. Придется лететь на старой, ненадежной машине над такой местностью. Да еще с Чувашкиным за спиной. Он соглашается на это, чтобы помогать мне на земле, если вынуждены будем сесть.
К вечеру Лоенко уже угощал летчиков и техников из других полков, сидевших на нашем аэродроме. Бочка была опустошена и под всеобщий смех сброшена с холма, на котором, словно скифы на кургане, пели и плясали веселые техники и механики, - они ведь впервые с начала войны отдыхали.
По сигналу начальника штаба полковая автоколонна с людьми и имуществом двинулась в долгий путь к Каспийскому морю. А мы с Чувашкиным полетели на своем МИГе на юго-восток.
Поселок в долине я разглядел уже в сумерках. Вообще мне везло на сумерки. Сколько раз они настигали меня на воздушной дороге! Но чем труднее было читать с высоты землю, то есть ориентироваться на местности, чем труднее было садиться в сумраке, тем больше появлялось сосредоточенности, внимания. Сумерки еще ни разу не заставили меня ночевать на чужом аэродроме, чего я очень не любил.
На аэродроме нашлось местечко для моего самолета. Только я вылез из своего МИГа, смотрю - рядом знакомый номер на ЯКе. Что за дьявольщина? Неужели мой ЯК? Чувашкин сразу определил: наш. Оказывается, полк Дзусова, приняв наши машины, перелетел сюда тоже. Ну, еще раз встретимся с придирчивым командиром. Надо осмотреть все, чтобы завтра не попасть впросак. Только оставили свой самолет - навстречу майор Дзусов. В сопровождении еще каких-то командиров обходит стоянки.
- А-а, это ты! - окинул он меня взглядом. - Как очутился здесь?
- Прилетел.
- На личном самолете, что ли?
- Да. На угнанном МИГе.
- Ишь ты!..
В столовой много людей, толпа. В этой тесноте, в шуме слышится уже что-то не фронтовое. Занимаешь очередь к столу и думаешь о том, что ожидает нас, летчиков, там, в глубоком тылу? Понимаешь, что в маленькие горные селения и поселки набилось столько армейского люда, что нет возможности разместить всех, предоставить то, чего ждут они, уставшие, изнуренные. Понимаешь это, а нервы, напряженные до предела, не выдерживают. Кое-кто возмущается, бушует…
Утром прибыли грузовики нашего полка. Люди, не привыкшие к таким переездам, запыленные, утомленные, бросились к горной речушке. Разбрелись по берегу…
Здесь я нашел майора Краева. Вытираясь полотенцем, разговаривая с другими, он делает вид, что не замечает меня. Нетрудно было понять причины такого отношения ко мне: мой новый командир не забывал ничего сказанного против него. Я уже встречал таких людей в жизни. Они в других видят только плохое. Плохими они считают прежде всего тех, кто в чем-либо не соглашается с ними, не поддакивает им, не подхваливает их в глаза. Я легко распознавал таких людей.
- Куда мне лететь дальше, товарищ майор? - спросил я, когда Краев развесил свое полотенце на кусте.
- Ты уже здесь?
- Я на самолете, разве забыли?
- О тебе не забудешь… Добирайся к городу. Кажется, там сидит Фигичев.
- Есть!
Я возвратился на аэродром. Чувашкин копался в моторе МИГа.
- Дрейфуем дальше, - сообщил я своему технику, но он не обратил внимания на мои слова. Лишь когда высвободил свои руки, повернулся ко мне.
- Еще один перелет, капитан, и вы прямо из фюзеляжа понесете меня в гроб. Я задохнусь в этой собачьей конуре.
- В кузове, на ящиках ехать приятнее? Что же, я дальше полечу один.
- Если вы, капитан, собираетесь на этой «зебре» долго путешествовать над горами, я не ручаюсь и за вашу жизнь.
- В городе ее сдадим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131