– Не боишься, что она и тебя кинет вкрутую?
– Гы. Она со мной крепко повязана. Хочет еще пожить, пусть в певицах походит. Я на ее прошлые дела не в претензии. Главное, чтоб она дочу мою обучала петь по полной программе. А летом будем Дочу на Евровидение отправлять.
– Эт прально. Надо и о вечном думать. Нетленка, мать ее ети… Я вот прикинул: может, писателишку какого из голодных и неизвестных раскрутить? Только тихого, не мокрушника, мокрушничать я и сам могу. Лучше психа душевного, у какого крыша от философии снырнула. Ведь тоже это будет… вклад в культуру. И меня прославит. Писателишка-то. Или даже поэт.
– Само собой.
“Это нестерпимо!” – прорычала себе под нос Лариса, борясь одновременно с двумя желаниями: уделать боровов в смокингах так, чтоб и реанимация не помогла, и безудержно нагло расхохотаться в лицо всему изображающему благочестие уголовному бомонду. В душу, в мать!.. Но Лариса Бесприданницева недаром была тезкой знаменитой драматической героини. И школа Станиславского, а отчасти даже и Мейерхольда, была для Ларисы все равно что для гитариста – школа игры на семиструнной гитаре. Не важно, будешь ли ты играть на сцене, детка. Важно, что ты станешь актрисой в жизни и сумеешь сыграть любую роль в любой репризе. А потому… А потому, Лариса Бесприданницева, изобрази-ка на своем безупречно незапоминающемся лице великопостную мину и скользи-струись хладнокровной бронзовой ящеркой по густой толпе, старайся без наводящих подсказок проинтуичить, где находится деликатное местечко дамского отдохновения и где можно будет хоть как следует выругаться.
Лариса скользнула прочь из фойе.
…Унылой серой краски коридор неожиданно сменил имидж: по социалистическому цементу стен буйно заструились жирные складки явно недавнего капиталистического бархата с золотыми витыми шнурами и кистями.
“Это здесь”, – сообщила Ларисе ее жаждущая покоя дамской комнаты интуиция и ошиблась.
И Лариса поняла это, еще не толкнув палисандровую дверь, а лишь замерев тенью бархатной портьеры у образовавшейся щелки. В щелку был виден обшитый дубом строгий кабинет, освещенный только старым-престарым латунным торшером. Спиной к дверям, а значит, и к Ларисе стояли два кожаных кресла типа “сенатор”. Сидевших Лариса, конечно, не видела, но, когда они заговорили, голос одного был ей известен до последней интонации.
Старик.
Голос второго был каким-то трескучим и рваным, словно пересушенная калька. И этот голос выдавал в своем носителе мелкую сошку, подчиненного, да к тому же боящегося Старика.
Старик . Чепуху вы затеяли, молодые люди. Додумались! Отчетное собрание убийц! Кому это нужно?
Калька . Не скажите, сударь. Многие восприняли это новшество с энтузиазмом. Мы, так сказать, должны знать своих коллег в лицо. Во избежание недоразумений. И потом: каждый из… нас должен знать, что не одинок в избранной, гм, специальности, что у него всегда будет поддержка, убежище…
Старик (презрительно) . Ты еще про профсоюз вспомни.
Калька (воодушевленно) . А. чем плох профсоюз?
Старик . Ладно. Что ты тут у меня перед носом какими-то бумажками трясешь?
Калька (с радостной хрипотцой) . Перспективный план по работе с кадрами.
Старик . С кадрами, значит. Лихо. Ну-ну. Зачитай.
Калька (бодро-казенным голосом) . Перспективный план мероприятий по работе с кадрами нашей Организации включает в себя следующие пункты. Пункт “а”: усиление воспитательной работы в коллективах, повышение личной ответственности исполнителей за порученное дело, поощрение личной инициативы при выполнении производственных заданий. Пункт “бе”: своевременная выдача исполнителям графиков заказов с четкой увязкой сроков с другими службами и подразделениями…
Старик (одобрительно) . Вот это верно. Увязку особо подчеркни. А то нам клиента на десятое, допустим, заказывают, а он еще полмесяца живой-здоровый бегает, да еще со всех сторон менты его пасут, так что и не подступиться. График – великая вещь! Давай, что там еще…
Калька (чуть сбившись, восстанавливает дыхание) . Пункт “це”: четкое распределение уровней проведения мероприятий среди основных исполнителей и высшего состава кадрового отдела с учетом их профессионального опыта, специальных знаний и навыков, а также боевых наград и выслуги лет. Пункт “де”: своевременно предотвращать возникновение конфликтных ситуаций, поддерживать оптимальный психологический климат во всех уровнях кадрового состава… Пункт “е”…
Дальше Лариса слушать не стала. Тенью скользнула прочь от кабинета государственной важности и даже игривый аромат своих новых духов “Аура” заставила следовать за собой, чтоб не оставлять никаких улик своего присутствия.
…Да и в дамскую комнату тянуло все сильнее. Видимо, благодаря этой подсознательной тяге организма комната все-таки нашлась. К слову, загаженная настолько, что Лариса вначале подумала, что перепутала и попала в сортир для местных строителей-ремонтников. Ничего подобного. Табличка на зашорканной пинками сотен ног двери ясно указывала на назначение сего помещения: полуосвещенного, с отбитым со стен кафелем, сочащимися ржавыми слезами трубами, покрытым плесенью зеркалом над рядом грязных раковин, напоминающих щербатые отвисшие челюсти. Кранов у раковин не было. Зато были два автомата для просушивания рук, оплавленные так, словно по ним прошлись струей напалма.
Лариса опасливо глянула в полуотворенные туалетные кабинки, ожидая увидеть там все что угодно: от разложившегося трупа полгода как пропавшего кандидата в президенты Пыпкина до склада героина местной артели глухонемых. Но страхи были напрасны. В одной кабинке унитаз вообще отсутствовал как данность, а стояк некто заботливо обмотал цветастым бабьим платком. В другой кабинке вожделенное удобство обреталось, но его сливной бачок так жутко скалился переплетением своих обнаженных внутренностей, так угрожающе сипел и побулькивал, что Лариса решила не искушать судьбу, не портить костюма (а вдруг унитаз взорвется, едва она над ним, кхм?..) и терпеть до окончания собрания. Тем паче что длительному усмирению естественных нужд тела она тоже была обучена не хуже часового у Кремлевской стены.
Лариса уже сделала аккуратный (не сломать каблук!!!) шажок вон из этой клоаки, как ее приковал к месту вопрос:
– Excusez-moi… Это есть… Э-э-э… дамская комната?
Лариса с изумлением взирала на серебристую райскую птичку, ту самую певицу – французскую убийцу с хрустальными глазами. Сейчас эти глаза с неописуемым ужасом-восторгом осматривали суровые реалии российского сортира.
– Будь проклята эта грязная дыра! – поддергивая бисерную бахрому, ругнулось небесное создание с восхитительной модуляцией голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78