Она играла с псом, покуда хозяева не спохватывались, целой канонадой воплей не отзывали его на место прочь от подозрительной девочки – и не уводили стаффорда за забор своей трехэтажной дачи. А потом Лариса и все дачные окрестности слушали, как пес выл. Выл до тех пор, пока ему снова не предоставляли возможность ползать за Ларисой на пузе и преданно смотреть ей в глаза. Она никак не старалась его приручить. Видимо, пес был приручен ею изначально, в каких-нибудь прежних жизнях…
Так вот, может быть, потому фламенги и морферы и не истребляют людей? Потому и не стыдятся заводить от них полукровок, не брезгуют человеческим обликом…
Потому что… любят?
И не как те дачные хозяева – своего пса (а они его любили, честно!).
А как тот самый пес – бездомную, безродную и беспородную Ларису.
Странностей, странностей-то сколько в этом лучшем из миров!..
– Лариса, ты меня слушаешь?
– Прости, Вера. Просто твой рассказ навел на кое-какие размышления.
– А именно?
– Никогда бы не подумала, что они существуют. Сосуществуют. С нами рядом. Вера, а какие они еще?
– То есть?
– Ну, их свойства. Или отличительные черты…
– Я так полагаю, с двумя основными их свойствами ты уже ознакомилась. Благодаря Ежинскому. Первое: способность в любой момент полностью изменять свою внешнюю и внутреннюю структуру, а второе – неудержимая никакими категорическими императивами тяга к человеческой самке. Кстати, ты думаешь культ Прекрасной Дамы придумали рыцари-люди ? Ни фига подобного! Рыцари-морферы ! Да, то, что среди морферов нет плебеев, а одни высокородные сущности. – тоже их традиция. Древняя. Потому что вещество, симулирующее в их организмах функции человеческой крови, – голубого цвета. Отсюда и пошло выражение “голубая кровь”. Кроме того, во время древних эпидемий чумы, холеры, оспы и инквизиции выживали именно морферы (и те, кою им удалось спасти). И, соответственно, выжившие получали титулы, звания, правящие посты… А еще чистокровные морферы, притом не вступавшие ни разу в связь с самкой-человеком, жили катастрофически долго. И до сих пор живут. Некоторые. Барону фон Вымпелю, кажется, около семисот лет.
– А Ежинскому?
– Что – Ежинскому?
– Сколько… лет?
– Не уверена, что больше сотни. По слухам, он безрассудно похотлив. И тем самым теряет свое право на чистоту крови и долгожительство. Да, вот еще что… Морферы – не дураки. Они знают, что люди хоть и мало живут, зато отличаются наблюдательностью. Поэтому, не желая выдавать себя, морферы стараются жить или в полностью безлюдной местности, или в мегаполисах, где никто ни на кого внимания особо не обращает. А еще морфер примерно раз в четверть века полностью перестраивает свои материальный облик. Не временный – то человек, то зайчик, то пресноводная черепаха… или баобаб, или колония полезных молочнокислых бактерий, обладающая интеллектом, – а более-менее постоянный, принятый облик. Кстати, идеей метемпсихоза люди обязаны тоже морферам. Просто кто-то когда-то услышал о перестройке и осмыслил все на человеческий лад. И учение слепил. Эзотерических обществ понаоткрывали…
– А можно… убить морфера?
Вера с некоторой иронией исподлобья поглядела на Ларису:
– Профессионально интересуешься или в обших чертах?
– В общих.
– Тогда я могу с тобой поделиться только версией. Причем моей версией. Я долго живу среди морферов, точнее, почти постоянно. И наблюдаю за ними. Так вот, ни один морфер из тех, кого я имела честь наблюдать, ни разу не употреблял напитков, содержащих этиловый спирт. Ни водку, ни вино, ни пиво. Шампанское – только сладкое, настоящее сладкое и не больше глотка – для поддержания реноме: все-таки дворяне, обязаны пить, кутить и все такое. Возможно, что растворы этилового спирта для морферов гибельны. А возможно, просто вызывают диарею. Проверять – не проверяла. Да и не вышло бы: любой морфер учует своего алкогольного врага за тысячу верст и подпоить себя не позволит.
– Интер-ресно. Не повезло морферам.
– В смысле?
– Вечные трезвенники.
– Да уж… В отличие от них безбоязненно потреблять этиловый спирт во всех его проявлениях могут только люди…
“И фламенги”, – мысленно добавила Лариса, вспомнив, как Фрида поила ее потрясающим вином со звучным названием фандагейро.
– И фламенги, – словно повторила Вера Ларисину мысль.
Ларису словно током тряхнуло. Она уставилась на писательницу:
– Ты… ты и о них знаешь?
– Да, – очень спокойно сказала Вера.
– Тогда что ты о них знаешь? Что?! Вера удивленно воззрилась на Ларису:
– Ты что так кричишь?
Лариса обессилено откинулась в кресле:
– Я была… в плену, а может, в гостях у одной фламенги. Мне тогда казалось, что я или сошла с ума, или мир вокруг меня полностью изменился. Но дело даже не в этом. Она, та фламенга, тоже убийцу, и ей заказали убить… тебя.
Вера медленно кивнула, не сводя глаз с Ларисы
– Но эта фламенга передоверила поручение тебе Человеку. Так?
– Так. И я хочу знать почему.
– Потому что фламенги – сущность, абсолютна противоположная сущности морферов. Они тщательно избегают какого-либо контакта друг с другом. Ведь ты видела, что есть фламенга, да?
– Да… – Лариса передернула плечами. “Я горю ”.
– Так вот. Фламенги – чистый разум, способный только временно подчинять себе материю и как-то организовывать ее. Поэтому у фламенги нет материального носителя, ибо все, что подпадает под воздействие энергии разума фламенги, становится ее телом.
– А пламя?
– Что есть пламя? Хаос. А если глядеть глубже-то свободное состояние материи. Плазма. Фламенга – разум, своей силой упорядочивающий плазму творящий из нее свое тело. Нематериальный, в отличие от морферов, а иногда и неуправляемый. Можно сказать, что морферы разумны, поскольку материя, их составляющая, имеет определенную структуру, я фламенги имеют эту структуру благодаря тому, что разумны. По сути, в роду морферов первичным была курица, а в роду фламенг – яйцо. Я много думала. почему сущности морферов и фламенг не пересекаются. Видимо, фламенги неспособны настолько высоко организовать материю, чтобы она продолжила дальнейшее самостоятельное, без влияния разума фламенги, существование.
– А морфер?
– Морфер же не в состоянии настолько упростить организацию своего тела, чтобы пребывать в состоянии плазмы. При этом его разум разрушится. Как я уже говорила, он может упрощать организацию своего тела до определенного предела, сохраняющего минимальную организованность для сохранения разума. И я думаю, предел упрощения своей структуры, достижимый морферами с точностью до последнего знака, совпадает с пределом усложнения фламенг.
– Да, но получается, что сущность, способная пересекать эту границу, должна была бы уметь менять принцип существования своего разума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Так вот, может быть, потому фламенги и морферы и не истребляют людей? Потому и не стыдятся заводить от них полукровок, не брезгуют человеческим обликом…
Потому что… любят?
И не как те дачные хозяева – своего пса (а они его любили, честно!).
А как тот самый пес – бездомную, безродную и беспородную Ларису.
Странностей, странностей-то сколько в этом лучшем из миров!..
– Лариса, ты меня слушаешь?
– Прости, Вера. Просто твой рассказ навел на кое-какие размышления.
– А именно?
– Никогда бы не подумала, что они существуют. Сосуществуют. С нами рядом. Вера, а какие они еще?
– То есть?
– Ну, их свойства. Или отличительные черты…
– Я так полагаю, с двумя основными их свойствами ты уже ознакомилась. Благодаря Ежинскому. Первое: способность в любой момент полностью изменять свою внешнюю и внутреннюю структуру, а второе – неудержимая никакими категорическими императивами тяга к человеческой самке. Кстати, ты думаешь культ Прекрасной Дамы придумали рыцари-люди ? Ни фига подобного! Рыцари-морферы ! Да, то, что среди морферов нет плебеев, а одни высокородные сущности. – тоже их традиция. Древняя. Потому что вещество, симулирующее в их организмах функции человеческой крови, – голубого цвета. Отсюда и пошло выражение “голубая кровь”. Кроме того, во время древних эпидемий чумы, холеры, оспы и инквизиции выживали именно морферы (и те, кою им удалось спасти). И, соответственно, выжившие получали титулы, звания, правящие посты… А еще чистокровные морферы, притом не вступавшие ни разу в связь с самкой-человеком, жили катастрофически долго. И до сих пор живут. Некоторые. Барону фон Вымпелю, кажется, около семисот лет.
– А Ежинскому?
– Что – Ежинскому?
– Сколько… лет?
– Не уверена, что больше сотни. По слухам, он безрассудно похотлив. И тем самым теряет свое право на чистоту крови и долгожительство. Да, вот еще что… Морферы – не дураки. Они знают, что люди хоть и мало живут, зато отличаются наблюдательностью. Поэтому, не желая выдавать себя, морферы стараются жить или в полностью безлюдной местности, или в мегаполисах, где никто ни на кого внимания особо не обращает. А еще морфер примерно раз в четверть века полностью перестраивает свои материальный облик. Не временный – то человек, то зайчик, то пресноводная черепаха… или баобаб, или колония полезных молочнокислых бактерий, обладающая интеллектом, – а более-менее постоянный, принятый облик. Кстати, идеей метемпсихоза люди обязаны тоже морферам. Просто кто-то когда-то услышал о перестройке и осмыслил все на человеческий лад. И учение слепил. Эзотерических обществ понаоткрывали…
– А можно… убить морфера?
Вера с некоторой иронией исподлобья поглядела на Ларису:
– Профессионально интересуешься или в обших чертах?
– В общих.
– Тогда я могу с тобой поделиться только версией. Причем моей версией. Я долго живу среди морферов, точнее, почти постоянно. И наблюдаю за ними. Так вот, ни один морфер из тех, кого я имела честь наблюдать, ни разу не употреблял напитков, содержащих этиловый спирт. Ни водку, ни вино, ни пиво. Шампанское – только сладкое, настоящее сладкое и не больше глотка – для поддержания реноме: все-таки дворяне, обязаны пить, кутить и все такое. Возможно, что растворы этилового спирта для морферов гибельны. А возможно, просто вызывают диарею. Проверять – не проверяла. Да и не вышло бы: любой морфер учует своего алкогольного врага за тысячу верст и подпоить себя не позволит.
– Интер-ресно. Не повезло морферам.
– В смысле?
– Вечные трезвенники.
– Да уж… В отличие от них безбоязненно потреблять этиловый спирт во всех его проявлениях могут только люди…
“И фламенги”, – мысленно добавила Лариса, вспомнив, как Фрида поила ее потрясающим вином со звучным названием фандагейро.
– И фламенги, – словно повторила Вера Ларисину мысль.
Ларису словно током тряхнуло. Она уставилась на писательницу:
– Ты… ты и о них знаешь?
– Да, – очень спокойно сказала Вера.
– Тогда что ты о них знаешь? Что?! Вера удивленно воззрилась на Ларису:
– Ты что так кричишь?
Лариса обессилено откинулась в кресле:
– Я была… в плену, а может, в гостях у одной фламенги. Мне тогда казалось, что я или сошла с ума, или мир вокруг меня полностью изменился. Но дело даже не в этом. Она, та фламенга, тоже убийцу, и ей заказали убить… тебя.
Вера медленно кивнула, не сводя глаз с Ларисы
– Но эта фламенга передоверила поручение тебе Человеку. Так?
– Так. И я хочу знать почему.
– Потому что фламенги – сущность, абсолютна противоположная сущности морферов. Они тщательно избегают какого-либо контакта друг с другом. Ведь ты видела, что есть фламенга, да?
– Да… – Лариса передернула плечами. “Я горю ”.
– Так вот. Фламенги – чистый разум, способный только временно подчинять себе материю и как-то организовывать ее. Поэтому у фламенги нет материального носителя, ибо все, что подпадает под воздействие энергии разума фламенги, становится ее телом.
– А пламя?
– Что есть пламя? Хаос. А если глядеть глубже-то свободное состояние материи. Плазма. Фламенга – разум, своей силой упорядочивающий плазму творящий из нее свое тело. Нематериальный, в отличие от морферов, а иногда и неуправляемый. Можно сказать, что морферы разумны, поскольку материя, их составляющая, имеет определенную структуру, я фламенги имеют эту структуру благодаря тому, что разумны. По сути, в роду морферов первичным была курица, а в роду фламенг – яйцо. Я много думала. почему сущности морферов и фламенг не пересекаются. Видимо, фламенги неспособны настолько высоко организовать материю, чтобы она продолжила дальнейшее самостоятельное, без влияния разума фламенги, существование.
– А морфер?
– Морфер же не в состоянии настолько упростить организацию своего тела, чтобы пребывать в состоянии плазмы. При этом его разум разрушится. Как я уже говорила, он может упрощать организацию своего тела до определенного предела, сохраняющего минимальную организованность для сохранения разума. И я думаю, предел упрощения своей структуры, достижимый морферами с точностью до последнего знака, совпадает с пределом усложнения фламенг.
– Да, но получается, что сущность, способная пересекать эту границу, должна была бы уметь менять принцип существования своего разума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78